Зов памяти - Михаил Самарский

– Вот именно, – нахмурился профессор, – мне всегда казалось, что у человечества короткая память, особенно когда в очередной раз затевают дискуссии о свободе, вернее, о её мнимой недостаточности. Мой коллега, профессор МГУ Сергей Вячеславович Перевезенцев, в одной из своих работ писал о свободе, свалившейся на наш народ в смутное время. Помните, как тогда в начале XVII века заметались люди? Ведь, по сути, всё было дозволено. Хочешь, выбирай на царство Лжедмитрия, хочешь – Лжепетра, можешь стать за бояр Бориса Годунова, потом за Василия Шуйского. Хочешь, позови шведского или польского принца. И что вышло? То к одному бежали, то к другому, то к третьему. А в результате на Новгородской земле обосновались шведы, на Смоленщине – поляки. В Москве засели польско-швейцарско-литовские деятели. И что самое печальное – чем дольше мы выбирали, тем становились всё хуже и хуже. А почему так произошло? Почему свобода вызвала на Руси столь тяжкие последствия? Наши предки, оказавшиеся тогда, в начале XVII века, один на один с подобными вопросами, нашли свои ответы. И основной из них был, в общем-то, очевиден: главная беда состояла как раз во вседозволенности, в неограниченности свободы. В результате, свобода совести обернулась бессовестностью, свобода нравов – безнравственностью, политическая свобода – горем, неволей и погибелью. И в целом та самая, столь желанная безграничная свобода оказалась свободой… греха! Хорошо, что мы тогда сумели справиться со всем этим. Но вам, Ярослав, наверное, известно, что творилось у нас в первой половине двадцать первого века?

– Не волнуйтесь, профессор, – заверил Яр, – и в двадцать первом всё закончилось очень даже хорошо. В конце концов разум, добро, милосердие взяли верх. Конечно, эксцессы случались всегда и случаются в наше время, без них никуда, но мы научились решать проблемы только на уровне интеллектуальных решений.

– Мне прямо бальзам на душу, – профессор постучал себя в районе сердца. – Значит, человечество одумалось.

– Нас подвела война с грингами, – тяжело вздохнул Яр. – Отобрала столько сил. Но мы сделали выводы, и теперь готовы к встрече с любыми незнакомцами.

– Да, – профессор покачал головой, – удивительные вещи вы рассказываете, Яр. Особенно с виртуальным присутствием в аудитории…

– Ничего удивительного, – возразил Яр. – У вас ведь в двадцать первом веке был Интернет, средства коммуникации, основная информация уже находилась в открытом доступе. Верно?

– Конечно, – подтвердил профессор.

– А к чему тогда было тратить время на чтение лекций в аудиториях? Или вы уже допускали виртуальное присутствие студентов?

– Не совсем, – замялся профессор, – дистанционное образование налаживалось, но это было на таком начальном этапе, во многих учебных заведениях использовалось в основном для людей с ограниченными возможностями…

– А для здоровых людей?

– Откровенно говоря, это считалось какой-то экзотикой и даже баловством. Да и оборудования ещё не хватало.

– Система всеобщего образования в России была внедрена в двадцать втором веке. Тогдашние руководители государства поняли, что учиться могут все, а образование лишним не бывает. Власти обязали все ВУЗы страны вести онлайн-лекции. Любой человек, зарегистрировавшись на портале, мог слушать лекции в прямом эфире и, в любое время мог принять участие в сдаче государственных экзаменов, защите диплома, причём в любом ВУЗе. Главное было – обладать знаниями.

– А каким образом проверялись знания? – спросил Кирилл Андреевич.

– Сначала был обычный экзамен, – пояснил Яр, – так называемый студент являлся в учебное заведение и отвечал на вопросы комиссии. Была разработана такая система, что уже через пять минут общения становилось ясно, готов студент или нет. Время зря не тратили. Никаких апелляций, никаких бюрократических процедур. Готовься дальше и приходи через год. Всё! С момента внедрения анализатора Памяти система и вовсе изменилась. Теперь, если нужно пройти какой-то тест или сдать экзамен, человек просто подключает свой анализатор к системе учебного учреждения и работает с искусственным интеллектом. Его не обманешь, не проведёшь, не уговоришь. Самое главное – система видит, что вы – это вы. Вместо вас никто не сможет отвечать. Искусственный интеллект проверяет ваше умение и выдаёт результат. В некоторых случаях на машину даже возложили обязанности принимать и решение, чтобы не отвлекать людей на рутинную работу.

– Постойте, коллега, но как можно поручить машине-роботу принимать решение? – недоумённо спросил Кирилл Андреевич. – А если произойдёт ошибка?

– Любая ошибка, любой сбой, хотя на моей памяти такого не случалось, тут же попадёт в главный компьютер системы «паснет» и тут же будет исправлена. Знаете, профессор, в некоторых делах эмоции вредны, потому эти дела необходимо поручать машинам. В четвёртом тысячелетии всё подчинено целесообразности.

– Целесообразность – хорошая штука, – вздохнул Кирилл Андреевич, – только вот кому она нужна без души…

– Вы сейчас рассуждаете с точки зрения двадцать первого века…

– А с какой же мне точки рассуждать? – рассмеялся профессор и раскинул руки в стороны. – Вы ведь тоже не можете рассуждать с точки зрения пятого тысячелетия, верно?

– Полностью с вами согласен, – кивнул Яр, – но я это произнёс не в качестве упрёка или замечания, просто я хочу сказать: мир роботов, компьютеров, техники изменился до такой степени, что некоторые вопросы просто нас уже не интересуют и не заботят. Ну, это примерно как вас в двадцать первом веке мало интересовало, какой кузнец лучше куёт подковы.

– Но ведь такие люди остались, наверное, даже в ваше время? Имею в виду спортсменов.

– Да, конечно, – подтвердил Яр. – Мы сохранили все виды спорта.

– И в Олимпийские игры играете? – вмешался в разговор Алексей.

– Да, разумеется, – ответил Яр и добавил: – Спорту у нас придавалось очень большое значение. Кстати, профессор, тоже хотел у вас спросить.

– Пожалуйста, – улыбнулся Кирилл Андреевич, – польщён вашим любопытством. Я уж думал, что вы знаете всё, и мне нечего вам рассказать.

– Дело в том, что нашу дополнительную память не перегружают всякими сплетнями, байками, сомнительными легендами. А я их коллекционирую, хочу вывести теорию, по которой с помощью баек и легенд можно выходить на тот или иной уровень Всемирной Памяти. Многие наши учёные не придают значения слухам, а между тем, это тоже один из путей поиска решения некоторых проблем. Как и сказки!

– Есть такая поговорка: «Сказка – ложь, да в ней намёк!»

– Да, кстати, – согласился Яр. – Я приведу вам один пример, основанный на Законе о всемирной Памяти. Вот здесь уже звучали вопросы: мол, как можно заархивировать человека и упрятать его в такую малюсенькую колбу? Но ведь человечество однажды уже проходило этот урок.

– Когда же? – изумлённо воскликнул профессор. – И кто был учителем на том уроке?

– Всё просто: учителем был народ, а урок назывался «Сказки народов мира». Ну, разве джинн из лампы Алладина – это не первый заархивированный человек?