Девичник - Карен МакКаллах Лютц

— Итак, Зейди. Какие еще секреты Грея, о которых не знает Хелен, знаешь ты? — Бетси, подтверждая свой статус Большой Задницы, стояла, положив руку на бедро, возле полки «Лаки», в ожидании, пока Зейди откроет им, что у Грея на яйцах красные бородавки или что-нибудь подобное.

— Я абсолютно уверена, что Хелен знает все, что ей нужно знать.

Хелен фыркнула.

— Что это значит?

— Ровно то, что я сказала.

Зейди пришла в замешательство. Как ее замечание могло вызвать такую реакцию?

— Значит, есть что-то, чего мне не нужно знать?

Зейди закатила глаза.

— Я не это имела в виду, — вздохнула она, зная, что последуют другие вопросы, так что ей лучше уточнить. — Грей — это открытая книга. Все, что о нем можно узнать, находится прямо перед вами. Поверьте мне, он не скрывает никаких глубинных, темных тайн.

— О которых бы ты знала, — сказала Бетси, как всегда, готовая прийти на помощь.

— Ну, вы ведь знаете про трансвестита, да?

Хелен и Бетси обе так заметно побелели, что Зейди пришлось приводить их в себя.

— Я шучу.

Как только кровь снова прилила к их лицам, Зейди продолжила:

— Она была транссексуалкой, так что технически это не делает его геем.

Хелен кинула ей в голову джинсами и засмеялась, слава Богу, сообразив, что Зейди подтрунивает над ней. Бетси Большая Задница глазела на нее так, словно все еще не была уверена.

За неимением лучшего занятия Зейди пошла за ними в другой отдел, похожий на лабиринт, и увидела, как Марси и Ким обсуждают, прилично или нет четырехлетнему ребенку носить топики до пупка.

— На спортплощадку — да. В воскресную школу — нет, — заявляла Марси.

— Да, но какие эмоции вызывает живот маленького ребенка? Я не хочу, чтоб мужчины смотрели на живот Бритни Спирс, а потом на животик Мэдисон и думали, что это одно и то же, и возбуждались, — сказала Ким.

Потом они стали обсуждать, прилично или нет позволять Данкану носить розовое. Зейди хотела сказать им, что чрезвычайно не прилично тратить двести долларов на наряд для ребенка, который еще настолько мал, что может обкакаться, но удержалась, в духе «Настоящего Будды».

Когда Элоиз и Костлявая спустились по лестнице, хлопая шлепанцами на платформе и туфлями-стилетто, все головы в магазине обернулись к ним, возмущенные их повышенными тонами. Кажется, там, на полке, оказалась сумочка от Стеллы Маккартни, поразившая фантазию обеих, и Элоиз, более сильная физически, вырвала ее у Костлявой, которая теперь по этому поводу была прямо-таки вне себя.

— Разумеется, ты ничего не знаешь об этикете шопинга.

Элоиз, чрезвычайно нелюбезная в своем торжестве, огрызнулась:

— Я первая достала кредитную карточку, а это единственный этикет, имеющий значение.

Хелен, переживавшая из-за любой ссоры в компании, вступила в разговор:

— Девочки, это всего лишь сумочка. Не нужно огорчаться.

Костлявая была не согласна. Она потопала в аптечный отдел — кодовое обозначение для отдела дорогостоящих косметических средств. Зейди последовала за ней, надеясь увидеть ее в слезах. Костлявая нашла Надутую возле солей для ванны и сказала:

— Мне плевать, что она сестра жениха. Она сука.

Надутая согласилась с ней, и они пошли прочь зализывать свои раны, нюхая свечи за сорок долларов.

Гилда взглянула на Зейди, держа в руках какой-то шампунь с добавкой меда.

— Он на четыре доллара дешевле в любом косметическом магазине.

— Определенно, в этом месте не торгуются.

— Люди, правда, носят всю эту одежду?

— Не считая присутствующих.

— Я вчера ходила в бутик Хелен, и одежда там была такая же ужасная.

— Ты ломишься в открытую дверь. Я смотрела «Секс в большом городе» все время, пока его показывали, и до сих пор не могу понять, почему Кэрри — идол стильности. В девяти сериях из десяти она была одета как умственно неполноценная.

Гилда засмеялась:

— Слава Богу! Я думала, это все потому, что я из Баулдера.

— Ты в первый раз выбралась навестить Хелен?

Гилда кивнула.

— По-моему, она пыталась держать меня подальше от вас всех. Может быть, она волнуется, что я слишком много знаю.

Она подмигнула так, будто шутит, но Зейди была заинтригована.

Если у Хелен есть темная сторона, то этот год для Зейди звездный, черт возьми!

К тому времени, когда они залезли в лимузин, отставив в сторону все свои воинственные разногласия, пора было ехать в «Пенинсулу» на чай. Не потому, что хоть одна из них была британкой, просто хай-ти[11]казался такой шикарной штучкой для девчонок, вот и был в списке. Спасибо Бетси.

Чего не знали девочки из округа Орандж, так это того, что «Пенинсула», весь из себя модный и очень дорогой отель в Беверли-Хиллз, пользовался популярностью у девочек по вызову, которые встречались со своими клиентами-джентльменами в темном, укромном, отделанном деревянными панелями баре. Или даже в яркой, солнечной «гостиной». В той самой «гостиной», где они собирались пить чай. Зейди узнала об этом, читая Джеки Коллинз. Тот факт, что она преподавала английский, не означал, что она не читала хороших вещей.

Когда они все устроились на изящных диванах, чтобы маленькими глоточками пить чай, отставив в сторону розовые пальчики, восхищаясь шестифутовыми цветочными панно, Бетси решила, что настала пора для «Часа советов».

— Итак, я думаю, мы все, по кругу, должны рассказать Хелен о своих собственных секретах счастливого брака. Кто первый?

Естественно, произнося эту речь, Бетси отдавала себе отчет в том, что Зейди, Джейн, Элоиз, Костлявая и Надутая не замужем, но какая, к черту, разница? Они могут послушать и поучиться.

Дениз заговорила первой.

— Не забывай принимать таблетки.

Хелен игриво обняла ее.

— О, ты ведь ждешь не дождешься, когда станешь мамочкой. А я жду не дождусь, когда стану тетей. — Она погладила живот Дениз.

Дениз постаралась выдавить из себя ухмылку и изобразить воодушевление по поводу своего предстоящего материнства, но очевидно было, что она мучится от постоянной тошноты.

— Хорошо, потому что тебе придется много работать няней. Мне необходимо будет поехать в Мексику и пить «Корону» на пляже в течение недели, когда это существо выйдет из меня.

— Ты сейчас так говоришь, но, поверь мне, ты передумаешь, как только увидишь его лицо, — заверила ее Марси. — Всего одна только улыбка — и ты никогда никуда от него не уйдешь.