Пиранья. Звезда на волнах - Александр Бушков

– Да ну, Джим, ты чего! – с искренним раскаяниемвоскликнул Пьер, лежа на спине и выставив перед собой руки. – Кто жзнал... Я ничего такого не имел в виду... Брось, ладно?

Мазур видел, что новый знакомый и в самом деле откровеннонапуган нешуточной перспективой получить по сусалам. Положительно, первыевпечатления не обманывают, этот болтун не из мачо, а из тихих шестерок,озабоченных лишь тем, чтобы прозябать на определенном уровне, не пытаясь игратьв супермена...

– Нет, ну, Джим...

– Ладно, проехали, – великодушно сказал Мазур.

– Ну, ты счастливчик! – не без лести сказалПьер. – Какая девочка, спасу нет...

Мазур скупо улыбнулся с горделивым видом собственника.

– Мне на таких никогда не везет, – грустно сказалПьер, косясь на горлышко бутылки. – Не поверишь, но мы с Аленом Делономоднажды две недели пользовали одну и ту же девку...

– Чутье мне подсказывает, что не в Бельвиле...[5] – хмыкнул Мазур.

– Это точно. Во Вьетнаме, сто лет тому назад... –печально признался Пьер. – Я с ним служил в одном взводе, с АленомДелоном. Только в шестьдесят пятом, когда удалось к нему прорваться, он меня несоизволил ни узнать, ни вспомнить, нувориш чертов... Видел бы ты этот взгляд,исполненный ледяного презрения... аристократ, чтоб его... Шпана марсельская...а вот поди ж ты, выбился...

Он залез пятерней в распахнутый ворот несвежей армейскойрубашки, вытянул тонкую золотую цепочку и показал Мазуру то, что на нейболталось. Мазур, чтобы рассмотреть, нагнулся поближе. Точно, французскаямедаль за кампанию в Индокитае, красивая цацка: три слона держат на спине нечтовроде пагоды, вокруг надписи «Индокитай» обвилось с полдюжины кобр, вместопрозаического ушка – литой дракон. Бронзовая регалия уже изрядно потерлась, новсе равно смотрелась внушительно.

С понимающим видом Мазур поцокал языком. Вообще-то,импортные бичи склонны выдумывать себе героические биографии с тем же пылом ифантазией, что их российские собратья. Благо такая вот медаль номера не имеет ифамилию на ней не гравируют. Вполне может оказаться, что куплена она устарьевщика где-нибудь в Макао, а то и сперта у настоящего хозяина –соответственно, и вся история с Делоном выдумана от начала и до конца. С другойстороны... Почему бы и нет? Кто его знает, вдруг и в самом деле торчал смолодым Делоном в одном окопе, а потом стежки разошлись, один подался в мировыезнаменитости, другой – в безвестные бродяги. Так уже бывало, мой славныйАрата...

– В бульварные газеты нужно было продать всю этуисторию, – посоветовал Мазур.

– Думаешь, я без тебя тогда не догадался? Пару тысячфранков срубить удалось, не больше. Знаешь, что мне сказал их главный? Что наего памяти уже человек сорок трахали во Вьетнаме одну девку с Делоном. Вот еслибы ты, милейший, сам с Делоном трахался в перерыве меж боями, а вас бы еще вэто время охаживал плеткой мазохист-вьетнамец – это стоило бы настоящихденег...

– Ну да, журналисты... – с пониманием сказал Мазур. –Давно ты в этих местах?

– Лет десять. Иногда кажется, что никакой Франции насвете и нет вовсе. Ничего нет, только море, эти макаки и дурацкие пальмы, откоторых тошнит уже...

Совершенно правильно истолковав надрывные нотки в голосе,Мазур взял бутылку:

– Зато от пальмовой водки, я подметил, тебя не тошнитнисколечко? Все твое, у меня есть еще запас... За прекрасную Францию!

– Бывал? – спросил Пьер, в два счета разделавшисьс остатками водки.

– Не довелось.

Мазур, естественно, не мог рассказать этому субъекту, чтоон, хоть и никогда во Франции не бывал, начертит моментально, хоть посреди ночиразбуди, точнейшие схемы кое-каких прибрежных военных объектов, о которых невсякий француз знает. К чему загружать человека совершенно не нужной емуинформацией? В конце концов, согласно французским правилам, такому вотПьеру самому не полагается знать о кое-каких уголках его прекрасной Родины...

– Значит, это ты с нами поплывешь? – спросил Пьер.

– То есть?

– Джонни говорил со старостой, я слышал, –трепались-то, понятное дело, на пиджине. Староста объявил, что с нами поплыветбелый, его родственник, а Джонни это пришлось совсем не по нутру, но куда емубыло деться...

– Ну да, я, – сказал Мазур наудачу.

– Поосторожней с Джонни. Скотина редкостная. Упасибоже, я не хочу сказать, что он тебя непременно полоснет ночью по глоткепарангом и скинет за борт... Но он из тех типов, от которых нож в спинуполучить можно в любую минуту...

– Обязательно учту, – сказал Мазур.

– В таких поганых местах белые люди должны держаться заодно,что бы там ни было. Слишком много вокруг этих двуногих макак, и очень уж онитут обжились... Смекаешь?

– А как же, – лениво сказал Мазур.

– Остальные – народ безобидный, – продолжалПьер. – Только вон тот сукин кот с флейтой... Стучит Джонни на всех икаждого. А остальные, в общем, ничего.

«Красиво ты мне всех и вся закладываешь, лягушатник, –подумал Мазур не без делового одобрения. – Точно, ты у них недавно, и тебеу них не особенно нравится, а деться-то, надо полагать, и некуда. Слабакам и неудачникамвезде трудненько, а уж в этих краях... Вот и ищешь себе в о ж а к а. Ну что же,учтем...»

Конечно, этого обормота мог и подослать к нему Джонни-гаваецради каких-то своих коварных целей, но верится в это плохо. Опыт подсказывает,что склониться следует к первому варианту, – слабак ищет нового вожака,которому готов продать старого. Учтем, благо начали уже укладываться в головекое-какие планы. Ах, какая шхуна, пальчики оближешь...

Пьер малоинтересен, с ним все, как на ладони. Другое дело –здешний китаец, почтенный Фын...

Прибыли у него мизерные, это даже Мазуру быстро стало ясно.Учитывая патологическую лень местных жителей, много на них не заработаешь. Ну,китайцы, в общем, славятся как раз умением копить по зернышку, по крошке, помелкой монетке...

Дело в другом. Четыре дня назад Мазур, лениво шатаясь поопушке леса, приметил интереснейшую зеленую жилочку, мастерски вплетенную вкрону дерева и тянувшуюся в хижину китайца. Засек ее именно потому, что былблестяще натаскан на поиски подобных отлично замаскированных штучек – антенндля рации приличной мощности.

Как ни в чем не бывало, он прошел мимо. И через пару часоввновь появился в тех местах. Антенны уже не было. Тогда он, притворяясь, будтомается скукой вовсе уж смертно, забрел к китайцу, встретившему довольнорадушно, посидел у него часок за пальмовой водочкой, степенно потолковал ожизни.

У Фына стоял на полочке отличный транзистор, вовсе ненуждавшийся в антенне. Значит, рация. Значит, китаец выходил в эфир – благопеленгаторов в радиусе пары сотен морских миль, надо думать, не имеется.