Том 4. Стиховедение - Михаил Леонович Гаспаров

И только плющ виясь младой Л3 62

Того, кто, славный и младой К 350

Мне друг прекрасный и младой Р 168

Черкес красивый и младой Пол 106

Думается, что этот список говорит сам за себя. Перед нами типичная картина формульного стиля: 1) определяющее слово на маркированной позиции стиха — в данном случае в рифме; 2) на устойчивой позиции, обычно предыдущей, — согласованное слово из более или менее ограниченного набора вариантов; 3) остальная часть строки произвольна. Степень устойчивости формулы видна вот из чего: из 193 строк списка 123 строки (64 %) содержат кроме постоянного молодой/младой еще хотя бы одно повторяющееся слово — преимущественно на позиции согласованного существительного (15 строк «…девы молодой» и 11 строк «…жизни молодой» — достаточно яркие примеры), но также и на других (ср.: «Сидел изгнанник молодой», «Сидел отшельник молодой», «Сидел мой ангел молодой», «Сидел князь Курбский, вождь младой»; «Сражен приятель молодой», «Сражен наездник молодой»; «И пел для дружбы молодой», «Что пел Сияне молодой»; «В своей отваге молодой», «Кипя отвагою младой» и проч.). К сожалению, мы не можем ни по частоте, ни по прочности формул сравнить наш материал с материалом классического формульного стиля (в фольклорной или традиционалистической книжной поэзии), потому что y различных исследователей определения, что такое формула, различны и, соответственно, показатели доли текста, покрываемой формулами, расходятся.

3

Попробуем сделать следующий шаг: выделить строки, в которых та же рифма на — ой заполнена не словом молодой, a другими изоритмическими ему прилагательными — с тем же слоговым составом и с той же парадигмой словоизменения. Ограничимся только пушкинским и лермонтовским материалом. У Пушкина в 4-стопном ямбе таких прилагательных на — ой оказывается 31 в 92 строках: роковой (16 раз), золотой (11), гробовой (8), боевой (6), дорогой, кочевой, круговой, удалой, холостой (по 4), вековой, записной (по 3), деловой, ключевой, неземной, площадной, полевой (по 2), войсковой, восковой, вощаной, выписной, вырезной, голубой, дождевой, заказной, костяной, никакой, парчевой, пресвятой, пресмешной, пуховой, родовой (по 1 разу). У Лермонтова таких прилагательных 25 в 77 строках (не считая дословно повторяющихся строк); роковой (14 раз), золотой (10), дорогой (7), неземной (6), гробовой (5), боевой (4), голубой, громовой, парчевой (по 3), власяной, вороной, огневой, пролитой, снеговой, угловой (по 2), бреговой, вырезной, записной, ледяной, листовой, площадной, полковой, расписной, столбовой, удалой (по 1). Начало этих частотных списков, как мы видим, совпадает почти в точности — это показатель того, что оба поэта принадлежат к одной и той же литературной традиции.

Много это или мало — 31 и 25 трехсложных прилагательных на ударное — ой? В современном русском языке (по грамматическому словарю А. А. Зализняка) таких прилагательных около 800; таким образом, поэты используют лишь 3–4 % возможных слов, все остальные слова (паевой, краевой, чаевой, гвоздевой, жердевой, клеевой…) ощущаются ими как прозаизмы. Для сравнения вспомним, что общий объем словаря современного русского языка (по Зализняку) около 100 000 слов, объем словаря пушкинской эпохи приблизительно таков же (по щедрому академическому словарю 1847 года около 115 000 слов); на этом фоне объем словаря Пушкина (с прозой, журналистикой и письмами) — около 21 000, Лермонтова — около 15 000 слов, т. е. 15–20 % всех возможных слов. Из этого видно, насколько строже среднего производится отбор слов для заполнения рифмующих позиций в стихе — приблизительно раз в пять.

