Не отпускай меня - Айрис Оллби

— Прикоснись ко мне, прикоснись к моему телу…

Шум в зале моментально стих.

— Прикоснись ко мне своими нежными пальцами…

Ни чирканья спички, ни звона льдинки в бокале.

— Ты чувствуешь, что рожден воспламенять?

Голос певицы призывно вибрировал, насыщая слова завораживающей страстью. Как легко было повелевать этим пламенем, зная, что он здесь!

— Твои пальцы рождают огонь во мне…

Эти воспоминания навсегда останутся с ней.

— И нет для них тайн, это мы для всех — тайна…

Лишь ему были ведомы секреты ее любовного экстаза.

— Твое имя в моем вздохе…

О, Стивен.

— Прикоснись ко мне, прикоснись к моему телу…

Она пела только для одного человека. Со сцены нельзя было разглядеть выражения лица Стивена, но Миранда почти физически ощущала его присутствие в зале. Годы умчались, подарив ей свидание с первой и последней любовью, с тем единственным, кого она впустила в свой мир.

— Мы с тобой теперь одно целое — не отпускай меня!

И чем слабее звучала последняя нота, тем громче и безнадежнее звало сердце. Забыв обо всем на свете, Миранда на несколько секунд замерла в гулкой тишине, пока восхищенный рев зала чуть не оглушил ее. Раздались неистовые аплодисменты, стук отодвигаемых стульев и крики «браво». Она еще не вернулась в реальность и с трудом соображала, что делает… Вспыхнули огни рампы. Возникший рядом Грег прикрыл ладонью микрофон и прошептал ей на ухо:

— Сногсшибательно, Анди! Это было нечто!

Едва вникая в смысл его слов, Миранда вновь сосредоточила внимание на Стивене. Тот сидел, подавшись вперед, и в скудном свете, пронизанном сизыми спиралями табачного дыма, его лицо казалось мертвенно-бледным. Он выглядел как человек, получивший удар в солнечное сплетение и пока не сумевший сделать ни вдоха.

— Надо поблагодарить, — кивнул Грег на продолжавшую аплодировать публику.

Миранда изобразила на лице неуверенную улыбку и, поклонившись, произнесла, пока никто не мог видеть ее губ:

— Грег, я беру тайм-аут!

— Ладно. Но они этим не удовлетворятся, — послышалось за ее спиной. — Выйдешь снова, когда прозвучит «Мона Лиза, где твоя улыбка», поняла?

Она кивнула, но не двинулась с места, чувствуя, что ноги не повинуются ей.

— Поняла? — повторил Грег, и Миранда наконец заставила себя идти в нужном направлении.

В гримерной она открыла форточку и прильнула лбом к окну, жадно вдыхая прохладный воздух. На небе перемигивалась пара звезд, и при виде их тупая боль сдавила ей горло. Она чувствовала себя опустошенно-бесплотной. Перед глазами как будто только что прокрутили документальный фильм, смонтированный из всех эмоционально-насыщенных отрезков ее жизни. Собрали вместе всю радость, все тревожные ожидания, всю боль, наконец.

Никогда больше она не найдет в себе сил исполнить эту песню. С нее будто содрали панцирь, обнажив уязвимую трепещущую плоть. И все это на виду у зрителей.

Она словно превратилась в хрустальный сосуд, прозрачные стенки которого позволяли с комфортом отслеживать ее драму. Как хрупко это вместилище боли и надежды! Стивен уже имел возможность убедиться в этом. И не мог не отметить сейчас, что все осталось по-прежнему. Увы, это так. Она любит его так же пылко и беззаветно, как и четыре года назад. Невзирая на все страдания, которые он ей причинил.

Это обычное влечение, голос обезумевшей плоти, в отчаянии пыталась убедить себя Миранда. И слова теряли смысл от бесконечного повторения. Тело. Душа. Сердце. Разум. Стивен Родвуд успел завладеть ими и теперь волен дарить наслаждение или обрекать на муку.

Но он недостоин этого! Она беззвучно зарыдала.

Стивен был прав. Она всегда знала, что не подходит для сцены. Ей не хватало той особенной закваски, которая позволяла Грегу и его друзьям черпать вдохновение в рукоплещущем зале, покидать подмостки окрыленными. Она же обречена оставаться за кулисами, за кадром. Сочинять песни — да, но дальше…

Миранда горестно вздохнула. Все становилось до боли ясным. Последние четыре года она влачила жалкое существование. Ее жизнь уподобилась умирающей реке, вьющейся среди заболоченных островков. Она предпочла путь наименьшего сопротивления, потому что не нашла в себе сил бороться. Роуз была совершенно права.

А Стивен — он тоже в ответе за это? Нет, кроме себя, винить ей некого. Она вручила ему свою судьбу, и, когда он предпочел вычеркнуть ее из своей жизни, ей оставалось только стать безжизненной куклой. Но ведь и рана, нанесенная им, слишком глубока, чтобы сердце могло простить.

Еще один вздох, тяжелый и неровный, вырвался из ее груди, эхом заметавшись в стенах комнатушки. Вдруг Миранда задержала дыхание. Она почувствовала, что в гримерной есть кто-то еще, и обернулась.

Стивен стоял, прислонившись плечом к дверной раме, и глядел на нее. На нем была легкая, с короткими рукавами рубашка, оттеняющая загорелую открытую шею, и светло-кремовые джинсы самого модного фасона. Все в его облике — руки в карманах и небрежно скрещенные ноги — выражало скучающую непринужденность.

Миранда инстинктивно почувствовала, насколько обманчиво это впечатление, безошибочно уловив нарочитость позы. На гладко выбритой щеке Стивена подрагивал мускул, а глаза горели неспокойным огнем. Были все основания подозревать, что его спрятанные в карманах руки сжаты в кулаки.

Великий боже! Когда же это закончится?

— Ты в порядке? — Эти непринужденные слова застали ее врасплох, и Миранда наконец смогла дышать.

С усилием овладев собой, она невпопад ответила:

— А в чем, собственно, дело? — И тут же пожалела о сказанном. Дадут ей побыть одной, или нет?

— Твой уход со сцены скорое напоминал бегство.

— Я больше не могла жариться под этими прожекторами.

— Зачем так издеваться над собой?

Она открыла рот, чтобы возразить, но нужные слова не приходили.

— Сколько бы тебе ни платили, это не может быть достойным вознаграждением.

Он резко выпрямился и с преувеличенным вниманием принялся рассматривать ее убежище. Трюмо, платье на плечиках, подвешенных за торчащий из стены грубый крюк, косметичка с гримом…

— Мне платят более чем достаточно, — быстро сказала Миранда. — Этой суммы как раз хватит на новую машину.

Стивен прищурился.

— Помнишь, что я говорил о карусели, с которой уже не соскочить, когда она раскрутится? Все к тому и идет.

— И ты знаешь об этом не понаслышке, — насмешливо фыркнула Миранда, и тут он вытащил руки из карманов.