У расстрельной стены - Сергей Зверев

— Да в общем-то ничего. — Матвей поджал губы и отвел взгляд. — Поехал я, этот… сюрприз хотел сделать. Духи купил, гостинцы московские. Пришел домой, а там… В общем, Зинка с Сидоровым нашим в кровати. Сюрприз, можно сказать.

— Понятно, — сочувственно хмыкнул Медведев. — И что дальше?

— Ну, сначала хотел я, честно говоря, морду обоим набить. — На лице Дергачева проскользнула кривая улыбка. — А потом глянул еще разок на них: оба перепуганные, жалкие такие… Сидоров без формы тощий, синий — как заморыш какой. В общем, плюнул я, развернулся и ушел. Но на развод подавать не стану — пусть сама бегает, если ей надо. Знаете, Алексей Петрович, я даже и сам удивился: оказывается, мне все равно, где и с кем она! Ну, или почти все равно…

— Понимаю, — уже деловито кивнул старший майор, снова наливая в кружку, — бывает. А ты все правильно сделал — лишний шум нам ни к чему. Сидоров, конечно, скотина, но… Плюнь и забудь! А хорошую девушку ты еще встретишь, поверь, не все женщины такие, как Зинка твоя. Ну, ты еще поешь, если хочешь, а я пройдусь, подышу. Не часто получается вот так: с костерком, у речки… Работы столько, что лица своих домашних забывать начинаешь. А скоро будет еще больше! Чувствую я, ждут нас большие перемены, мать их…

Почти те же самые слова о грядущих переменах Матвей услышал чуть позже из совсем других уст, правда, при несколько иных обстоятельствах.

А пока Дергачев с Медведевым еще пару часов посидели у костра, потом водитель с удовольствием поплескался в неглубокой речке, а старший майор полюбовался закатом, невесело думая о чем-то своем. Уже в сумерках Матвей собрал остатки еды, аккуратно засыпал костер песком, и через несколько минут машина, поблескивая желтым светом фар, покатила в сторону Москвы…

Лето тридцать шестого в Москве и ее окрестностях выдалось на удивление жарким — термометры показывали тридцать семь, словно обгоняя время и неким мистическим образом показывая, что страну ждут еще более жаркие и тяжелые времена. Правда, об этих грядущих потрясениях в Советском Союзе знали пока еще лишь несколько человек, одним из которых, по странной иронии судьбы, стал и Матвей Дергачев.

Голуби расхаживали по площадям столицы, раскрыв клювы, собаки спасались от немыслимой жары в жидкой тени зданий и городской зелени, все живое тянулось к обманчивой прохладе лесов и подмосковных озер, рек и речушек. Не были исключением и работники наркомата внутренних дел, как только выдавались несколько часов свободного времени, Медведев усаживался в машину и коротко командовал: «На наше место!» А в один из последних дней августа Дергачев и его начальник попали на пикник, устроенный по приказу первого заместителя наркома, комиссара Государственной безопасности первого ранга Якова Агранова.

Гуляли широко: грузовик доставил столы, стулья и лавки, разбили несколько палаток и натянули парусиновые навесы, горели костры, патефон голосом Лещенко скрипуче напевал про черные глаза, которые непременно должны кого-то там погубить.

Матвей наскоро перекусил за отдельным столом, накрытым для шоферов и обслуги, и вернулся к машине, надо было проверить вдруг забарахлившие свечи и продуть-прочистить заметно гревшийся радиатор. Купаться было лень — все равно через десяток минут вся спина становилась мокрой от пота. В волейбол играть с другими шоферами Дергачев стеснялся — просто не умел.

Копаясь в моторе, он частенько бросал внимательный взгляд на Медведева, сидевшего неподалеку от замнаркома, и прислушивался к здравицам, звучавшим за начальственным столом. Естественно, чаще всего пили за здоровье товарища Сталина.

