Загадочный наследник - Джорджет Хейер

Майор, подвергнув Чарльза Дэрракотта критическому осмотру, заметил, что у того все написано на лице.

— Очень возможно, — сказала Антея. — Однако его сын был чрезвычайно добродетельным, как вы можете сами видеть. Ему унаследовал его племянник, Ральф II. Осмелюсь предположить, что вы, возможно, считаете наших предков заурядными, но Ральф II наделал много шуму в высшем обществе.

— С такого станется, — сказал Хьюго, осматривая Ральфа с явным неодобрением.

— Да, он был писаный красавец! Его жилеты копировали все модники. Он был заядлым дуэлянтом. Когда ему не исполнилось и двадцати пяти лет, убил своего соперника. Существует предание, что он убил и свою жену, выбросив ее из окна. Или, по крайней мере, довел бедняжку до того, что она выбросилась из окна сама. Дедушка, конечно, придерживается последней версии, но слуги знают лучше. Говорят, что ее призрак до сих пор не нашел покоя.

— И ходит по дому?

Антея рассмеялась:

— Нет, не волнуйтесь! Это жуткое событие произошло до того, как Ральф стал лордом Дэрракоттом. Когда он приезжал в наше графство, что бывало крайне редко, то обычно останавливался в Довер-Хаус. Говорят, что он заточил там жену и как-то в грозовую ночь, прискакав из Лондона, убил ее. Потом мчался галопом весь обратный путь и вскоре после этого женился во второй раз. С тех пор топот копыт его лошади часто слышится в тишине ночи. Конец его был ужасным, как у большинства из нашего прославленного рода.

— Он закончил свою жизнь на галерах?

— Нет, он был всего-навсего убит.

— И кто же его убил?

— Этого так никто и не узнал. Его тело было найдено в охотничьем домике, но у Ральфа II было столько врагов, что убийство мог совершить почти любой.

— И что, его привидение тоже появляется?

— Нет, к счастью, нет! В усадьбе почти нет никаких привидений. На портрете, который вы сейчас рассматриваете, изображена Люсинда Дэрракотт. Она вышла за Аттлбриджа, но этот портрет был написан, когда ей исполнилось лишь восемнадцать лет. Некоторые поэты посвящали ей свои стихи, но к старости она ужасно растолстела. Вот здесь, кузен, изображен мой дедушка в окружении своих домочадцев, своей жены и двух собак. Дерзкий мальчишка, опирающийся на его кресло, — ваш отец. Мой — вон тот младенец, которого качает на руках бабушка. Застенчивая барышня, замершая в неестественной позе, — тетушка Мэри, леди Чадли. Рядом с ней — тетушка Сара, теперь миссис Уэнлок, а красавица, смотрящая с восхищением на моего отца, — тетушка Каролина, леди Хаддон. Дядя Гранвилль — молодой человек, стоящий, подбоченясь, с хлыстом в одной руке, а неуклюжий мальчик — дядюшка Мэтью.

Хьюго послушно пялился на картину, но никак ее не комментировал. Взгляд его привлек поясной портрет, висящий рядом, и он воскликнул:

— Очень неплохо!

— Ричмонд? Да, очень похож, — согласилась Антея. — Мистер Лонздейл написал этот портрет год назад. Есть еще и миниатюра, но дедушка держит ее в своем кабинете.

Хьюго стоял и внимательно рассматривал портрет.

— Э, да он красивый парень, — заметил он. — Жизнь в нем так и бьет ключом. И что старик намерен из него сделать?

— Не знаю…

Майор посмотрел на Антею сверху вниз и заметил, что лицо ее погрустнело.

— Похоже, парень с ума сходит по армии?

— Тем не менее дедушка ни за что не позволит ему стать военным…

— Жаль! Ничего хорошего не получится, если силой заставлять парня делать то, что он не хочет. Засиженное яйцо — всегда болтун, занянченный сынок — всегда шалун.

— Такого не произойдет! Похоже на то, что Ричмонду придется томиться здесь. Видите ли, мой дедушка обожает его.

— Нет, если бы он обожал его, то позволил бы парню поступать по-своему.

— Вы плохо знаете дедушку. Его привязанность к Ричмонду абсолютно эгоистична. Ему правится, когда Ричмонд с ним, поэтому так оно и будет. И причина тому — слабое здоровье Ричмонда. Хотя сейчас он здоров как бык, но в детстве часто болел. А для дедушки этого достаточно. Вы желаете посмотреть еще портреты или этого достаточно?

— Я и забыл, что у вас сегодня полно дел, — извинился Хьюго. — С меня хватит, я вам очень признателен.

— Я провожу вас к старой лестнице, — сказала Антея, направляясь к двери в конце галереи. — Этим крылом дома сейчас почти не пользуются — вы и сами это заметили. Здание довольно оригинальное, но Гранвилль III Дэрракотт сделал столько пристроек, что изначальный дом стал крылом. Осторожней на ступеньках! Дерево почти сгнило.

Хьюго тихонько спускался за Антеей, но остановился на полпути, чтобы осмотреть заплесневевшие от сырости стены, гнилые ступени и потрескавшуюся штукатурку.

— Для того чтобы привести все это в порядок, потребуется немало монет, — заметил он.

— Монет? О, здесь нужно целое состояние, если вообще это возможно. Впрочем, вряд ли это стоит делать, поскольку комнаты не слишком удобные, а большинство дубовых панелей изъедено червями. Все в запустении уже сто лет.

Антея показала майору еще пару маленьких гостиных, заваленных каким-то хламом, и Хьюго покачал головой, сложив губы, словно хотел присвистнуть. Она улыбнулась:

— Вас это повергает в печаль? Сюда заходят, только когда моют окна. Мы можем попасть в главную часть дома через эту дверь, если вы не против пройти через кухню и буфетную.

Когда они вновь оказались в обжитой гостиной, Винсент и Ричмонд уже были там. Они только что вернулись из конюшни. У Ричмонда был довольный вид, несмотря на то, что ему пришлось вынести критику своего спортивного кузена по поводу умения держать вожжи, но, по крайней мере, тот заметил, что рука у Ричмонда легкая. Винсент надел фрак с огромными подкладными плечами и повязал синий шейный платок с рисунком из павлиньих перьев. Он редко выглядел довольным, и сейчас у него был такой вид, словно ему надоело все на свете. Винсенту было скучно. Он с симпатией относился к Ричмонду, но учить новичка, как править упряжкой лошадей, оказалось утомительной задачей. Винсент предложил дать урок Ричмонду в порыве — он был уязвлен тем, что мальчишка был склонен принять сторону Хьюго в споре. Когда он бросил шляпу на стол и принялся стягивать перчатки, между бровей у него залегла морщинка, углубившаяся еще более, когда он кинул взгляд на Хьюго и Антею.

— И как ты себя вел? — спросила Антея своего брата. — Твой учитель был строгим или добрым?

— Ужасным! — ответил Ричмонд, смеясь. — Я всего лишь новичок, и глазомер у меня не точнее, чем у деревенского конюха, но, по крайней мере, фаэтон я не перевернул!

Винсент достал лорнет и нацелил его на подол платья Антеи.

— Кажется невероятным, — сказал он, — но можно прийти к выводу, что ты выбивала ковры, дорогая Антея, или выгребала золу из камина.

Она опустила глаза и с досадой воскликнула:

— Какое огорчение! Я думала, что подколола подол булавками! Нет, я еще не пала так низко: просто показывала западное крыло нашему кузену, а полы там не блещут чистотой.