Жуга. Осенний лис - Дмитрий Игоревич Скирюк

за лекарство, а потом как стукнуло – ведь он сказал: «сейчас»! То есть, понимаешь, когда он мне всё это говорил, оно уже было при мне, вернее, во мне. А кто у нас больной? Ли, больше никого. Осталось только узнать, где она, а тут Яльмар со своим молоком и сыром. Вот я и догадался.

– А при чём тут сыр?

– А, – отмахнулся травник, – это Арнольд без ума от сыра. А Олле сказал: «Где скисло молоко».

– Он сказал: «Попутчика себе найдёшь», – уточнил Золтан. – И где он?

Жуга пожал плечами:

– Арнольд не захотел идти, но, может, ещё передумает, – он потряс головой. – Не знаю. И вообще, надо сперва решить, куда ехать, а потом уже думать о попутчиках.

– Ну, если ты всё ещё веришь Олле, то на запад.

– Легко сказать. А куда именно?

– Далеко.

– Понятно, – хмыкнул травник. – Куда подальше, в общем. Подай мне кувшин.

Золтан передал и задумчиво побарабанил пальцами по столу. Вздохнул.

– У Герты в книгах надо посмотреть, – сказал он наконец. – А, вот и она. Гертруда! У тебя в хозяйстве карты есть?

– Карты? – Герта выглянула из-под полотенца, которым вытирала голову. – А, ты имеешь в виду Таро?

– Нет-нет, – поморщился Золтан, – я не о том. Морские карты. Нам нужно глянуть кое-что.

– Не знаю… Где-то были.

– Тогда моё предложение такое: сейчас я заталкиваю этого в ванну и присматриваю, чтоб он не утонул, ты вытаскиваешь свои карты и, пока я купаюсь, вы смотрите, что к чему. А после мы все вместе готовим ужин.

– Так мы никогда не поедим, – запротестовала та.

– И не выспимся, – добавил травник.

– Тогда решай сама. Жуга! Вставай, пошли.

…Вернувшийся травник застал Гертруду склонившейся над ворохом разрисованных пергаментных листов. На столе, на деревянном блюде были сыр, зелёные яблоки, коврига хлеба, холодный мясной рулет и маринованный язык.

– Сыр с сыроварни? – мимоходом поинтересовался Жуга, отщипнув кусочек.

– Угу, – кивнула Герта. – Золтан прихватил. Садись, закусывай. Я овощи поставила тушиться.

– Что с картами? Нашла чего-нибудь?

– Нашла. Только не знаю, чем это может вам помочь. Вот, взгляни сам.

На толстом, пожелтевшем от времени свитке пергамента каллиграфически были выписаны в столбик названия. Местами была добавлена ещё пара строк, а в целом всё выглядело как список товаров в лавке.

– Что это?

– Пейтингеровы таблицы, – пояснила Герта.

– Да, но зачем они?

– Ну, это список населённых мест и описание берегов. Они очень старые и надёжные, но для плавания в открытом море не годятся. А вот карты. Эта самая древняя, но здесь ты морей не найдёшь. Здесь тоже, зато здесь части света: Европа слева, Африка справа и Азия вверху. Они неточные, но для школ ещё годятся.

– Азия, Африка… – растерянно повторил Жуга. – А это что за парочка? – он указал пальцем.

– Адам и Ева в райском саду.

– М-да… – Жуга прошёлся пятернёй по волосам. – Сдаётся, так мы никуда не приплывём. Разве что в райский сад. А поновее нет чего-нибудь?

– Есть, конечно. Только они ничем не помогут – слишком сложные. А что касается запада, там только море.

– Покажи.

– Вот, – Герта расстелила на столе лист пергамента и придавила загнувшийся краешек арбалетом. – Карта Макробио. Вот Британия. Южнее – Испания и Португалия, а дальше – Африка и Антиподы через океан.

– Анти… кто?!

– Не важно. А вот арабские карты, у этих всё наоборот – Европа с Азией внизу, а Африка – вверху. Есть ещё навигационная карта, но она только для Северного моря. Здесь, в основном, вода и обозначенные мели и течения.

– А мы где?

– Мы? Сейчас найду. Гаага… Роттердам… Остенде… Вот.

– А вверху что?

– Там острова. Ирландия, Исландия… Но это уже север, Дальняя Тула.

– Дальняя? – хмыкнул травник и задумался. – Дальняя… А это что внизу за клин?

– А, это Индия, это уже восток.

– То есть как это? – опешил травник. – Запад, запад и вдруг – восток?

– Это долго объяснять. Земля, она ведь круглая, и если плыть в один конец, то рано или поздно окажешься на другом.

– Яд и пламя, ты меня совсем запутала. В жизни не думал, что Земля такая большая. Но должен же он где-то кончаться, этот запад! – Жуга помедлил. – Куда ехать-то?

– Честно говоря, не знаю, – призналась Герта. – Но затея мне не нравится. Моря и так опасны, а зимой вдвойне. Одни штормы чего стоят, о пиратах я вообще не говорю. А ведь есть ещё левиафаны, дельфины и разные прочие чудища – кракены, морские змеи…

– Про морских единорогов я слыхал, об остальных не знаю. Но ведь плавают люди, значит, и я смогу. Хотя, конечно, не хотелось бы зимой.

– Послушай, Жуга, – Гертруда подалась вперёд, – почему ты всё время говоришь «яд и пламя», когда другие, скажем, чёрта поминают?

– Да тебе что за разница? Мальчишкой был, змея покусала. Дед выдавил яд, а остатки выжег. Гвоздь раскалил и выжег. И приговаривал: «Запомни, парень, яд и пламя завсегда друг дружку ломят».

– Ну и что?

– Да ничего. Запомнилось. Я орал, а он всё говорил, говорил… – травник помолчал и после паузы закончил: – Вот так всю жизнь потом и выбираешь – или смерть, или боль. Яд или пламя.

Отряхиваясь, в комнату вошёл Золтан и наклонился над столом.

– А вот и я. Ну, как, разобрались? О, да у вас тут весь мир на столе разложен! Чего надумали?

– Ничего нового, – вздохнул Жуга. – Одно понятно – надо плыть. И чем скорей, тем лучше. Рик засыпает, а игра ещё не кончена. Да и Тил в последние дни чудит… Поговорить бы с ним, да некогда.

– Плыть надо, это факт, – поддакнула Герта и задумалась, – хотя я не представляю, где мы найдём такого идиота, который рискнёт плыть зимой на запад.

Золтан и Жуга переглянулись.

– Я думаю, искать не придётся, – сказал травник. – Есть у меня на примете один. И знаешь, Герта, он совсем не идиот.

* * *

– Один и Фрея, ты с ума сошёл! Я что, по-твоему, похож на идиота? Если это шутка, то дурацкая. Нет? Тогда сама затея дурацкая. И вообще, Жуга, что с тобой творится в последнее время? Я тебя не узнаю. Раньше ты ступить на палубу боялся, а теперь собрался плыть невесть куда. Притом когда – зимой! Нет, ты определённо спятил. Да не знаю я земель западнее, я тебе не Эрик Рыжий, я туда не плавал. Что ты мне тычешь эту доску? Да будь их хоть штук десять, этих досок, я бы всё равно не поплыл. Если тебе так хочется, садись на эту свою доску и плыви! Размахивает тут своей доской…