Поступление - Макар Ютин

Правда, потом мое сознание окончательно выдало синий экран смерти и я тупо спал с открытыми глазами весь сдвоенный урок. Даже головы не повернул. Смотрелось наверняка жутко, но Комамура даже мелом в меня не кинул. Немного странно, но вообще — пофиг. И так проблем выше крыши.

После третьего урока я попытался найти и выцепить для разговора Ямато. Тот наверняка знает о произошедшем. По крайней мере, сможет объяснить мне, чем грозит такая вот мокруха. К сожалению или счастью, но ни парня, ни его подпевал в школе не нашлось. Мне это сказал сам староста его класса — нервный молодой человек с дурацкой привычкой дергать себя за пальцы.

Я, конечно, нахмурился, цыкнул сквозь зубы… Но в глубине души был неприлично рад, почти счастлив. Говорить о Йоске, вспоминать ту ночь, разбирать последствия и все прочее не хотелось. На душе снова становилось муторно, как перед походом в школу. Полтора часа здорового сна слегка улучшили мое состояние, и я больше не чувствовал себя роботом. Вот только в режиме "Detroit: become human", не чувствуешь ничего лишнего и ненужного. Есть задача, есть ресурсы, а мозг это всего лишь пучок нервных импульсов, брошенных на поиск оптимального решения и общего руководства процессом.

Ходить же по школе сейчас было… Тяжело. Я крепился, изводил любопытствующих пошехонцев своей гнусной ухмылкой, демонстративно не понимал намеков, игнорировал шепотки за спиной и взгляды, взгляды, взгляды…

Они преследовали меня, куда бы я ни пошел. Классная комната, школьный туалет, крыша, пустующий из-за дождя двор. На меня косились из-за угла, стреляли глазами, проходя по коридору, высовывались из окон чтобы получше рассмотреть тихого мальчика, который стал (стал ли?) убийцей.

Кажется, никто не сомневался, что именно я прикончил Йошимуру Йоске. Даже учителя теперь смотрели на меня по-другому: раздражение и покорная усталость сменились настороженностью, опаской, отвращением. Презрительное отчуждение нарастало вокруг злой февральской вьюгой.

Только директор, классный руководитель да тетушка-продавщица из столовой не смотрели на меня как на фашиста. Не то не верили слухам, не то просто старались быть объективными. Не важно. Забавно, но именно благодаря им я еще держал себя в руках. Не сорвался даже на какого-то мудака из младших классов, который всю перемену проходил за мной и восторженно спрашивал, каково это — убить человека.

— Фигня. Главное успеть вырезать самые вкусные куски. А то тащить тяжело, а мясо быстро портиться. Так что бери с собой хлопцев, чтобы успели нарубать "свинины". Только сало отделяй — из него потом можно сделать чахан со шкварками, — Ответил я ему, после чего школьник эдак вымученно засмеялся и все же отстал.

На третьем уроке все стало еще хуже — шепотки и переглядывания стали реже, но я уже сам накрутил себя до такой степени, что понял: сорвусь, как пить дать сорвусь. И придирки училки по искусству настроения не прибавляли. Лицо у нарисованной девушки слишком правильное, стиль не тот, ворот кимоно с другой стороны… Да я в прошлой жизни даже путинскую "кошку вид сзади" изобразить бы не смог! А тут вполне приятный рисунок. Чертовы перфекционисты!

В итоге, я довольно неплохо изобразил портрет придворной дамы какого-то там мохнатого японского века, а потом, когда училка уже успела глянуть на мою работу, перерисовал лицо в ахегао (выражение лица во время получения чрезмерного удовольствия и наслаждения яп.) да так и сдал.

Впрочем, ожидаемого удовлетворения мне это не принесло, так что я "одолжил" у актерского клуба несколько банок краски для декораций и вышел на территорию школы. Во время большой перемены большая часть школьников обедала в столовой, меньшая — в классах. На улице почти никого не было — ветренная погода, плюс просто не принято, даже летом обедающие снаружи ученики — редкость.

Так что я беспрепятственно добрался со своей ношей до мусорных баков и перво-наперво пририсовал стрелочку к ним на ближайшей стене. Дальше следовала надпись "Free hugs" (бесплатные обнимашки англ.) и стилизованное изображение этих самых объятий в исполнении американского мусорного бака и голого, но при этом жирного японского отаку. Потом я повернул свои стопы к туалетам, где оставил надписи "сластена", "проход в иную реальность", "бесплодные потуги" и другую подобную чушь.

У окна на четвертом этаже, откуда пять лет назад сиганул на смерть какой-то омежка, написал: "аварийный выход" и изобразил следы от ног на подоконнике, а на дверях столовой вывел: "Ками, когда они уже нажрутся?!".

Самый смак в том, что меня так никто и не заметил. По крайней мере — вблизи. А узнать из окон фигуру обычного такого школьника в наглухо застегнутом гакуране и типичных черных волосах — задача нетривиальная. Поэтому я вернул обратно краску, выкинул кисточку, пару раз применил "водный кулак" на чистой энергии. Просто в воздух, чтобы очистить въевшуюся в руки краску.

После этого осталось только невзначай показаться учителям, что я и сделал. Зашел в учительскую, отчитался об отдаче документов старосте, показал чистые руки всем, кому только мог и ушел с двух последних уроков. Ибо нехрен.

Понятно, что я буду первым, на кого подумают. Однако доказательств нет, руки видело чистыми очень много народу, да и алиби в виде учительской имеется, пусть и слабенькое. Под конец года разбирательство никому не нужно, так что спустят на тормозах как миленькие.

Настроение слегка поднялось, поэтому я весело насвистывал, пока забирал из класса свою сумку. Однако радовался я недолго: стоило только отойти сотню метров от школы, как меня окликнуло сзади несколько подростков.

Я поморщился, ругнулся сквозь зубы, нарочито медленно повернул голову. Трое учеников моей школы из параллельного класса одного со мной года. Имен не знаю. Но видок у них самый что ни на есть решительный. Чего только надо уродам?

— Стой, Кодзуки! — Крикнул мне самый высокий из троицы. Не дылда, нет, но сантиметров на пять-семь выше моего реципиента точно. Да и телосложение у него поплотнее будет, хотя тоже ничего особенного.

— Ну и чего тебе? — С ленцой спросил я. Как соперника я его не воспринимал: тело мага изрядно увеличивало физические характеристики. С таким вот товарищем я спокойно справлюсь и без духовной практики, уловок или продвинутой техники боя. Проблема скорее в том, кто за ним стоит…

— Перед тобой новый глава нашего района, Маки Ицуки. А ну быстро склонил голову! — Зарычал на меня японец справа от своего лидера.

— Ха-а?! — Я по-совиному заморгал глазами и заранее искривил губы в усмешке, ожидая что мне скажут: "шутка!". Но нет, никто не сказал, и моя улыбка увяла.

— Теперь Я держу под собой нашу школу! — Пафосно объявил мне Маки, нарушая тишину. Это чучело встало в позу попригляднее, а затем продолжило:

— Мужчины называют меня — Прямой в Челюсть и уважают за хорошую драку. Женщины называют меня — Галантный Ицуки и любят, когда я зову их на свидания, — Странный тип рассмеялся и даже помахал своей фуражкой от избытка чувств, — Понял теперь, с кем имеешь дело?