Мошенница с Огоньком - София Ваго

— Капитан! — встал по стойке смирно матрос, что принёс в руке металлическую плошку, из которой обычно кормят собак. Он протянул горячее рагу, от которого шёл пар, вперёд, чуть поклонившись.

Грэгори улыбнулся.

— А приборы? — глаза мужчины по-хулигански заблестели.

— А разве бродячим псам их подают? — ответил, осмелившись посмотреть в глаза Капитана, матрос, что передал слова повара, который наотрез отказался давать столовое серебро для королевской стати.

Улыбка на лице Командира стала шире.

— Во-о-о-льно… Пёс, — ухмыльнувшись, Грэгори двинулся вниз.

Максимилиан открыл глаза. Странное чувство дежавю посетило его: невнятный, но очень яркий командный голос, скрип дерева, зажженные спички… Щелчок — Максимилиан, обессиленный упал на пол.

Магические цепи на его руках ослабли, позволяя взять тарелку.

— Ешь! — толкнул ногой собачью миску Грэгори к “принцу”.

Измученный пленник с запёкшимися ранами, шатаясь, посмотрел заплывшими глазами с отвращением на мужчину перед ним и со злости отшвырнул своим сапогом кушанье, которое, между прочим, пахло вкусно.

— А что так? — Грэгори присел на корточки к Максимилиану, выпустил едкий дым табака прямо ему в лицо, взяв пленника за волосы и отшвырнув голову Максимилиана в сторону. Как непослушную скотину, — Это тебе, правитель, так народ еду подал. Как и твой папочка… Им.

Капитан встал и оттянул камзол. Плюхнулся с разворота на бочку с порохом.

— Ты… — в горле пересохло, — Ты отправил её в её мир? — Максимилиан поднял заплывшие глаза наверх. Встать на ватные от долгих часов стояния ноги казалось невозможным. Сердце болело.

Грэгори, поморщившись, и облокотившись вперёд на колени сначала задумался, посмотрев в потолок, а потом, ещё шире улыбнувшись, сказал:

— В отличие от тебя я девушек не подставляю…

Атмосфера начала накаляться. Глаза наследника престола загорелись зелёным пламенем. Он допустил промах с Люси, не обезопасив свою… Возлюбленную. Поэтому да, это его огромная ошибка. Его непростительный недосмотр. Но оправдываться, а уж тем более перед этим самодовольным типом он не намерен.

— Конечно, ведь девушки для тебя, ровно что свиная туша на ужин. Каждый день новая. Имена-то их хоть помнишь? — спокойно, с долей превосходства ответил пленник.

— Ты думаешь, — веселясь всё сильнее, ответил Капитан, — Я подамся на твою дешёвую провокацию?

— А я на твою?

Грэгори начал трясти ногой. Странно, но по какой-то причине этот пленный маг был ему близок, да вот только не понятно чем именно…

— Что ты хотел от Аделаиды Лакруш?

— Поправка. От настоящей и ныне мёртвой Аделаиды Лакруш…

Пауза.

— Однако, — продолжил свою речь пленник, — Ты не ответил на мой вопрос, — Максимилиан, превозмогая боль, встал на ноги, шатаясь.

— Я предложил, — сердце Капитана забилось сильнее, а обладатель голубых кровей рыпнулся вперёд, чувствуя подвох, — Но… — Грэгори улыбнулся своим мыслям, — Она пожелала остаться со мной. В моей постели, если быть точным, — на последних словах настроение, не смотря на весь удручающий антураж, снова взлетело до небес. Может… Он и правда в неё…? Грэгори лишь шире улыбнулся.

И за этими мыслями он не заметил, как Максимилиан занёс кулак для удара.

В миллиметре от лица Грэгори сдержал сбитый в кровь кожный булат.

— ЛОЖЬ! ВСЁ ЛОЖЬ! Ты держишь её силой, урод!!! — хрипло, с ненавистью проговорил Максимилиан.

Грэгори с лёгкостью перехватил кулак противника. Вот всегда так! К ним по-доброму, а они требуют твою тёмную сторону.

Улыбка сползла с лица Капитана. Костяшки недруга начали хрустеть, а после плавно и противно трескаться.

Максимилиан молча стоял и тяжело, как бык на ринге, дышал. Никаких магических сил для сопротивления не было.

Глаза Грэгори стали чёрными. Дыхание жарким.

Руку, ломая косточку за косточкой, всё сильнее скручивали. Однако, ни один мускул на лице наследника престола не дрогнул.

Грэгори угрожающе подался вперёд:

— Она. Выбрала. Меня. Точка. И это я, а не ты, кто сделает для неё всё, что потребуется. Так что засунь свою юношескую пылкость в задницу, и скажи ей спасибо, ведь только из-за неё я принёс тебе еды, что теперь будешь слизывать со стен… Пёс! — Грэгори на последнем, вспомнив о миске, улыбнулся и отпустил руку.

Цепи Максимилиана резко подняли его руки, вернув в прежнее положение натяжения.

— Дай мне с ней поговорить! Дай мне встретиться с ней наедине!

— Пф! — Капитан развернулся на каблуках своих кирзачей и пошёл на выход, — Ты уже нарушил одну сделку. Второй раз подобной ошибки я не допущу.

— Тогда ты точно ничего от меня не узнаешь!!!

Грэгори остановился на лестнице. И повернулся к пленнику.

— Думаешь… Я не разговорю её? — улыбнулся на мысле о Саше мужчина.

Максимилиан зарычал, тряся цепями.

— Только попробуй дотронуться до неё! Только…!

— Иначе что? Ну что ты сделаешь?! Она моя. Моя пленница. Моя рабыня. А ты знай своё место и если хочешь жить, то слизывай еду со стен, пёс, иначе сдохнешь от голода!

— Если ты не устроишь мне встречу с ней… То считай с Мертилидом ты виделся в последний раз. Потому что я знаю. Знаю, кто твои заказчики! — глаза мужчины сверкнули.

— Слабо, Максим. Слабо. Поэтому так тому и быть, — выдохнул Грэгори себе под нос, будто подписывая приговор, — Молись праотцам. Скоро ты с ними встретишься.

Гул-гул-сильный ветряной гу-у-ул раздавался где-то за стенкой. Я резко открыла глаза и подскочила на кровати. Оглянулась: рядом никого. В каюте никого. Только что-то трещит и противно скрипит за дверью, будто по половицам бегает из стороны в сторону табун цыганский коней на перепродажу.

Встала. В голове на удивление была предельная ясность и лёгкость. Я подошла к стулу и взяла Капитанский камзол. Накинула его на себя, подпоясывалась. Посмотрела на себя в отражение, слегка пригладила растрёпанные волосы, и двинулась к двери. От ожогов не осталось и следа.

Только занесла руку над ручкой — как в проём ввалилось моё маленькое розовое чудо.

— Виталя! Витаминка! — присела я на колени и с силой сжала мою трясущуюся свинку.

В горле возник ком счастья. Будто… Будто Виталя — это единственное в этом мире существо, которого выбрала я. А он меня.

Виталя хрюкнул и потёрся своим мокрым пятачком о мою щёку.

Половицы на корабле стали трещать сильнее.