Улицы Севильи - Айгуль Иксанова

— Олеся? Олеся… Дочка… — Мать не могла поверить услышанному, но и не верить уже тоже было невозможно. — Что они с тобой сделали?..

— Все в порядке. Я привыкла. Не бросай меня! — Олеся обняла мать.

Женщины стояли обнявшись, плечи их вздрагивали от рыданий, они плакали и плакали и никак не могли остановиться.

— А как же Сашка? — всхлипывала Олеся. — Ей-то нельзя будет сказать еще лет пять как минимум…

— Ничего, она ребенок. Я смогу ее убедить. Она полюбит тебя. Виданное ли дело — не любить мать!

— А если нет?

— Не бойся. Мы все устроим. Никто тебя больше не обидит. Бедная моя доченька… Мы вернем тебе все, что ты потеряла.

— Кроме внешности, кроме имени, — прошептала Олеся.

— Не имя, так хоть фамилию. А внешность у тебя ничего. Сейчас все себя меняют. Дмитрий-то видел тебя?

— Конечно. Он это все и устроил. Ему понравилось, — Олеся улыбнулась.

— Значит и нам понравится. И ты привыкнешь.

— Надеюсь. Пойдем, а то мы уже выглядим подозрительно. — Олеся потянула мать за рукав.

— Да здесь же нет никого! Дай, я обниму тебя еще раз!

— Ты только так не волнуйся, а то еще инфаркт будет!

— С вами будет! — Мать крепко прижала к себе Олесю. — Слава Богу, слава Богу… — бормотала она.

Больше у Насти не было возможности наблюдать судьбу Олеси в Книге книг.

Слишком многое отвлекало ее внимание, и в частности — наиболее сложный урок, главная часть ее обучения.

Учитель и Настя медленно брели по пустыне, в последнее время их уроки все чаще проходили на таких прогулках, все реже пользовались они Книгой книг и трудами ученых мудрецов.

— О чем мы поговорим сегодня? — спросила Настя, вдыхая прохладный воздух ночной пустыни.

У нее на глазах солнце только что опустилось за линию горизонта, так быстро, что она наблюдала его движение — чудо, которое можно увидеть только здесь.

— Я научил тебя почти всему, что знал сам. Теперь, пожалуй, пора поговорить и о главном. О судьбе. О жизненном пути, который есть у каждого из нас. О том, почему ты пришла и я ждал тебя, о том, почему ты ищешь Севилью, о том, почему тебя никто не остановил, о том, почему с тобой ничего не случилось. Что интересует тебя в вопросах судьбы?

— То же, что и всех, — ответила девочка. — Можем ли мы изменить свою судьбу или же она предначертана нам свыше? Если бы я не пошла в тот день искать Севилью, попала ли бы я сюда? Если я стану вести себя неправильно, изменится ли в моей жизни хоть что-то? Похожа ли наша жизнь на дорогу, где мы можем выбрать направление, свернуть в переулок, пойти не по тому пути?

— Боюсь, нам все же придется вернуться и заглянуть в Книгу книг. Прямо сейчас есть замечательный пример. Потом мы продолжим нашу прогулку, но тебе нельзя пропустить этой истории, — сказал Учитель.

И они повернули назад, они уже почти бежали к хижине, дабы не опоздать к началу нового необычного спектакля.

— Найди сама! — предложил Учитель, протягивая девочке книгу.

Настя уверенно, без всяких колебаний открыла ее на сто пятьдесят второй странице.

Книга книг. Страница 152

Молодая высокая блондинка, элегантная, в брюках защитного цвета и таком же топе, удивительно сочетающимися с ее серо-зелеными глазами, расставляла вазы с цветами в витрине своего небольшого магазинчика, расположенного в одном из многочисленных переулков Рима, и ворчала на отсутствие покупателей.

— Мама! Мама, ты здесь?! — раздался крик, и рядом с ней возникла физиономия ее дочери, обрамленная черными кудряшками, как всегда непричесанными, и женщина поняла, что дочка снова плакала: на щеках девочки явно виднелись следы недавних слез.

— Что опять? — сурово спросила она.

— Мне нужно тебе что-то сказать!

— Хорошо.

Они прошли к внутренней двери магазина.

— Анна, куда ты? — крикнула ей молодая продавщица.

— Я сейчас! — ответила Анна, подталкивая дочь к выходу. Они прошли по коридору в небольшую кухню, Анна налила дочери соку в бокал и устало опустилась на стул рядом с ней.

— Что? — вздохнула она. — Почему ты опять ревела?

— Кто мой отец? — решительно спросила ее десятилетняя девочка. — На этот раз ты мне ответишь. Не может быть, чтобы у меня не было отца! У всех есть! Меня все спрашивают, и все смеются надо мной. А я даже не знаю, кто он! И не говори мне, что он умер!

— Как ты мне надоела! — Анна сердито взглянула на дочь: сколько можно мучить ее этими расспросами!

— И кто же он? — упрямо повторила девочка. — Я от тебя не отстану! Кто он? Кто он? Кто он?

— Антонио Дзанотто, — устало произнесла Анна. — Я даже назвала тебя в честь него. Я его очень любила. Но он предпочел свою карьеру. Ты довольна?

— Антонио Дзанотто? Певец? Ты серьезно?! Вот здорово! У меня такой папа, и ты молчала! Я же его обожаю, спасибо, мама, ты замечательная! — озвучив миллионную долю переполнявшей ее благодарности, маленькая Антония выбежала из кухни, потом, вдруг вернувшись, крикнула: — Как же я сама не догадалась! Я ведь так похожа на него! Мне даже говорили! — И она убежала, а Анна стояла и усмехалась над этой своей выдумкой и нелепым совпадением. Странно, но дочка действительно похожа на Антонио, хотя она не имела к нему никакого отношения!

Это сейчас Анна работала флористом в цветочном магазине и даже выкупила его у бывшего владельца. А когда-то она была студенткой, потом, вылетев из университета, работала официанткой, манекенщицей, продавщицей, да кем она только не работала! Занялась цветами и наконец-то поняла, что это занятие ей по душе. И здесь впервые она начала забывать Антонио.

Анне исполнилось семнадцать, когда она впервые попала на его концерт. Тогда он еще не был звездой, был просто молодым начинающим певцом, хорошеньким юношей лет двадцати пяти. Черноволосый, кудрявый, стройный, он обладал прекрасными вокальными способностями и редкостным обаянием и только-только сколотил свою первую группу, игравшую в дешевых молодежных кафе и клубах. С первого взгляда Анна поняла, что всегда ждала именно этого человека, и на несколько секунд ей стало страшно. Она поднялась и вышла из зала, долго шла по ночной улице, не понимая, что происходит с ней, потом остановилась на мосту и, глядя вниз, подумала, что сейчас перед ее душой такая же, только еще более страшная пропасть, и ей решать: отойти от края или сделать шаг вперед. А дальше она либо будет парить над землей, либо упадет в эту бездонную пропасть и разобьется, навсегда оставшись на острых камнях. В других подобных случаях, когда чувство, именуемое страстью, стучалось в ее двери, Анна проявляла осторожность. Она знала: незнакомцам нельзя открывать. Но сейчас что-то вдруг изменилось в ней, и она подумала: «А почему бы и нет? Кто может быть лучше его? Чего еще ждать? Будь что будет! Сейчас или никогда!»