Мошенница с Огоньком - София Ваго

Грэгори остановился в проходе. С его лица не сходила самодовольная улыбка. На секунду он прикрыл глаза, смакуя момент. Вновь обернулся к пленнику:

— Неужели твоя дурья башка вконец разучилась думать? — он подлетел к Максимилиану вплотную и, обнажив свою драконью лапу, ткнул острым когтём ему в грудь. Максимилиан зашипел от еле сдерживаемого бешенства, — Да быстрее сдохнешь ты, чем я допущу, чтобы с ней что-то случилось! — дополнил себя Капитан.

Ещё раз надавив острием на своём мощном крыле, Грэгори дождался, когда упадёт первая капля крови его “разменной монеты”. Мужчина слизнул с когтя кровь, глядя Максимилиану в глаза.

— Знаешь ли ты, Принц, — с издёвкой начал Капитан. Его голос приобрёл грубые утробные звуки. Дракон рвался наружу, чтобы разорвать пленника в клочья, — Что кровь побежденного врага для меня что эликсир жизни? — на секунду он прикрыл глаза и открыл уже свои настоящие, драконьи, чёрные, как смоль.

Максимилиан с рёвом попытался сомкнуть руки на шее мужчины, стоящего перед ним.

Магические путы держали насмерть.

Пленник упёрся затылком в стену и глубоко вздохнул.

— Я прикончу тебя, — проклиная, прорычал Максимилиан.

Грэгори усмехнулся.

— Ну да, конечно. Можешь приступить к этому важному делу прямо сейчас, — он на секунду замер перед Максимилианом, но ничего не произошло, — Что, не получается? — засмеялся Дракон. Грэгори развернулся и зашагал из камеры вон. На входе чуть притормозил и, не поворачивая головы, дополнил, — Только не уходи никуда, — он улыбнулся своим мыслям, — Мы ещё не закончили.

Виталя, что всё это время скромненько сидел в тени и офигевал от происходящего при-хрюкнул.

***

Насвистывая незатейливую мелодию себе под нос, Грэгори взлетел по ступенькам и на самом верху перехватил своё безумство по имени Александра.

Чуть приобняв за талию, он склонился к её ушку и со всей присущей Дракону страстью и чувственностью спросил:

— Готова ли, моя дорогая? — девушка в сильных руках окаменела от напряжения.

— Лапёнки свои загребущие убрал! — еле сдерживая бешенство, что бушевало во мне, отчеканила я.

Я сжала руки в кулаки с такой силой, что повредила ногтями внутренние стороны ладоней. Меня трясло. Как же меня достали эти грубые мужланы! Одни проблемы из-за них!

— Что так? — не выходя из образа, спросил Дракон.

— Живо!!! — крикнула я не своим голосом, начав упираться руками ему в грудь, оставляя кровавые разводы на его рубашке.

Почуяв кровь, Грэгори остановился и медленно опустил взгляд вниз.

— Где ты только успеваешь ранить себя? — от игривого тона не осталась и следа. Он схватил нежные руки и начал рассматривать их, ища раны.

Я рассмеялась ему в лицо. Издёвка была отчётливо слышна.

— Чтоб ты знал, — я вырвала свои конечности обратно, — У меня есть папочка дома! И второго мне тут не надо!

— Милая моя, — прорычал Капитан, оттесняя меня к дверному косяку, — Моё влечение к тебе отнюдь не отеческое!

Чувствуя его тушу, что прижалась ко мне, я триста раз пожалела о сказанных словах. И вот на кой оно мне надо?

Я прикрыла глаза, ожидая, когда ему это всё надоест.

— Ну так что, продемонстрировать тебе МОИ чувства?

Я распахнула глаза. Наверное, они были залиты кровью и настолько явной жаждой убийства, что Грэгори сделал шаг назад.

— Умно, — пробормотала хрипло я, следя за ним.

— Капита-а-а-а-а-н!!! Корабль по левому борту!!! — прокричал один из матросов с вороньего гнезда.

Грэгори всё не сводил с меня глаз. Обойдя его, я остановилась:

— Шпагу мне, живо! — я посмотрела в морскую даль. Прямо на нас шёл корабль.

Мужчина, хмыкнув, встал за моей спиной и разумно не стал меня трогать.

— Как скажешь, драгоценная моя! Я выдам тебе самую острую, что есть на моём корабле.

Я не могла отвести взгляд от горизонта. Мне было жизненно необходимо выплеснуть все те чувства, что бушевали внутри: злость на всех треногих, обиду на Максимилиана, смятение от сказанных им слов, и свинского предложения руки и сердца, произнесенного с такой подкупающей искренностью…

***

Быстро переодевшись в своей каюте и спрятав испачканную драгоценной кровью рубашку в сейфе, Грэгори вышел на палубу. Его взгляд магнитом притянулся к тонкой фигуре девушки.

Она стояла около перил, вцепившись в дерево побелевшими руками.

Он вздохнул полной грудью. Да, давно он так прекрасно не чувствовал себя… Таким живым.

Заложив руки за спину, он направился к объекту своих желаний…

***

Я стояла на носу корабля, рассекающего крупные волны и думала о том, правильно ли я поступила, оставшись здесь.

При воспоминании о словах про адвоката мне стало дурно. Даже если предположить, что меня каким-то образом оправдают, навряд ли от такого позора можно отмыться. А жить с клеймом… О чём я только думала? Меня передёрнуло от открывающихся перспектив.

За моей спиной послышались шаги. Я обернулась. Это был Капитан. Вот ему тоже не помешало бы взяться за ум. Глядишь, мог бы сойти за приличного человека!

— Тебе всё ещё нужна шпага? — учтиво спросил он. Я кивнула, — Пойдём, — он игриво подмигнул мне, а после развернулся на каблуках.

Мне ничего не оставалось делать, как пойти за ним следом. Я посмотрела на его широкую спину и заметила, что он переоделся:

— Вы прихорашивались для умертвий? — усмехнулась я, вышагивая позади него.

— Прекрасная леди, — чуть повернув голову в мою сторону, обратился он, — Ты когда-нибудь имела дело с умертвиями?

— Нет.

— А я имел. И более того, могу тебе со всей ответственностью заявить, что фонить свежей кровью — это последнее, что нужно делать при взаимодействии с ними, — я посмотрела на свои ладони. От ранок не осталось и следа, — Это всё моя магия. На тебе, — не без тени самодовольства сказал Грэгори, спиной, видимо, учуяв мой интерес к рукам.

Он успел к ним прикоснуться губами? Или своим дымом-дыханием? Что-то не припомню…

Мы зашли в небольшое помещение, находящееся на капитанском мостике, недалеко от штурвала, за которым стоял одноглазый матрос. Вид у того был серьёзно-воинственный.

Комнатушка была нашпигована всякого рода оружием. Но моё внимание привлекла стена, увешанная шпагами.

— Так-так-та-а-а-к… — протянул он, осматривая свои оружейные “владения”. Грэгори, пользуясь моментом дезориентации своей пленницы, резко обернулся ко мне, взял мою ладонь, взвесил её, и томно поцеловал. Зная наперёд мою реакцию, сразу “после” недозволенного плотского греха касания моего тела он отступил к своей коллекции, — Я думаю, эта должна подойти, — искушённо и мягко сказал Грэгори, доставая из вместительных ножен тонкую, как игла, шпагу. Её ручку украшали кроваво-красные рубины, создавая безупречный баланс в руке.