Темное искушение - Даниэль Лори

— Snimi eto dlya menya.[48]

Я не знала, что он сказал и собирался ли вообще говорить по-русски, но потом он прижался губами к моему уху, переводя команду.

— Сними это для меня.

Дрожь пробежала по моим рукам, когда я спустила стринги вниз по бедрам, устраиваясь на его коленях, чтобы полностью снять их. Он выдохнул, его взгляд потемнел, когда он прикоснулся к самой интимной части меня. Желание закипело у меня в горле, когда он провел руками по моим бедрам, увлекая за собой носки.

— Вид твоих ног в то утро в моем кабинете заставил меня возбудиться.

Боже, как горячо. Я понятия не имела, что он сидит за своим столом со стояком. Он с самого начала находил меня привлекательной, и я наслаждалась этим знанием.

Я прижалась губами к его губам, хотя он подчинился лишь на мгновение, чтобы снова взглянуть на мое тело. Я была совершенно голая, а он даже не снял пиджак. Это было похоже на такой грязный поступок в гостиничном номере средь бела дня.

— Ты кончаешь на всех своих первых свиданиях? — спросил он, прищурившись на жар моего тела.

Я была честна с ним до сих пор — я могу также принять это полностью.

— Никто больше не заставлял меня кончать.

Мгновенная пауза была моим единственным предупреждением, прежде чем он схватил меня за волосы, и у меня вырвался вздох, когда он потянул мою голову назад за конский хвост. Я задыхалась, не сопротивляясь безжалостной хватке, которая удерживала мою шею под углом к потолку.

— Не лги мне.

Я боролась с агрессивным захватом словами.

— Это ты лжешь, а не я.

Спустя секунду он ослабил хватку на моих волосах, но когда его губы скользнули вниз по моей шее, я поняла, что он мне не поверил. Его ладонь прижалась к моему клитору, прилагая наименьшее количество трения. Его рука была грубой, и я не нуждалась во многом. Я прикусила губу, сдерживая стон.

Возможно, Картер мог бы заставить меня кончить, если бы его руки не были мягче моих, но, если подумать, то скорее всего, нет. По сравнению с этим я не испытывала ни капли страсти к Картеру.

Ронан посмотрел на свою руку между моих ног и грубо сказал:

— Я могу установить таймер и довести тебя до оргазма меньше чем за тридцать секунд.

— Ты нуждаешься в трофее?

Он схватил меня за подбородок и притянул к себе.

— Я хочу, чтобы ты сказала мне правду.

Судя по его голосу и тому, как крепко он сжал мои щеки, он ожидал, что я успокою его измученную душу в следующие две секунды. Он скрывал правду, но требовал ее от меня. Какая ирония. И раздражение. Его ладонь двигалась извилистым движением по моему клитору, и разочарование клокотало внутри. Он играл со мной, и я потеряла терпение.

— Ладно. Хочешь знать правду? — рявкнула я. — Если ты не доведёшь меня до оргазма в ближайшие тридцать секунд, я найду кого-нибудь другого, который сделает это.

Его рука замерла, и через секунду, которая растянулась, как тау, низкий смешок вырвался у него. Утечка темноты, которая испортила любой юмор в нем, подняла волосы на моих руках.

— Такая сладкая, а потом вся в огне…

У меня перехватило дыхание, когда он прикусил мой подбородок, и когда его глаза поднялись на меня, они были наполнены такой силой, что украли у меня тепло. Я вздрогнула, когда он провел большим пальцем по моим губам.

— Начинай отсчет, — приказал он.

— Что? — выдохнула я.

— Считай.

Он просунул два пальца сквозь мою влагу и погрузил их внутрь меня. Я выгнула спину, впиваясь ногтями в его плечи и издавая стон от удовольствия и легкой боли. Это было грубее, чем все, к чему я привыкла, но, казалось, это только разожгло во мне огонь.

— Блядь, — пробормотал он. — Считай.

— Тридцать… — выдохнула я. — Двадцать девять…

Экстаз разлился по моим венам, как удар наркотика — ошеломляющего, захватывающего дух наркотика — когда он скользнул своими толстыми пальцами внутрь и наружу. Он потер место глубоко внутри меня, горячее давление расширилось, и глаза закатились.

Ронан шлепнул меня по заднице, напоминая считать. Неожиданный шлёпок обжог мою плоть, но также послал вибрацию к клитору, который украл мою способность делать что-либо еще, кроме, как стонать у его шеи. Судя по грохоту, вибрировавшему в его груди, ему нравилась моя реакция, хотя шум закончился на циничной ноте.

— Используй слова.

В тот момент я не знала слов, поэтому покачала головой.

Следующая порка была не такой приятной. Это было огненное копье, от которого у меня перехватило горло, а в глазах появился холодный блеск. Я подумала, что он хочет улыбнуться, но он не улыбнулся; он только продолжал медленно трахать меня пальцами, пока раздражение в моем взгляде не сменилось похотью.

Когда мне удалось сказать двадцать пять, он успокоил ожог на моей заднице ладонью, разжижая каждый мускул в моем теле, а затем проглотил вздох с моих губ. В поцелуе не было изящества, пока я терлась о его руку, тяжело дыша в его рот. Надвигающаяся разрядка скрутила мой позвоночник, а я еще не дошла до двадцати.

Он никогда мне не поверит, если доведёт меня до оргазма меньше чем за десять секунд.

Холодный пот выступил под моей кожей, и мои ногти впились в его мышцы, когда я попыталась удержать его так долго, как только могла.

Он ущипнул меня за шею.

— Malen’kaya lgunishka.[49]

— Двадцать…

Я задрожала, румянец под поверхностью угрожал вырваться наружу. Он даже не вкладывал в это много усилий, будто знал, что ему это не нужно, чтобы одержать победу. Это я оседлала его пальцы. Это было против моего конечной цели, но я прошла способность заботиться. Я была такой мокрой, что не чувствовала никакого сопротивления. Влажность стекала по его руке и моей ноге.

— Ты навела беспорядок, kotyonok.

Слова застряли между стиснутыми зубами.

— Прости…

Вздох прервал мои извинения, когда его пальцы резко дернулись, прижавшись к точке, которая заставила меня увидеть звезды.

— Пятнадцать, — грубо напомнил он мне.

Я покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.

Его большой палец надавил на клитор, а другой скользнул внутрь. Дополнительное давление выкинуло меня через обрыв. Вспыхивающие искры жара взорвались, зрение затуманилось, а сердце заколотилось, не отставая от обжигающей крови, пульсирующей во мне.

Его пальцы медленно двигались, входя и выходя из меня, пока я переводила дыхание и звон в ушах затихал. Он