Звезда - Антон Первушин

Десятки лет эксплуатируя одну и ту же систему, вы изучите ее как облупленную, и сможете устранить любые неполадки. Вы гарантированы от неожиданных „ударов в спину“ из-за прогоревших уплотнительных колец или отвалившихся пластинок теплозащиты. А если сбой и произойдет, вы сможете быстро выяснить и устранить причину. В 2002 году, когда „Союз“ с автоматическим кораблем взорвался на старте, русские быстро поняли, что это не связано с конструктивными дефектами, и меньше чем через месяц успешно осуществили новый пилотируемый полет. Сравните это с нашими задержками по любому поводу.

Русские потратили не одно десятилетие, чтобы свести к минимуму возможность любых неполадок космических систем, а мы всё это время двигались в противоположном направлении. Если бы мне пришлось лететь, я бы выбрал „Союз“, а не „шаттл“. Я скорее доверюсь Ивану с разводным ключом, чем выпускнику Калифорнийского Политехнического с его научной степенью и компьютером.

„Союз“ к моменту первого полета „шаттла“ верой и правдой служил своим создателям почти 15 лет, и будет служить и дальше – после того, как последний „шаттл“ встанет на вечную стоянку в Смитсоновском музее авиации и космонавтики. В отличие от „шаттла“, „Союз“ вечен.

Так не пора ли переступить через национальную гордость и обратиться к этим „неумехам“ Иванам с просьбой о помощи? Только они, похоже, могут гарантировать, что терпящие бедствие астронавты „Колумбии“ вернутся живыми и здоровыми на Землю…»

Когда Джордж Буш закончил чтение, наступила томительно тягучая пауза. Поскольку никто из гостей Овального кабинета не решился нарушить молчание, президент продолжил:

– Как это понимать, джентльмены? Почему обозреватели не верят в осуществимость операции спасения? Всё ли вы продумали хорошо? А может, и в самом деле стоит обратиться к русским?

Ридж посмотрел на О’Кифи, явно давая понять, что отвечать на столь «специальные» вопросы должен именно директор НАСА. Тот вымучил из себя улыбку и сказал:

– Мы ожидали появления подобных статей, господин президент. Всегда найдется человек, который считает, что лучше знает, как поступать политикам, бизнесменам или государственным чиновникам. Спасение «Колумбии» – вопрос национального престижа. Мы должны показать всему миру, что мы умеем это делать. Привлекать русских к организации миссии спасения будет серьезной стратегической ошибкой. К тому же мы не знаем, насколько готовы русские к участию в этой миссии. У них своя космическая программа, свои планы. Вряд ли они захотят перекраивать их в угоду нам, даже с учетом того, что мы сейчас сотрудничаем с ними по широкому кругу вопросов.

Президент не улыбался. Наоборот, взгляд его потемнел, что не предвещало ничего хорошего.

– А вы не могли бы спросить у самих русских: готовы они или не готовы, захотят или не захотят?

– Я не могу этого сделать!

– Почему?

– Потому что это политическое решение. Если я начну вести открытые переговоры с русскими, меня спросят: почему я это делаю и на каких основаниях? Поддержит ли меня в таком случае администрация? Если же я буду вести секретные переговоры с русскими, то буду лишен возможности обсуждать серьезные вопросы и привлекать независимых экспертов. А если произойдет утечка информации, то мне не останется ничего другого, как подать в отставку. Вы вольны приказать мне, господин президент, но я уверен, что переговоры с русскими, открытые или закрытые, только навредят нашему делу. Мы справимся без участия «иванов». Мы отправим «Атлантис» в запланированные сроки и спасем экипаж «Колумбии».

Последняя фраза прозвучала, как восточная мантра, – уж слишком часто директор НАСА ее в последнее время повторял. Буш некоторое время размышлял, глядя поверх голов гостей Белого дома. Потом повернулся к Томасу Риджу:

– Вы, господин Ридж, тоже уверены, что нам нечего бояться и не нужно обращаться к русским за советом или помощью?

– Я вполне доверяю НАСА, – заявил Ридж. – Однако дополнительные консультации не помешают. В кризисной ситуации необходимо использовать все возможные и даже невозможные варианты. Что касается формата переговоров, то я позволю себе напомнить вам Карибский ракетный кризис. Администрация президента Кеннеди не могла без потери лица согласиться на условия Хрущева. И тогда сработала неофициальная дипломатия. Первый шаг к разрешению кризиса сделали журналисты. Встреча русского разведчика Феклистова и американского журналиста Скали стала отправным моментом в снижении напряженности. Эти люди сумели найти компромиссное решение там, где их не сумели найти политики. Я предлагаю сделать следующее. В вашем агентстве, господин О’Кифи, в пресс-службе наверняка найдется толковый журналист, работающий с русскими. И наверняка у него есть хорошие друзья среди аккредитованных в США русских журналистов. А как мы знаем, большинство из русских, работающих здесь под дипломатическим прикрытием, являются кадровыми разведчиками. Может быть, нам стоит попробовать воспроизвести опыт Феклистова и Скали?

Президент одобрительно кивнул:

– Вот видите, джентльмены, решение всегда можно найти. Я одобряю этот план. Мистер О’Кифи, вам поручается найти журналиста, который работает на НАСА и имеет контакты с Москвой. Пусть он, как это говорится, прощупает почву – мы должны знать, чем располагают русские, если вдруг нам понадобится их помощь. Удачного дня, джентльмены!

26 января 2003 года, мыс Канаверал, США

После того, как правда о «Колумбии» стала известна широким массам, Дэйв Адамски узнал, что такое настоящий кризис. В одиночку отвечая за русский сектор в пресс-службе мыса Канаверал, Адамски оказался буквально завален запросами от разных русскоязычных изданий не только Старого, но и Нового света. Всё это следовало сначала адекватно перевести на английский язык, занести в специальный файловый архив, написать официальный ответ от имени пресс-службы и снова перевести его на русский. Работка не пыльная, если запросов не больше двух-трех в сутки. А если две сотни? А если три сотни? Тут уже требуется секретарь, а лучше секретарша – с длинными тонкими ногами, в маленькой, почти невидимой, юбочке, и так далее – но кто ему, молодому, еще не набравшему авторитета, журналисту даст в такой запарке секретаря или секретаршу в юбочке? Никто не даст. Вот и приходится вертеться самостоятельно, обгоняя белку в колесе.

Поэтому, когда глава пресс-службы Центра имени Кеннеди вызвал Адамски к себе в кабинет, тот не ждал ничего хорошего. В компьютере и на столе валялись еще около сотни непросмотренных запросов, а шеф мог дать Дэйву только одно – подкинуть еще работы.

– Чем вы занимаетесь, господин Адамски? – спросил шеф без обычной приветливости, глядя на Дэйва поверх очков в тонкой оправе.

– Отвечаю на запросы русскоязычных информационных агентств и средств массовой информации, – ответил Адамски, хотя шеф и так хорошо знал, кто и чем занимается в его пресс-службе.

– Бросайте это! – приказал шеф. – Хотя нет! Передайте материалы Банахевичу.

– Но он же поляк, а не русский!