Выпишем отобранные строки, расположив их на этот раз не в алфавитном порядке, a по синтаксическим типам заполнения строки. В строке 4-стопного ямба, оканчивающейся словом типа молодой, роковой и проч., может быть два или три слова и между ними, соответственно, одна или две синтаксические связи. Одна из этих связей, включающая рифмующее прилагательное, — как правило, определительная; другая может быть различна. В зависимости от наличия и типа этой второй межсловесной связи мы получаем следующие конструкции:

1) Двухсловный стих, определительная связь единственная: Или разлуки роковой (П3 84), Или в кибитке кочевой (П3 113), И для добычи дорогой (Л1 166), И на кольчуге боевой (Л3 203), Но под одеждой власяной (Л3 87), На кобылице вороной (Л3 212), У галереи гробовой (П3 27), Ни эпиграммы площадной (П5 84), Твой искуситель роковой (П5 62) (всего y Пушкина 5, y Лермонтова 4).

2) Трехсловный стих, вторая межсловесная связь — между подлежащим и сказуемым: Поднялся табор кочевой (П4 233), Хранится пламень неземной (Л1 112), Сокрылся некто неземной (П4 182), Кричит наездник удалой (П4 33), Сидел штаб-ротмистр удалой (Л4 132), И всходит месяц золотой (П4 51), Встал тихо месяц золотой (Л4 143), Что ж медлит ужас боевой (П2 49), Поток струится дождевой (П3 158), Дымок струился голубой (Л4 159), Удар несется роковой (Л3 14), Удар спустился роковой (Л3 122), Напрасен опыт вековой (П2 152), Подернут уголь золотой (П5 96), Там виден камень гробовой (П5 143), И слышен говор ключевой (П5 143), Как гость приятен дорогой (Л1 202), Над ним — луч солнца золотой (Л2 62), A ты — бездельник деловой (П2 20), И я был витязь удалой (П4 56), И нужды нет вам никакой (П3 379) (всего y Пушкина 13, y Лермонтова 8).

3) Вторая межсловесная связь — между глаголом и прямым дополнением: Берет свой бубен расписной (Л4 292), Взять также ящик боевой (П5 129), Сорву венец я золотой (Л4 210), И жаждет сени гробовой (П4 110), Алкала пищи роковой (П5 58), Вопрос мне сделал роковой (П4 45) (всего y Пушкина 4, y Лермонтова 2).

4) Вторая межсловесная связь — между глаголом и косвенным дополнением: Владели силой войсковой (П4 259), Блистали тканью парчевой (Л4 17), Опутал сетью роковой (Л3 194), Он жег печатью роковой (Л4 223), Ты славишь лирой золотой (П2 333), Клянусь святыней гробовой (Л 265), Покрыт короной листовой (Л3 114), Открыт был властью неземной (Л3 87), Сражен стрелою громовой (Л4 223), Лишенный сени гробовой (Л4 39), Стремится к жизни полевой (П5 163), Блистая в ризе парчевой (П4 47), И пить из чаши круговой (П1 28), Сидел за книжкой записной (П1 161), Готов на подвиг роковой (П3 27), Взгреми на арфе золотой (П1 80), Цыганке внемлет кочевой (П3 12), Любовью билось огневой (Л4 38), Изгагой мучим огневой (Л4 312), Красой блистая неземной (Л4 195), С Мартыном non он записной (П1 289) (всего y Пушкина 10, y Лермонтова 11).

5) Вторая межсловесная связь — между глаголом и обстоятельством: Исчезли в урне гробовой (П3 205), Явись y двери гробовой (П3 220), Реветь над плитой гробовой (Л4 275), Он сел на камень гробовой (Л3 119), Был брошен к мели бреговой (Л3 49), Тонули в думе роковой (Л3 19), Оставим в чаше круговой (П1 57), Напенясь в чаше круговой (П1 105), Таяся в роще вековой (П2 56), Лежу ль в постели пуховой (П1 153), Летит из кельи восковой (П5 140), На столик ставят вощаной (П5 56) (всего y Пушкина 8, y Лермонтова 4).

6) Вторая межсловесная связь — тоже определительная, оба определения