Смутное время в Москве - Сергей Шокарев

Арсений был совершенно прав. Отказавшись от причастия, самозванец и Марина бросили наглый вызов общественному мнению. Все усилия патриарха Игнатия прошли даром. Тщательно разработанная церемония псевдокрещения была сорвана Мариной, не пожелавшей принять Святые Дары от русского патриарха. С этого времени московское духовенство имело все основания утверждать, что новая царица — еретичка, а следовательно — и сам царь тоже еретик. Самозванец и Марина, совершенно не беспокоясь и этим, шаг за шагом ломали достигнутый компромисс, все более провоцируя подданных. Вскоре после церемонии венчания царица сняла русское платье и облачилось в польское. Вскоре к ней присоединился и Лжедмитрий I, одевшийся в иноземный костюм. Большей услуги заговорщикам самозванец не мог оказать. Пока в кремлевском дворце шли веселые балы и пиры, князья Шуйские тщательно готовили мятеж.

Утром 17 мая в городе загудел набат. С криками о пожаре в Кремль ворвались верные Шуйским дворяне. Стража самозванца во главе с П. Ф. Басмановым была перебита. Лжедмитрий пытался бежать, но был схвачен; его допрашивали и истязали, пока не убили. Мертвеца показали царице-инокине Марфе, спрашивая, ее ли это сын. По свидетельству иностранцев, вдова Грозного ответила уклончиво: «Нужно было спрашивать меня об этом, когда он был жив, а теперь, когда вы его убили, то он уже не мой сын».

Обезображенный труп самозванца был брошен на Лобное место, на живот ему положили скоморошью маску, на грудь — волынку, а в рот вставили дудку. Одновременно с этим по всему городу происходили страшные погромы. Народ расправлялся с многими поляками и другими иноземцами, приехавшими на царскую свадьбу: «…И толико множество побито, что на всех улицах, и по переулкам, и по площадям, и по всем дворам в трупе мертвых поганых человек пройтить никак не возможно». Во время погромов погибло около 500 человек. При этом многим полякам удалось отбиться, укрепившись на своих дворах, а затем к ним приставили охрану бояре, восстановившие порядок в городе. Под стражу взяли и Марину Мнишек и ее отца, который жил на старом дворе Годунова. Так бесславно закончилось правление Лжедмитрия I — первого в череде русских самозванцев, который был и единственным, кому удалось достичь престола.

Правление Лжедмитрия I было коротким. Одной из главных ошибок самозванца было откровенное пренебрежение православными обрядами и проявление симпатий ко всему иноземному, что являлось грубым вызовом общественному мнению. По словам И. Массы, москвичи, перечисляя грехи самозванца, за которые он был убит, заканчивали тем, что «когда бы он жил смирно, и взял бы себе в жены московскую княжну, и держался бы их религии, и следовал бы их законам, то вовек бы оставался царем».

Несомненно, не одно только недовольство поведением царя вызвало его свержение. Ошибочной была и внутренняя политика Лжедмитрия. Он не оправдал тех надежд, которые на него возлагались, и быстро восстановил против себя все слои русского общества — от бояр до крестьян, безуспешно надеявшихся на то, что добрый «царь Дмитрий» вернет им право ухода от помещика в Юрьев день. Пренебрежение интересами всех сословий и групп русского общества привело к всеобщему возмущению. Ко всему прочему, Лжедмитрий не был тем, за кого он себя выдавал. Недовольство царем способствовало усилению слухов о его самозванстве. Все эти причины привели Лжедмитрия I к столь драматической и бесславной кончине.

В то же время нельзя не отметить, что Лжедмитрий I обладал многими качествами хорошего правителя: самостоятельностью в решениях и стремлением к независимости (его отношение к требованиям короля Сигизмунда III показывает его твердость в судьбоносных для государства вопросах), быстрым умом и сравнительно широким кругозором, энергичностью и личной смелостью. Он имел богатый культурный кругозор, приобретенный в соприкосновении с западноевропейской культурой, почитал науку и высказывал идеи о создании в Москве высших учебных заведений, наподобие университетов.

