Без единого свидетеля - Элизабет Джордж

— Откуда он брал бабки на все это? — вопросила Барбара, когда тетя Сэл предоставила им изучать имущество погибшего подростка, — Вроде она ничего не говорила про работу, а?

— Как тут не задуматься над вопросом, что именно передал Блинкер для продажи, — ответил Нката.

— Наркотики?

Он развел руками: может быть, да, а может, и нет.

— Точно одно: этого было много, — сказал он.

— Нужно найти парня, Уинни.

— Большого труда не составит, по-видимому. Походить, поспрашивать. Наверняка в квартале о нем кто-то слышал. Обычное дело.

В итоге они мало чего узнали, осмотрев комнату Киммо. Тонкая пачка открыток — на день рождения, на Рождество, на Пасху, все подписанные одинаково: «Любим тебя, детка, твои мамочка и папочка» — нашлась в глубине ящика комода, вместе с фотографией пары средних лет на залитом солнцем чужестранном балконе. Из-под кучи бижутерии на туалетном столике была извлечена газетная вырезка о профессиональной модели, которая в свое время — давным-давно, судя по пожелтевшей газетной бумаге, — поменяла пол. Журнал по парикмахерскому искусству при иных обстоятельствах мог бы свидетельствовать о карьерных устремлениях мальчика.

В остальном же комната Киммо была именно такой, какой Нката и Хейверс ожидали увидеть комнату пятнадцатилетнего подростка. Дурно пахнущие ботинки, трусы, валяющиеся под кроватью, непарные носки. В общем, самая обыкновенная мальчишеская спальня, если бы не наличие кое-каких вещей, превращавших комнату в обиталище гермафродита.

Когда осматривать было больше нечего, Барбара встала посреди комнаты и спросила у Нкаты:

— Уинни, ну и как ты думаешь, чем занимался наш Киммо?

Нката обвел взглядом помещение.

— У меня такое чувство, что об этом лучше всего спросить у Блинкера.

Оба они понимали, что немедленно начинать поиски товарища Киммо бессмысленно. Разумнее будет приступить к этому делу утром, когда работающие соседи Блинкера покинут квартиры и отправятся в офисы. Придя к такому решению, Хейверс и Нката вернулись к тете Сэл и бабуле, и Барбара расспросила их о родителях Киммо. Ее интерес к этой части биографии мальчика был вызван стопкой открыток, припрятанной в комнате, но для следствия эта информация, скорее всего, не пригодится. Этот жалкий тайник заставил Барбару задуматься о том, какие ценности и устремления бывают у людей.

О, они живут в Южной Африке, сказана бабуля. Переехали туда в тот год, когда Киммо исполнилось восемь. Его папа занят в гостиничном бизнесе, понимаете ли, и они поехали открывать шикарный СПА-салон. Конечно, забрать Киммо было в планах родителей (забрать, как только дело наладится). Но мама хотела сначала выучить язык, и времени на это ушло больше, чем ожидалось.

— Родителям о смерти сына сообщили? — спросила Барбара. — Ведь они…

Тетя Сэл и бабуля обменялись взглядами.

— …они живут далеко, а им наверняка захочется как можно скорее прибыть домой.

Последний вопрос Барбары не был простой формальностью. Она задала его не случайно — хотела заставить женщин признать то, о чем уже догадалась сама: родители Киммо называются родителями благодаря некой яйцеклетке, сперме и случайному их столкновению. А вообще-то папаша и мамаша озабочены вещами куда более важными, чем то существо, которое появилось на свет в результате слияния их тел.

Что, в свою очередь, напомнило ей об остальных жертвах. И о том неизвестном обстоятельстве, которое объединяет их всех.

На следующий день из седьмого спецотдела пришли две новости, которые подняли дух следственной группы. Был определен производитель шин, двое отпечатков которых обнаружили на земле рядом с телом в Сент-Джордж-гарденс. К тому же один из отпечатков позволял выделить характерный износ одной из шин; этот факт, несомненно, порадует прокурора, когда столичная полиция арестует (если когда-нибудь арестует) человека, владеющего двумя такими шинами и транспортным средством, на котором эти шины используются. Другая новость касалась веществ, найденных на педалях и цепи велосипеда, брошенного в Сент-Джордж-гарденс, и на всех четырех телах, фигурирующих в материалах следствия. Во всех случаях это было одно и то же вещество, из чего следовал однозначный вывод: убийца подобрал Киммо Торна в одном месте, убил в другом, после чего выбросил в Сент-Джордж-гарденс тело, велосипед и, возможно, серебряные рамки для фотографий. Все эти новости и выводы нельзя было назвать существенным прогрессом, но все же это был прогресс. Поэтому, когда Хеймиш Робсон вновь появился в Скотленд-Ярде с отчетом, Линли пребывал в настроении достаточно приподнятом, чтобы простить психолога — за то, что тому понадобилось на три с половиной часа больше тех двадцати четырех, которые были выделены Робсону по его же просьбе на подготовку информации, полезной следствию.

Ди Харриман забрала Робсона из приемной и отвела в кабинет Линли. Психолог отказался от предложенной послеобеденной чашки чая и без долгих церемоний прошел к столу для совещаний. Робсон не сел на стул, стоящий перед столом суперинтенданта, и Линли увидел в этом стремление психолога подчеркнуть свое равенство с полицейским офицером. Несмотря на внешнюю сдержанность, Робсон вел себя как человек, который не склонен пасовать перед кем бы то ни было.

Он выложил из портфеля на стол папку, большой блокнот и документы, переданные Линли во время их первого разговора днем ранее. Сложив все это перед собой аккуратной стопкой, он спросил у Линли, известно ли тому что-нибудь о методе создания психологического портрета. Линли ответил, что до сих пор ему не случалось работать вместе с подобными специалистами, хотя общее представление об их работе он имеет. Он не стал дополнять свой ответ воспоминаниями о том, с каким нежеланием согласился включить Робсона в команду, и не стал рассказывать, что Робсона позвали только в качестве дополнительного козыря для Хильера в общении с алчной оравой журналистов.

— Хотите, коротко расскажу об этом методе? — спросил Робсон.

— По правде говоря, не особенно.

Робсон внимательно посмотрел на полицейского. Глаза его за стеклами очков загадочно блеснули, однако он не счел нужным что-либо добавить, кроме малопонятной фразы:

— Ну, дальше будет видно, что и как.

После чего он раскрыл блокнот и приступил к делу.

Скотленд-Ярду нужно искать, говорил психолог, белого мужчину в возрасте между двадцатью пятью и тридцатью пятью годами. Внешне этот мужчина будет отличаться опрятностью и аккуратностью: чисто выбритый, с короткой стрижкой, в хорошей физической форме, поддерживаемой, вероятнее всего, физическими упражнениями. Он был знаком с жертвами до их последней встречи, хотя близким другом или даже приятелем тех молодых людей его назвать нельзя. Весьма умный, он все же не достиг больших успехов в жизни. В школе он, скорее всего, учился неплохо, но имел проблемы с дисциплиной, вызванные его хроническим неумением слушаться. За спиной у него будет внушительный список потерянных рабочих мест, и, хотя в настоящее время он, судя по всему, работает, специальность будет гораздо ниже его способностей. Можно не сомневаться, что в детские и юношеские годы он уже нарушал закон, например попадался на поджоге или жестоком обращении с животными. Семейный статус преступника — не женат, живет один или с властным родителем.