Растворяясь в ярком свете - Джессика Кусд Эттинг

– Разумеется. Сейчас принесу.

Мы задергиваем шторку кабинки и, повалившись на скамью, снова истерично хохочем.

* * *

Все еще посмеиваясь, мы бродим по верхнему этажу торгового центра, потягивая чай со льдом, – это еще одна наша традиция.

– Боже, мне в самом деле требовалось повеселиться, – выдыхает Брук.

– Так зачем ты приехала домой? У тебя назначена встреча с доктором Голдом? – интересуюсь я. Некоторое время назад мы стали ходить на сеансы по отдельности, и сестра ради них специально приезжает в город.

– Да, завтра во второй половине дня. – В резком искусственном свете темные круги у нее под глазами проступают особенно отчетливо.

– И как… продвигается? Ну, с доктором Голдом?

Она пожимает плечами и делает очередной глоток.

– Ты читала хоть один из форумов по БиГи, о которых он упоминал?

Я смотрю на нее «а-ты-как-думаешь?» взглядом.

– Все, кто там общается, называют ее Дьявольской Болезнью. И каждый второй пост рассказывает печальную историю развала семьи, у одного из членов которой проявились симптомы.

Я заставляю себя поддерживать разговор. По Брук видно, что ей это необходимо.

– Потому что у членов этих семей неодинаковые результаты?

– По разным причинам. Две сестры сдают тест, и одна предпочитает не узнавать правды, или у них действительно разные результаты и они начинают ругаться из-за опеки…

– Это не про нас. У нас обеих все будет хорошо.

– Ты даже представить себе не можешь, насколько плохо все может быть, Эббс. Боюсь, что если мы не выступим единым фронтом… то просто не выживем в этой войне.

Я резко останавливаюсь.

– Даже когда ты действуешь мне на нервы или я тебя бешу до чертиков, мы все равно заодно. Мы справимся.

Брук распахивает глаза как можно шире – она всегда так делает, когда пытается удержаться от слез. Мне непривычно видеть сестру такой уязвимой. В отношениях с ней мне никогда не приходилось играть роль утешительницы. Да и в любых других отношениях тоже, если уж на то пошло. Однако с тех пор, как мы получили письмо от отца, она постоянно на грани срыва. Кажется, пальцем ткни – и развалится.

Задумчиво пожевывая внутреннюю сторону щеки, я пытаюсь подобрать какие-нибудь вдохновляющие слова.

– Может, тебе перестать читать эти форумы…

– Может, тебе, наоборот, начать это делать? – огрызается она.

Упс! Мы обе тут же опускаем глаза на сверкающие плитки пола под ногами.

– Все у нас будет хорошо, Бруки! Вот увидишь. Ну, посмотри же на нас! Мы – единый фронт. И отлично ладим друг с другом.

Я отправляю ей сделанную украдкой фотку, на которой она в том платье с блестками и с торчащим чуть не под подбородком бюстом. Брук тут же начинает смеяться, и я разделяю ее веселье. Лишь вернувшись в машину, мы наконец снова берем себя в руки.

– Тебе нужно завтра возвращаться? – Когда она приезжает из Боулдера[5] на встречи с доктором Голдом, то никогда не задерживается надолго. Мне остается лишь надеяться, что она побудет лишний денек.

– Не уверена.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивляюсь я. – Разве у тебя нет занятий?

– Не совсем. – Она выезжает с подземной парковки. – Я провалила семестр.

Придя в хижину на следующее утро после посиделок у костра, я вдруг понимаю, что у Бена выходной. Естественно, весь день я только и делаю, что пытаюсь умилостивить бушующий у меня в желудке торнадо. Я уже приняла как должное тот факт, что нам обоим будет неловко, и хотела как можно быстрее пережить нашу первую после поцелуя встречу. Когда вечером мы с Люси и Кертисом закрываемся, сердце у меня в груди колотится так громко, что, наверное, слышно всем вокруг.

Мы втроем шагаем к ресторану, где нас должен ждать Бен. Сегодня канун Четвертого июля, и внутренний зал битком забит туристами, так же как и веранда. Мне приходится изо всех сил вытягивать шею, чтобы окинуть помещение взглядом.

Наконец я замечаю Бена. Он недалеко от бара, стоит, облокотившись о бильярдный стол, как треклятая модель.

Мой желудок резко пикирует вниз. Вот и ответ – я определенно не в том состоянии, чтобы разбираться с произошедшим.

Но все же плетусь следом за Люси и Кертисом к бильярдному столу.

– Привет, Эббс! – Бен приветствует меня, привычно соударяясь своим кулаком с моим.

Я чувствую раздражение. Еще немножко – и начнет называть меня «дружище» или и вовсе по фамилии, как случайного приятеля. Вообще-то, так и есть. Сама этого хотела.

– Привет! – с притворным энтузиазмом отзываюсь я.

Люси берет в руки кий и вскидывает его, как оружие.

– Есть желающие сыграть?

Единственное, что мне хочется сделать с кием, – как следует отлупить им себя по глупой башке.

– Не наседай на нее, Люси, – со смехом замечает Бен. Со смехом. Как же легко это ему дается! Уж, наверно, он не проигрывает у себя в голове события прошлой ночи снова и снова.

– Даже и не думала, – с видом оскорбленной добродетели отзывается Люси.

– Она рассчитывает траекторию движения шаров, – поясняет Кертис специально для меня. – Что делает ее непобедимой.

– Тебя послушать – звучит так, будто я жульничаю, – парирует она. – Понимание свойств равнобедренных треугольников и закона отражения не делает меня мошенницей.

– Пойду-ка я возьму себе чего-нибудь попить, – говорю я, не обращаясь ни к кому конкретно.

Когда Душка Маркус ставит передо мной клубничный лимонад, я принимаюсь мешать его соломинкой с такой яростью, что половину выплескиваю на барную стойку. Чья-то рука протягивает мне салфетку, и я тут же понимаю, кто это.

Поднимаю глаза на Бена и награждаю его самой широкой улыбкой, на какую в настоящий момент способна. Незачем еще сильнее усложнять ситуацию.

– Я подумывала о том, чтобы завтра отправиться в Уайтс Лэндинг, – будничным тоном бросаю я. – Или туда далековато плыть на байдарке?

– Завтра я не смогу.

Меня как будто с силой пнули в живот, хотя и заслуженно.

– Вот как.

Бен понижает голос.

– Завтра – Четвертое июля, и тут будет сумасшедший дом. Мои дядя с тетей тоже приедут, нужно будет повидаться с ними.

– Вот как, – снова повторяю я, потому что это единственные слова, которые мне удается из себя выдавить.

– Но мы можем сплавать к Уайтс Лэндинг позже.

Я ожидаю его привычной кривоватой усмешки, или похлопывания по плечу, или дружеского пинка. Да хоть бы и еще одного соударения кулаками. Я любому физическому прикосновению буду рада!