Однако этим качествам самозванца так и не удалось проявиться. Ослепленный своим успехом и гордыней, он полагал, что его положение незыблемо, и не считался ни с людьми, ни с обстоятельствами. Политика Лжедмитрия не отражала интересы государства и общества и привела к общему возмущению, а затем и гибели самозванца. В череде московских государей он остался в памяти потомков своеобразным казусом — бывший монах, расстрига, еретик, чародей, обольстивший православных и обманом добывший царство. Неслучайно на одной из миниатюр XVII в. «Рострига Григорей» изображен с пустой дырой вместо лица, которая обращена к разверзнутой пропасти в полу царских палат — грядущем обиталище души самозванца, преисподней.

19 мая 1606 г., через два дня после убийства самозванца, бояре — участники переворота — провозгласили царем князя Василия Ивановича Шуйского. Современники отмечают, что избрание нового царя было не делом всего народа, а результатом сговора узкой группы лиц: «Малыми некими от царских палат излюблен бысть царем князь Василий Иванович Шуйский… никем от вельмож не пререкован (никто из вельмож не оспаривал его прав. — C.Ш.), ни от прочего народу умолен, — пишет Авраамий Палицын. — И устройся Россия вся в двоемыслие: ови убо любяще его, ови же ненавидяще (одни любили его, другие — ненавидели. — С.Ш.)».

Между тем именно князь Василий Иванович Шуйский, согласно «лествичному порядку» наследования престола, имел наибольшие права на трон — князья Шуйские происходили от князя Андрея Ярославича, младшего брата Александра Невского, родоначальника московских князей. Таким образом, род Шуйских был, по генеалогическому старшинству, следующим за пресекшимся родом князей московских. Об этом помнили и в Польше. Ян Замойский в своей знаменитой речи, обращенной против самозванца, говорил, что московиты, желающие найти замену Годунову, могли бы обратиться «к истинным потомкам великого князя Владимира, к Шуйским».

Василий Шуйский долго шел к престолу. Его деятельная натура видна в самые острые моменты царствования Годунова и Лжедмитрия I. «Что же происходило на самом деле в глубине этой души?» — воскликнем мы вновь, вслед за Пирлингом. А поскольку ответить на этот вопрос опять-таки невозможно, рассмотрим внешнюю канву жизненного пути нового государя.

Князь Василий Иванович Шуйский к моменту своего воцарения был уже пожилым и многоопытным человеком. Род князей Шуйских (из суздальских Рюриковичей), из которого происходил князь Василий, появляется на службе у московских государей во второй половине XV в. и постепенно занимает одно из ведущих мест при дворе. Во время малолетства Ивана IV князья Шуйские боролись за власть с князьями Вельскими и дважды одолевали своих противников. Впервые князь Василий Иванович упоминается в источниках в 1574 г., когда был в числе голов в государевом полку в походе Ивана Грозного «на берег» против крымцев. В правление Грозного Шуйским везло. Казнив в юности князя А. М. Шуйского (1543 г.), царь как будто насытился кровью этого рода, и даже в страшные годы опричнины репрессии не коснулись этого знатнейшего рода. Кстати, царь Василий приходился внуком казненному. В 1580 г. он был дружкой на свадьбе Ивана Грозного и Марии Нагой. В 1584 г. князь получил боярство, затем, вместе с другими Шуйскими, попал в опалу, потерпев поражение в придворной борьбе с Годуновым. Годунов опасался Шуйского. Ему, как и главе Боярской думы князю Ф. И. Мстиславскому, было запрещено жениться, с тем чтобы их род пресекся. Но в 1591 г. князь Василий был назначен главой следственной комиссии, посланной в Углич для расследования смерти царевича Дмитрия и обстоятельств мятежа и возвратился с решением, выгодным для Годунова: царевич «самозаклался» из-за небрежения Нагих. Впоследствии при появлении Лжедмитрия I Василию Шуйскому пришлось для успокоения москвичей выходить на Лобное место и торжественно клясться, что царевич погиб в результате несчастного случая. При вступлении самозванца в Москву князь Василий вместе с другими боярами был вынужден признать «царевича» и целовал ему крест. Вскоре после этого он возглавил заговор против Лжедмитрия и говорил, что новый царь — самозванец, а царевич Дмитрий убит по приказу Годунова. Таким образом, князь Василий, по воле обстоятельств, три раза озвучивал противоположные версии о судьбе и гибели царевича Дмитрия. Вряд ли следует винить в этом Шуйского, он действовал так же, как и другие бояре, вовсе не стремившиеся к подвигам во имя истины. Однако и вера «не единожды солгавшему» не могла быть искренней.