Пленница ведьмака - Ирина Игоревна Фельдман

назло, использовала любые удобные моменты, чтобы посидеть и пожаловаться на «беспутных девок», которые ее «вконец умотали». Милая женщина, а главное, воспитанная.

Интересно, мистер Сэфайр знает, что не он самый важный человек в школе?

– Погода портится.

Я невольно взглянула на серые облака, расстилающиеся по всему небу над парком.

– Вижу. Ру, у тебя было столько свободного времени, а ты даже зонтик никакой не добыл.

Он рассмеялся, как от удачной шутки.

– Зонтик? Кто ж в лесу с зонтиком ходит, принцесса?

– Принцессы, – съехидничала я. – Будем надеяться, что дождь не хлынет, но с зонтиком мне было бы гораздо спокойнее.

– Откуда вы беретесь, такие нежные? Я вот отродясь зонтика не имел.

– И это очень плохо. У человека должны быть необходимые для комфортной жизни вещи. Иначе это не жизнь, а сплошное страдание.

Сказала и сама себе сделала больно. Нередко дома слышала подобные высказывания. Мои родители в детстве и юности часто испытывали нужду в самом необходимом, поэтому они так стремились разбогатеть и дать своим детям все самое лучшее. В редкие минуты откровений мама рассказывала, как стриглась сама и как бабушка с дедушкой собирали у родственников зимнюю одежду для нее. Были истории и про папу. Например, о том, как он после уроков таскал ящики, чтобы было на что сводить даму сердца, то есть маму, в кино.

Ру фыркнул.

– Я не барахлюш, на кой бес мне много вещей? На телеге с собой возить?

Нет, брат. Меня не проведешь.

– Зачем же на телеге? Когда-нибудь у тебя будет свой дом. Своя кровать. Своя любимая кружка. Разве это не замечательно, иметь свой тихий уголок в этом безумном мире? Вот ты о чем-нибудь мечтаешь? Что-то хочешь? Ну давай, давай. Представь, что я не ведьма, а добрая фея.

Я легонько пихнула его в бок.

– Уговорила, – наигранно, но все же с долей озорства ответил Ру. – У меня желания простые. Есть, спать, не мерзнуть и чтоб не били. Но если подумать… Часы хочу. Не обязательно платиновые или золотые, лишь бы время показывали. Эх, доставал я несколько раз подходящие…

– Из карманов.

– Из них, из них, – повздыхал Ру. – Но приходилось за мелочь старьевщикам сдавать. А еще я страсть как люблю в теннис играть. Мы с ребятами подбирали сломанные ракетки и потрепанные мячи и матчи на интерес устраивали. Так вот, хочу целую ракетку, чтобы сетка в ней целехонькая была. И был бы богатым, лошадь бы купил. Неважно, какой масти, лишь бы умная была. Хотя, пожалуй, я от пегой бы не отказался, я не дворянин, мне и коровья масть сойдет. Красиво же!

Следующую четверть часа парень в красках расписывал обитателей своей воображаемой конюшни. К пегой лошадке прибавилась караковая красавица с рыже-коричневым крупом, несколько гнедых и вороных коней различных пород, пара тяжеловозов и даже пони. А поскольку я не разбиралась ни в мастях, ни в породах, Ру охотно провел ликбез, и это было в сто раз интересней, чем экскурсия миссис Маккини.

Воспользовавшись атмосферой грез и полного доверия, я рассказала о странном разговоре с Уиндемом Лайонеллом и показала деньги, которые он мне всучил.

– Этого хватит на часы? Или хотя бы на ракетки?

Ру повертел в руках монеты.

– И на то и на другое. И еще останется. Девчуль, лучше себе их оставь.

– Мне не надо. Меня тут кормят и обшивают. И вообще я не хочу оставлять их себе. Слушай, а если их вернуть?

– Ишь, придумала! Отдать богатею гроши, о которых он уже и позабыл. Никому об этом не говори, засмеют.

– Ну хорошо. А что мне делать с его бедной старушкой матерью?

– Ничего. Завалишься к ней в гости, чаю с тортом попьешь. Поговорите о погоде, о моде, о кошках. Может, старая леди растрогается и подарит тебе что-нибудь. Например, драгоценные камни или жемчужные бусы.

Всего на мгновение представила себе эту перспективу, и меня чуть не стошнило воображаемым тортом.

– Ру! Как ты можешь быть таким циничным! Несчастная женщина потеряла дочь, нельзя играть ее чувствами. Это нечестно, давать ей ложную надежду и еще иметь с этого выгоду.

– Не кричи, балда. Напугаешь капалли.

Машинально я коснулась вязаной сумочки. Остановилась, чтобы проверить нашу кроху. Капалли равнодушно посмотрела на меня черными глазками и снова задремала в гнездышке из трав.

– Я не буду никого обманывать, – шепнула я. – Просто развею сомнения.

Вскоре ухоженный парк остался позади. Лес встретил нас перекличкой птиц и ароматом хвои. Облака сгустились в тяжелые тучи, по земле побежали серые струйки тумана. Когда я спросила у своего спутника, куда нам следует идти, он глухо сказал: «Дальше». Потом, немного смущаясь, пояснил, что его тянет в глубь.

Чувствовал силу Другой стороны?

Под ногами то и дело что-то трещало и влажно шуршало. На смену мягкому газону пришла неровная земля с сухими веточками и опавшими непонятно когда листьями. Деревья росли кто во что горазд. Тоненькие, как фонарные столбы, соседствовали с гигантами в несколько обхватов.

Никакого порядка. Сплошная анархия.

Ру несколько раз останавливался, трогал мох на коре и разглядывал торчащие из-под прелой листвы шляпки грибов. По мне, это были сомнительные ориентиры, но парень был уверен, что эти приметы указывают верное направление. Якобы грибы любят расти поближе к Незримому народу.

Однако чем дальше мы углублялись в лес, тем больше я не доверяла дорожке из грибов. Как же мы выберемся, если заблудимся? А если все-таки польет дождь? У нас же ни палатки, ни одеял. Уж про зонтик молчу. И ведь мы были настолько беспечны, что не взяли бутерброды, спрей от насекомых и мобильные телефоны. Вот уж действительно, простота хуже воровства.

Пока я размышляла о своих навыках распознавания съедобных грибов, мой лоб столкнулся с чем-то холодным и плотным. Я сделала пару шагов назад, чтобы лучше разглядеть свисавший с дерева предмет, и заорала, еще до конца ничего не осознав.

Передо мной были ноги. Серые, с грязью под ногтями. Они скорбно висели пальцами вниз, как повешенная за шнурки обувь. Прямо по голубоватым жилкам ползала жирная муха.

Задыхаясь от крика, я повернулась назад и столкнулась с не менее жутким зрелищем. На чуть прогнувшейся ветке, привязанная за шею, висела голая женщина. Она была мертва – две вороны, сидевшие на безжизненных плечах, что-то азартно выклевывали из ее лица.

Не видеть. Забыть. Забыть!

Я завизжала с утроенной силой, хотела позвать приятеля, но его имя напрочь вылетело из головы. Барахтаясь в липком страхе, как в желе, я кинулась наугад и, споткнувшись о корягу, упала