Разум чудовища - Виталий Романов

«Хорошо тем, кто может спрятаться под защиту кондиционеров», – вяло пережевывая яичницу с колбасой, думал Литвинов. Завтракать не хотелось, он делал это скорее по привычке, в силу необходимости. Сутки дежурства в такую погоду – настоящая пытка. Сколько еще? Есть ли шанс, что это последнее «горячее» дежурство за лето? Или еще будут неприятные дни?

Рей позавидовал детям, которые отдыхали у моря. Вот кому повезло так повезло. Целый день можно сидеть в воде, не вылезая на берег. И не жарко, и при деле.

– Не забудь уточнить про зарплату! – напомнила Николь, когда Литвинов чмокнул жену в щеку, готовясь нырнуть в раскаленное пекло улиц.

Рей вяло кивнул. Его больше заботила погода, нежели заработанные деньги, и это не казалось странным. Что деньги? Днем раньше, днем позже – перечислят на карту. Есть ли разница? А вот сутки дежурства в таком аду – это больше, чем проблема.

Асфальт на улицах разогрелся, горячий воздух дрожал, дышать было очень трудно. К счастью, нужный автобус подошел быстро, Рей нырнул под защиту кондиционеров, облегченно переводя дух. Вытер нос платком – несмотря на чудовищную жару последних дней, у Литвинова то и дело текло из носа.

До проходной «Сигмы» добрались очень резво – Рей не отказался бы еще посидеть под защитой кондиционеров.

…Сменявшийся с дежурства охранник – Мартин Баллош – так и расцвел, завидев товарища.

– Ну-ну, парень! – дружески подмигнул он, глянув на кислое лицо Рея. – Скоро зима. Вот ударит минус тридцать, еще будешь стучать зубами от холода и вспоминать, как хорошо было летом.

– Лучше минус тридцать, чем плюс тридцать, – угрюмо пробурчал Литвинов, расписываясь в журнале: за рацию и табельное оружие.

– Зимой ты говорил другое! – захохотал Баллош.

У Мартина было отличное настроение. «Отпахав» свою вахту, он мог честно расслабиться на трое суток. Рей завидовал приятелю, хотя понимал: сменявшемуся с дежурства еще недавно было не до юмора.

– Кто со мной? – не отвечая на подколку, поинтересовался Литвинов.

– Люциус Ковач, – сообщил Мартин. – Он звонил, сказал, что немного задерживается.

– Как всегда! – недовольно нахмурился Рей.

Настроение еще ухудшилось. Мало того, что жара, так еще напарником на эти сутки оказался Люциус Ковач – самый безалаберный среди всех дежурных. И опоздать на смену может, и пораньше сбежать норовит. Ладно б семья была, как у многих. Один ведь, а туда же – лишь бы поменьше работать.

– Ладно, я двинул на хату! – подмигнул Баллош. – Напарник пока сидит в рубке, тебе к нему лучше не ходить по пустякам. Касслер все маты сложил на Ковача, за опоздание. Настроение у него – хуже некуда.

– У меня тоже, – пробурчал Литвинов, заступая на дежурство. Взял переговорник и сообщил диспетчеру: – Пост принял.

Он не смог бы сходить в рубку дежурного – отдышаться, даже если б захотел. До тех пор, пока не появится Люциус Ковач, придется торчать у дверей. Не напрягать же Фернандо Касслера, человек и так сутки отработал…

Мартин Баллош, приветственно взмахнув рукой, исчез в тени деревьев – ушел в сторону автоплощадки, откуда можно было уехать в город.

Люциус Ковач… Черт! Когда появится этот бездельник?! Подохнуть можно от жары!

Рей встал у стены, надеясь, что она хоть немного остыла за ночь, и холод камней поможет продержаться некоторое время.

– Внимание! – донеслось из переговорника. Говорил автоматический контроль-менеджер. – Флайер Энди Хортона над территорией «Сигмы». Внимание постам у входа в главный офис.

«Вижу», – сам себе ответил Литвинов, разглядев снижавшуюся серебристую «каплю». Машина Энди Хортона описала широкий полукруг, плавно опустилась в центре посадочной VIP-зоны. Рей машинально, по привычке, глянул на часы – восемь сорок семь. Обычно президент «Сигмы» прилетал в офис рано, случалось – и в восемь ровно. Рабочий день у сотрудников корпорации начинался в девять, но у Хортона было свое понятие о продолжительности трудовых будней.

Прозрачный колпак пассажирской кабины приподнялся, и Рей отлепился от стены, готовясь поприветствовать босса, открыть дверь машины. Он сделал пару шагов навстречу Хортону и вдруг – краем глаза – уловил какое-то движение за стеклянной стеной офиса. Движение, которое не понравилось Литвинову. Охранник чуть повернул голову, продолжая по инерции двигаться в сторону президента корпорации.

– Добрый день, мистер Хортон! – на автопилоте произнес он, уже сообразив, что ему не понравилось за стеклом.

Рука. Рука, поднимавшая пистолет. Из-за того, что солнце висело низко над горизонтом, светило в стекла, автоматическая система затемнения сделала окна полупрозрачными. Рей не мог разглядеть человека, который целился в Хортона, но руку с пистолетом засек абсолютно четко – в момент движения вверх, когда стрелок искал голову или грудь жертвы.

Все произошло очень стремительно, Литвинов ни о чем не успел подумать. Охранник бросился вперед, со страшным криком, сильно толкнул в грудь оторопевшего Энди Хортона. Кажется, тот довольно неприятно ударился спиной о борт флайера, но это не имело никакого значения, потому что роковой выстрел мог прозвучать в любую секунду.

Рею никогда не приходилось оказываться в такой ситуации. Конечно, на тренингах отрабатывались разные варианты, но сейчас Литвинов даже не вспоминал тренировки и теоретические уроки. Просто схватился за кобуру с пистолетом, на «автомате» шагнул вперед, чтобы занять позицию между стрелком и президентом «Сигмы».

И тут ему стало страшно. Рей вдруг понял, что сделал глупость. Теперь убьют его, а не Хортона! Это произойдет вот сейчас, через мгновение. Не будет никакой зарплаты, ничего не узнает Литвинов. Потому что перестанет существовать. Дети останутся без отца. Вот сейчас. Через секунду…

Мысли пронеслись в голове с такой ужасающей скоростью, что можно было б удивиться этому, но у Рея Литвинова не осталось времени удивляться. Он судорожно выдернул пистолет из кобуры, закричал что-то нечленораздельное, выстрелил в темное, почти непрозрачное окно, на котором играли солнечные блики. Грохот, стеклянные брызги, рука с пистолетом. Чужая рука. Ствол огромный, чудовищно огромный. Направлен прямо в голову Рею.

Литвинов стрелял снова и снова, сначала в тело врага, потом в голову. Несмотря на небольшое расстояние, он страшно боялся промахнуться, потому что глаза привыкли к яркому уличному свету, а внутри офисного холла царил полумрак. Охранник видел лишь контур, силуэт противника. Кроме того, мешали солнечные «зайчики» на окнах. Литвинов выпустил все восемь патронов и продолжал нажимать на спусковой крючок даже тогда, когда обойма оказалась пустой.

Пистолет несколько раз щелкнул, тихие звуки бойка показались нелепыми и странными после грохота. Литвинов с недоумением посмотрел на дымящийся ствол, только тогда сообразил: патронов больше нет. Киллера в проеме разбитого окна не стало, рука с пистолетом исчезла. Рей быстро оглянулся назад: Энди Хортон лежал возле флайера, согнувшись чуть ли не пополам, обхватив голову ладонями.