— Товарищи, минуточку внимания! — Агранов, на груди которого поблескивали два ордена Красного Знамени, а в петлицах солидно алели четыре ромба, поднялся и, оглядывая собравшихся посерьезневшим взглядом, негромко постучал вилкой по рюмке с коньяком, которую сжимал в твердых длинных пальцах. — Этот замечательный напиток, произведенный нашими славными виноделами советской Армении, я хочу выпить за здоровье нашего великого вождя, отца и учителя, гениального продолжателя дела Ленина, вдохновителя и организатора наших замечательных побед, лучшего друга наших славных органов, стоящих на страже завоеваний Октября! И мы, чекисты, продолжатели дела товарища Дзержинского, не пожалеем ни сил, ни самой жизни для защиты завоеваний социализма в нашей великой стране, в первом в мире государстве рабочих и крестьян! За нашу сталинскую Конституцию, товарищи! За здоровье великого товарища Сталина! Ура!

Пока над поляной витало дружное «ура», Дергачев равнодушно наблюдал, как большая часть его товарищей усиленно налегает на выпивку и закуски — и никакая жара им нипочем. Он добродушно усмехнулся, вытер темные от масла руки, выудил из пачки «беломорину» и с наслаждением закурил, прислушиваясь к организму и прикидывая, что, пожалуй, надо бы сбегать в кусты по мелким надобностям.

Лес лениво шевелил донельзя уставшей от жары листвой, где-то попискивали невидимые птахи, которых нахально перекрикивала беспокойно вертевшаяся на макушке елки сорока, остро и душно пахло разогретой травой и мхом, устилавшим открытую солнцу болотистую проплешину среди зарослей. Между кочками кустилась голубика. Матвей собирал крупные матово-сизые ягоды в ладонь и, по-детски жмурясь от удовольствия, отправлял в рот.

— …так с ним точно все решено? — Рука Дергачева замерла на полпути, услышав в нескольких метрах от себя голос, только что провозглашавший здравицу вождю.

Второй голос — Матвею незнакомый — отозвался негромко, но по-хозяйски уверенно:

— Да, все точно, точнее не бывает. Хозяин вот-вот сковырнет его к чертовой матери! И лагерь нашему Большому Генриху, будь уверен, не грозит — слишком уж много наш старый друг знает, слишком многое на него завязано.

— А что там с письмом Томского?

— Ты про предсмертное послание? Суки, даже застрелиться без дешевого балагана не могут! Хозяин поручил мне разобраться, что там правда, что нет. А там и разбираться было не в чем, все совершенно ясно говорит о том, что и Томского вербовал, и во главе всей этой паскудной компании стоял один и тот же человек — Ягода! Так что думай сам, чем это все закончится…

Дергачев попросту окаменел в своем убежище, чувствуя, как от ужаса немеет затылок и холодеет спина. А если сейчас кто-либо из этих двоих заметит его, что тогда? Вытащат за шкирку из кустов, как щенка, и попробуй докажи, что все произошло совершенно случайно и ты не подслушивал! В голове Матвея уж гремел грозный и беспощадный голос того, второго: «Кто подослал?! Признавайся, сука, или хуже будет!»

Агранов спрашивал что-то еще, но собеседники, видимо, удалялись все дальше, поскольку что-либо разобрать было уже невозможно. Он с трудом перевел дыхание, выждал еще несколько минут и, стараясь не хрустнуть ни единой веточкой, не шумнуть, покинул опасное место и вернулся к машине. Лишь обессиленно привалившись к нагретому боку «газика» и задымив «беломориной», Матвей почувствовал, что дикий страх наконец-то помаленьку разжимает свои холодные мерзкие лапки.

Он все еще возился с машиной, когда чуть в стороне зазвучали выстрелы. Оказалось, что мужикам, крепко подогретым спиртным, надоели невинные забавы вроде волейбола, товарищи решили проверить, кто же из них лучший стрелок.