Волшебная мелодия Орфея - Лариса Капелле

– И ты ее терпела?

– Как Эд терпел Косту, – пожала плечами Ника.

Ситуация раскрывалась с совершенно новой и неожиданной стороны: отвергнутый друг и отвергнутая подруга под одним соусом. Разговор плавно перетек в иное русло, Ника больше не хотела говорить о прошлом, а Настя не настаивала. На сегодня открытий хватало. Вернувшись в аппарт-отель, связалась с Бодлером.

– Что нового в расследовании полиции?

– Пока ничего особенного. Правда, нашли оружие.

– Пистолет?

– Да, в мусорнице, через две улицы. Баллистическая экспертиза подтвердила, что Вельтэна убили именно из этого оружия. Кстати, оно ему и принадлежало, судя по лицензии.

– Тогда гипотеза убийцы из близкого окружения полностью подтверждается, – сделала вывод Настя.

– Полностью. «Отец Браун» на седьмом небе от счастья, его утверждения оказались верными. Он раньше добивался повышения, а теперь ему и карты в руки.

– Тебе и про повышение известно, – констатировала Столетова.

– Конечно, но не это самое интересное.

– Тогда что?

– После смерти Магнуса, когда тело увезли и Ника ушла к подруге, квартиру, как и полагается, опечатали, но…

– Но кто-то в нее проник, – закончила за Бодлера Настя.

– Откуда тебе известно? – разочаровался Бодлер.

– Догадалась, – пояснила она.

– Вот так просто догадалась, и все?

– Поняла по твоему тону, не зацикливайся. И личность взломщика известна?

– Нет, видеокамер поблизости нет. Правда, они просматривают записи близлежащих видеокамер магазинов, банков и т. д., но пока ни к каким особым выводам не пришли.

– Может, Ника вернулась?

– Зачем ей было возвращаться?

– За уликами, – высказала Настя предположение, прекрасно зная, что Бодлеру оно не понравится.

– Прекрати, пожалуйста, привязываться к Нике. Она в этой истории ни при чем!

– Вынуждена рассматривать все гипотезы. Но если это не Ника, то кто? Дверь, кстати, открыли как: ключом, отмычкой или взломали?

– Отмычкой! Вот видишь, я же тебе говорил, что Ника ни при чем! У нее-то как раз есть ключи!

Настя переубеждать Бодлера не стала. Да и зачем? Надуется и начнет скрывать информацию. От Александра чего угодно можно было ожидать.

– А у нашего «отца Брауна» есть какие-нибудь гипотезы?

– Относительно личности ночного посетителя, посетительницы? Пока нет.

– У Гарика есть новости?

– О Магнусе ничего нового, зато теперь знаем, кто обокрал мою квартиру.

– Это как-то связано с гибелью Вельтэна?

– Оказалось, что нет, ложная тревога. Три подростка из соседнего двора, они давно на мою технику заглядывались, теперь на стены специальной школы для юных правонарушителей будут заглядываться…

Ноябрь 1147 года, аббатство Клюни, владения Французской короны

Сегодня утром Бернар ожидал важного визита. Похороны Ожье были назначены на два часа после полудня. И до того, как тело окончательно предадут земле, ему было важно узнать мнение одного человека, которому доверял больше, чем самому себе. Этого человека звали мэтр Теодориус из Лиона, был он лионским аптекарем, в своей профессии считался одним из лучших, самым искусным и опытным, а в излечении от горячки, подагры равных ему не было. Рассказывали, что ему однажды даже удалось спасти больного от антонова огня. Но самое главное, аптекарь не чурался никаких знаний, особенно не глядя ни на одобрение, ни на порицание Церкви. Не чурался алхимии, не брезговал трудами арабских врачей, как Библию, изучал труды Авиценны. Послание санитарного брата Теодориус получил на следующий после смерти Ожье день и, не мешкая, собрался в дорогу. Это был подвижный мужчина лет пятидесяти. Но если бы не изрезанное морщинами лицо и поседевшие волосы, то неугомонного аптекаря можно было бы принять за мальчика, настолько живыми и ловкими были движения его небольшого тела. И самое главное, в глазах светился неугасавший интерес ко всему в мире. Сразу же после прибытия Теодориуса Бернар отвел своего гостя в мертвецкую. Приготовления к похоронам были почти закончены. Лицу Ожье как могли придали более благолепный вид, но никакие действия монахов не могли стереть припечатанной к нему теперь уже навечно маски ужаса.

– Видели ли вы что-то подобное, мэтр?

– Сколько раз говорил тебе, Бернар, мы друзья, и для меня большим удовольствием будет, если ты будешь называть меня просто Теодориусом, – живо отреагировал аптекарь, внимательно рассматривая мертвое тело.

– Хорошо, Теодориус, пусть будет так, – слегка поклонился Бернар.

– Ты меня спрашиваешь, видел ли я что-то подобное раньше? Могу сказать уверенно, что не видел. И еще хочу добавить, что ни одна известная мне естественная смерть не оставляет такого следа.

– Я думал о яде.

– Мне такой яд неизвестен! – уверенно ответил аптекарь.

– Тогда, если это смерть неестественная, может быть, к ней приложили руки… – Бернар запнулся и нервно оглянулся.

Теодориус понимающе усмехнулся:

– Ты хочешь спросить меня, не является ли эта смерть последствием каких-то магических действий?

– Ты, как всегда, читаешь мои мысли, мэтр.

– Сколько раз говорил тебе не называть меня мэтром! – весело возмутился Теодориус. – У меня молодая жена, а ты вечно меня выставляешь за бессильного старикашку!

– Ну я думаю, подобные волнения неуместны, – тон в тон ему ответил Бернар, – никому в голову не придет принять тебя за бессильного старикашку!

Теодориус задумался. Он еще раз внимательно осмотрел тело.

– Если я правильно понял, его ученик утверждает, что его наставнику приказали умереть? Тебе удалось узнать побольше?

Бернар развел руками. Все попытки вызвать Руфина на откровенность закончились полной неудачей. Редналь замкнулся и ни на какие вопросы не отвечал. Ученик Ожье ожидал похорон, а после собирался тут же отправиться в обратный путь в сопровождении эмиссаров аббата Сюжера. Единственное, что удалось вырвать Бернару, были туманные слова о том, что Ожье убила та сила, за владением которой он сюда отправился.

– Сила, за владением которой он приехал? – удивился Теодориус. – Какую силу могут заключать в себе древние тонарии? Конечно, музыка может вызывать эмоции, и некоторые из них могут быть достаточно сильными, но убить?

Бернар кивнул. Он был полностью согласен с аптекарем. Тем временем его гость задумчиво продолжал:

– Правда, давным-давно у Геродота или у Платона читал я о древнем певце, равных которому с тех пор никого не было. Про него говорили, что он мог повелевать людьми и животными, а однажды пришлось ему даже спуститься в ад. Но после него никто той силой уже не владел, – задумчиво произнес Теодориус, – я еще тогда подумал, грешный, что вот бы мне научиться такой волшебной музыке. В то время я был молод и влюблен в дочку торговца кожами. Только она на меня внимания не обращала, вот я и мечтал овладеть такой силой и влюбить ее в себя. Глупец! Юный, неразумный глупец!