Комната воды - Кристофер Фаулер

Калли спустилась в подвал, вымыла кисти в раковине и выложила их сушиться на газету, а потом приготовила чай и решила пойти в ванную. С помощью специального средства она попыталась очистить старинный медный душ от многолетнего известкового налета, но ничего не вышло – лондонская вода славится своей жесткостью. Калли разделась, ступила на холодный паркет и приладила фонарик к потолку. Из-за слишком крутого наклона стоять в ванне было опасно, но лучше уж это, чем лежать в теплой воде. Вот Пол мог отмокать здесь часами, но Калли…

И тут она снова услышала этот звук.

На сей раз он шел не с правой стороны, а, по-видимому, прямо из-под пола. Калли полагала, что дом стоит на твердом бетонном фундаменте, – значит, это какой-то акустический трюк. Ей пока не удалось заполучить копию плана дома, возможно, из-за того, что оригинал куда-то запропастился. Хотя ванная и, располагалась ниже уровня дороги, никакой особой влажности здесь не ощущалось, однако шум воды вызывал беспокойство.

Прижав ладони к холодной штукатурке стены, Калли попробовала вслушаться в неровный ритм жизни, протекающей между кирпичами. Теперь она явственно слышала, как хлещет вода, падая и ударяясь о какую-то искусственную запруду. Холодные кончики пальцев Калли чувствовали слабый импульс этого потока, этой вены, в завораживающем ритме выбрасывающей сточную воду в тайные недра города.

Нагнувшись, молодая женщина заглянула под ванну. Несмотря на то что она уже обрызгала это мрачное место дезинфицирующим средством, несколько ворсистых коричневых клубков – паучьи гнезда – по-прежнему лежали возле ножек ванны.

Ноги Калли были покрыты пупырышками, которые чесались от прикосновения. Они появились, когда она обнаружила пауков. Интересно, это просто следы от укусов или еще и крошечные жала?

Она сказала себе, что ванная преобразится благодаря новой краске, штукатурке и лампам, но до поры до времени решила не слишком задерживаться в душе.

– Половицы скрипят, в трубах что-то свистит и хлопает – ты еще никогда не жила в таком старом доме. У тебя то, что доктора называют гиперактивным воображением: ты творческая натура, даже чересчур, а Пол в отъезде…

Роняя фразы, полные намеков на неуравновешенность дочери и ее неприспособленность к жизни, мать Калли словно развешивала у всех на виду нижнее белье. Хелен Оуэн любила дочь, но не настолько, чтобы быть к ней менее жестокой.

– Я отлично справляюсь, – парировала Калли. – Вижу, ты хочешь сказать, что я выбрала не лучшее время, чтобы купить дом, но кто мог знать, что подвернется такой случай? Хозяйка умерла внезапно.

– Дорогая, все это не так. Не забывай, что мы должны следить за своим здоровьем и уменьшать стресс. Я думаю, тебе следует спросить себя, действительно ли Пол заботится о твоем благополучии. У него проблемы с работой, он не способен держать себя в руках, а теперь еще и свалил на тебя всю тяжесть переезда, причем в дом, который, как я понимаю, совсем не предназначен для жизни…

– Мне надо идти, мам. Я потом тебе позвоню.

Калли знала, что лучше не разговаривать с матерью в такую минуту. Хелен была одна, в дурном расположении духа, да к тому же, по-видимому, выпивала.

До отхода ко сну еще многое оставалось сделать. Калли надела джинсы и вышла во двор. Влажные кусты поникли, как переваренный шпинат или водоросли в заброшенном пруду. Тропинка к маленькому газону так заросла, что Калли пришлось расчищать себе дорогу кухонным ножом. Вдруг она услышала кошачий вопль, удивительно похожий на крик человека. Где-то в зарослях вьюнка она приметила пестрое тельце Клео. Зверек извивался и корчился, пытаясь освободиться.

Продираться сквозь вьюн было непросто. Когда Калли наконец прикоснулась к кошке, та выскользнула, взвизгнув от боли. В ту же минуту Калли запнулась о сломанную пластмассовую крышку от сточного отверстия и упала на кучу мокрых вьюнков. Поднимаясь, она с удивлением заметила кровь на левой руке. Тем временем кошка перестала корчиться и лежала под кустом на боку. Даже в пасмурном предвечернем освещении Калли смогла разглядеть на тельце Клео несколько маленьких, но глубоких порезов, напоминающих ножевые ранения.

– Ну же, детка, дай я тебе помогу. – Калли потянулась к кошке и осторожно приподняла ее.

Кошка легонько шлепнула женщину лапами, и стало видно, что левая задняя лапка зверька почти отрезана. Порванные сухожилия поблескивали жемчужной белизной. Порезы были и на мордочке Клео.

Пытаясь нащупать среди темных клубков растений опору для ног, Калли поняла, что бедняжка умирает. Может быть, она стала жертвой лис? Те всегда наведывались в город, чтобы обчищать помойки, но с каких пор они охотятся на кошек? Несчастная Клео была в грязи и крови. Казалось, она подверглась нападению некоего существа, выбравшегося на поверхность из глубин сырой земли.

Когда Калли удалось окончательно освободить кошку из пут, та была мертва. Женщина обернулась, чтобы посмотреть на дом, – в окнах было темно, кирпичная кладка поблекла за пеленой дождя. Дом словно отгородился от своей хозяйки в тяжелую для нее минуту.

– Ты уверен, что можешь продолжать путь? – спросил встревоженный Мэй.

Брайант тяжело дышал и был вынужден некоторое время постоять, прислонившись к ограде.

– Не волнуйся, со мной все в порядке, – ответил он, отмахиваясь от вопросов о своем здоровье. – Если я не забываю принимать синие таблетки, то чувствую себя намного лучше.

– И какая же от них польза?

– Они ослабляют побочные эффекты от желтых… Так, по-моему, он что-то напутал. Я-то думал, что река Ли где-то за Ромфордской дорогой.

Детективы следовали за Гаретом Гринвудом вдоль по Фаррингдон-роуд почти по пятам, надеясь, что из-за плотной стены дождя он их не заметит. Им встретилась закусочная, которая, судя по рекламе на запотевших окнах, была все еще ориентирована на обслуживание рабочего класса, однако по большей части район населяли интеллектуалы, обитатели переоборудованных лофтов.[25]Впереди – у развилки, где Фаррингдон-лейн ответвлялась от Фаррингдон-роуд, – тощим клином высилось питейное заведение «Бетси Тротвуд». Спрятавшись под навесом паба, Брайант и Мэй пронаблюдали, как Гринвуд сложил зонтик и зашагал в направлении станции метро возле Клеркенуэлла.

– Флит – по-прежнему самая известная из лондонских рек, – сказал Брайант, когда они снова вышли под дождь. – Но то, что от нее осталось, находится вдалеке от финансовых учреждений города, а значит, Гринвуд не собирается грабить банк. Я довольно подробно изучал утраченные реки – весьма занимательная тема. Множество притоков впадали во Флит по мере того, как она текла на юг, и самыми значительными были те два, что протекали по обеим сторонам Парламент-Хилл-филдз, чтобы встретиться в Кэмден-Тауне. За этим слиянием река в половодье достигала шестидесяти пяти футов в ширину, а в районе Холборнского виадука расширялась настолько, что могла быть судоходной. Итак, у Гринвуда нет никакого снаряжения. Ты уверен, что встреча назначена на сегодняшнее утро?