Хайди - Йоханна Спири

Бабуня

На следующий день в доме Сеземанов велись оживлённые приготовления, и можно было заметить, что ожидаемая дама имела в доме решающее слово и что всякий питал к ней огромное уважение. Тинетта закрепила на голове совершенно новую белую шляпку, а Себастиан принёс множество скамеечек и расставил их во все подходящие места с тем, чтобы дама, где бы ни села, тут же обнаружила под ногами скамеечку. Фройляйн Роттенмайер ходила по комнатам, придирчиво оглядывая, всё ли в порядке, как будто желая тем самым намекнуть, что, хотя и приближается вторая по значению господская власть, её собственная при этом отнюдь не устраняется.

И вот к дому подкатил экипаж, и Себастиан и Тинетта ринулись вниз по лестнице. Медленно и с достоинством за ними последовала фройляйн Роттенмайер, ибо она знала, что ей тоже положено присутствовать при встрече госпожи Сеземан. Хайди было велено удалиться в её комнату и ждать там, пока не позовут, поскольку бабушка первым делом войдёт к Кларе и, пожалуй, захочет побыть с ней наедине. Хайди села в уголке и репетировала обращение «сударыня». Прошло не так много времени, как Тинетта просунула голову в дверь и сказала, как обычно, отрывисто:

– В учебную комнату!

Хайди нельзя было спрашивать у фройляйн Роттенмайер, что делать с обращением, но она полагала, что дама лишь оговорилась, ведь до сих пор Хайди всегда слышала, что сперва произносят титул, а потом имя; так она и приготовилась. Едва Хайди открыла дверь в учебную комнату, как бабушка ласково воскликнула ей навстречу:

– А вот и ребёнок! Подойди-ка скорее ко мне и дай на тебя посмотреть.

Хайди подошла и своим звонким голосом отчётливо сказала:

– Добрый день, госпожа Сударыня!

– Ничего себе! – засмеялась бабуня. – Это у вас так говорят? Ты слышала это в Альпах?

– Нет, у нас так никого не зовут, – серьёзно объяснила Хайди.

– У нас так тоже никого не зовут, – снова засмеялась бабуня и ласково похлопала Хайди по щеке. – Но это ничего! В детской я для всех бабуня; так и называй меня, ведь это ты можешь запомнить, а?

– Да, это я могу хорошо, – заверила Хайди, – я перед этим так и говорила.

– Так-так, понимаю! – сказала бабуня и весело кивнула. Потом стала приглядываться к Хайди и время от времени снова кивала головой, а Хайди смотрела ей прямо в глаза, потому что они ей показались настолько родными, что Хайди стало совсем хорошо, и в целом бабуня так нравилась Хайди, что на неё всё время хотелось смотреть. У неё были такие красивые побелевшие волосы, окаймлённые красивой кружевной оборкой, и две широкие ленты свисали с чепца и постоянно трепетали, как будто бабуню овевал ветерок, что казалось Хайди особенно привлекательным. – А как зовут тебя, дитя моё? – спросила бабуня.

– Меня зовут только Хайди, но я должна помнить, что зовусь Адельхайд. – Хайди осеклась, почувствовав себя немного виноватой, поскольку так и не отозвалась на оклик вошедшей в комнату фройляйн Роттенмайер: «Адельхайд!», всё ещё не привыкнув к этому имени.

– Госпожа Сеземан, бесспорно, согласится, – вставила вошедшая, – что я должна выбирать то имя, которое можно произнести без стеснения, хотя бы в присутствии прислуги.

– Бесценная Роттенмайер, – ответила госпожа Сеземан, – коль уж человека зовут «Хайди» и он к этому имени привык, то я так и буду его называть, на этом и порешим!

Фройляйн Роттенмайер было не по себе оттого, что старая дама постоянно называла её только по фамилии, без «фройляйн»; но ничего не поделаешь, бабуня как пошла однажды своим путём, так и не сворачивала с него, и против этого не было средства. Госпожа Сеземан была достаточно проницательна и сразу же заметила, что́ происходит в доме, как только ступила на порог.

Когда на следующий день по её прибытии Клара, по своему обыкновению, прилегла отдохнуть после обеда, бабуня села рядом с ней в кресло и на несколько минут прикрыла глаза. Немного подремав, она встала и вышла в столовую. Там никого не было.

– Да она никак спит, – сказала бабуня сама себе, направилась к комнате дамы Роттенмайер и властно постучала в дверь.

Через некоторое время та выглянула и испуганно отпрянула при виде нежданной гостьи.

– Где в это время младшая и чем она занимается – вот что я хотела бы знать, – сказала госпожа Сеземан.

– Она сидит у себя в комнате и может заниматься там чем угодно, лишь бы тихо. Но знала бы госпожа Сеземан, какие каверзные вещи иногда выдумывает это создание! Вещи, о которых в приличном обществе и не расскажешь!

– Я бы тоже так поступала, если бы меня заставили сидеть дома одну, как этого ребёнка, могу вас заверить, и мне было бы всё равно, какими словами вы станете рассказывать в приличном обществе о моих проделках.

– В том-то и беда, – воскликнула фройляйн Роттенмайер, заламывая руки, – что ребёнок не умеет читать и не знает, что ему делать с книгами! За всё это время она не осилила даже азбуку. Нет никакой возможности внушить этому существу хотя бы одно понятие, об этом может рассказать господин Кандидат! Не обладай этот замечательный человек терпением ангела небесного, он бы уже давно прекратил эти занятия.

– Так, очень странно, а с виду не скажешь, что этот ребёнок не способен обучиться грамоте, – сказала госпожа Сеземан. – Приведите-ка её ко мне, пусть пока посмотрит картинки в книжках.

Фройляйн Роттенмайер хотела ещё что-то добавить, но госпожа Сеземан уже отвернулась и быстро зашагала к себе в комнату. Её весьма удивило сообщение об ограниченности Хайди, и она решила разобраться во всём, но без господина Кандидата, которого, впрочем, ценила за его добрый характер; она всегда сердечно приветствовала его при встрече, но тут же норовила куда-нибудь сбежать, чтобы не оказаться вовлечённой в разговор с ним, потому что манера его речи была для неё тяжеловата.

Придя в комнату бабуни и увидев великолепные цветные картинки в привезённых ею книгах, Хайди широко раскрыла глаза. Когда бабуня перелистнула очередную страницу, Хайди внезапно вскрикнула; горящим взором она впилась в фигурки на картинке и долго их рассматривала, потом из её глаз брызнули слёзы, и она разрыдалась. Бабуня взглянула на картинку. Там был изображён красивый зелёный луг, на котором паслись разные животные. Посередине стоял пастух, опираясь на длинный посох и довольно глядя на животных. Всё изображение словно бы тонуло в золотом сиянии, поскольку на горизонте как раз заходило солнце.

Бабуня взяла Хайди за руку.

– Иди, иди сюда, детка, – сказала она самым ласковым тоном, – не плачь, не плачь. Это тебе о чём-то напомнило… Но посмотри, ведь тут ещё написана целая история к этой картинке, и вечером я тебе её расскажу. В этой книге ещё много интересных историй, все их можно прочитать и пересказать. Давай-ка обсудим кое-что вместе, вытри слёзы, вот так, стань вот тут, передо мной, чтобы я на тебя смотрела прямо. То-то же, вот теперь мы снова повеселели.

Но потребовалось некоторое время, чтобы Хайди перестала всхлипывать. Бабуня дала ей успокоиться и ободряюще проговорила:

– Ну-ну, всё хорошо, сейчас мы обе довольны.

Когда ребёнок утешился, она сказала:

– А теперь расскажи мне, дитя моё, как проходят занятия с господином Кандидатом, нравится ли тебе учиться и что ты уже умеешь?

– О нет, ничего не умею, – со вздохом ответила Хайди, – но я и раньше знала, что научиться нельзя.

– Чему нельзя