Повесть о настоящем пацане - Кондратий Жмуриков

Палыч повертел у носа Валентина каким-то блестящим предметом. Присмотревшись, Валик понял, что в руках у Палыча самый настоящий перстень с драгоценными камнями.

– Где взял?

– По наследству достался, – проворчал Палыч. – Где взял, там уж нету. Значит так. Сейчас мы тебя приводим в божеский вид – ты у нас цивильней выглядишь – и отправляем в творческую командировку в престольный город Москоу.

– Зачем?

– Затем, балда, что камушки на хлеб не намажешь. Пойдешь мне бриллианты в наличность превращать. За это тебе будет счастье, – Палыч ехидно похихикал и стал осматриваться.

Разглядев на далеком горизонте, что ему нужно было, он схватил совершенно ничего уже не понимающего Валика за руку и потащил его, куда и зачем не объяснив.

Вскоре показалась болерная, в разваленную дверь которой и протиснулся Палыч, увлекая за собой своего подопечного.

Они побродили по пустым коридорам, вид которых напомнил Валентину какую-то допотопную компьютерную игру, и попали в небольшое помещение, которое будто специально было построено для огромной ветвистой трубы, занимающей чуть ли не все свободное пространство. В комнате было жарко и влажно, а густой пар указывал на источник и причину такого субтропического климата: на одном из стыков обшивка явно сгнила, и из-под нее на поверхность бил щедрый фонтанчик горячей воды.

– Раздевайся, – вскомандовал Палыч.

– Зачем?

– Сынок, не нужно столько вопросов о смысле жизни. Этого от тебя не требуется – здесь тебе не кафедра университета. Выполняй, что велено. А то укушу, – Палыч обнажил ряд острых и грязных зубов, и угроза подействовала безотказно: Валентин негнущимися пальцами стал расстегивать свои многочисленные липучки, молнии и прочие держалки.

– Хм, – удивленно пробормотал Палыч. – Внутри ты какой-то чистый. Это странно, но это и к лучшему – мыло не казенное.

Палыч, забавно кряхтя, полез куда-то в угол и извлек оттуда, как настоящий иллюзионист, кусочек мыла и банный веник, выглядевший весьма презентабельно.

– На-ка, вымойся. А то кольцо возьмут, а тебя ментам сдадут за воровство.

– Так вода-то горячая…

– Где ты видел у нас в стране горячую воду? Еще замерзнешь, – уверил парня авторитетный бомж и понес куда-то Валину верхнюю одежду.

Постояв немного в нерешительности и покрывшись с ног до головы пупырышками, как огурец, Валентин все-таки шагнул под импровизированный душ и убедился, что Палыч был прав: вода действительно была достаточно терпимой по температуре. Валентин с удовольствием смыл с себя всю ту гадость, которую, вопреки легенде о своем происхождении, он считал неродной.

Когда он превратился в чистого и розового младенчика, Палыч вернулся с вычищенными вещами и осмотрел своего «пасынка» с видимым удовольствием.

– Гарный хлопец. Только бы всю эту гадость с тебя поснимать, – Палыч ткнул пальцем в Валин проколотый пупок. – Как только не поотваливалось все…

И, продолжая ворчать, он заставил Валика одеться и, дав ему просохнуть, повел по каким-то катакомбам.

– Мы куда? – испуганным шепотом спросил Валентин, с ужасом понимая, что вокруг становится все темнее.

– В город, конечно, – отозвался Палыч, стараясь перекричать какой-то гул.

– А что шумит?

– Метро.

Продолжили путь уже молча, по временам здороваясь с попадавшимися им по дороге людьми.

– А это кто? – снова шепотом поинтересовался Валик у провожатого.

– Да разные люди. Местные жители. Такие же пешеходы, как мы. Диггеры одичавшие. Всяких навалом.

Валик озадачено замолчал, подозревая, что жизнь с этой стороны ему не знакома совершенно и, возможно, не будет знакома никогда.

Когда уже тьма не казалась такой чернильно-черной и стало казаться, что этому пути не будет никакого конца, Палыч сказал:

– Кажись, пришли. Осторожней, не запачкайся.

По какой-то проржавевшей насквозь лестнице они вскарабкались наверх и, подняв крышку люка, оказались в самом сердце сердца нашей Родины.

Оставалось только найти достаточно приличное место, которое обладало бы суммой денег, достойной экземпляра ювелирного искусства, попавший таким чудом в руки представителей маргинального слоя населения. Эти представители теперь даже смели надеяться, что это кольцо позволит им совершить немыслимую эволюцию в своей социальной принадлежности.

– Ну, Батькович, – со слезой в голосе сказал Палыч. – на тебя одна надежда. Ты у нас теперя – последний шанс, так сказать. Жизнь у нас уже все равно поломана, а ты… – Палыч всхлипнул.

– Только гляди у меня, – внезапно посуровев продолжал он – попробуй только смухлюй или ноги попытайся сделать.

Из-под земли достану, и тогда жизнь твоя не будет стоить ломанного цента. Ну, пошел.

Палыч подтолкнул Валентина ко входу.

– А я тут на стреме постою – глядишь, чего понадобится.

Валентин повернулся и покорно побрел внутрь. Внутри было достаточно людно – все чего-то сдавали, получали, кричали. Он пристроился в самую длинную очередь из всех, которая здесь была – ему очень не хотелось снова идти на свалку и он тянул время пребывания в таком приличном месте, с людьми, которые хорошо пахнут.

Очередь трагически подходила к концу, когда дверь с треском распахнулась и в нее влетели два здоровяка с колготками на голове. Они вертелись в разные стороны, как параноики и потрясали оружием достаточно устрашающего вида, чтобы не вызывать к себе уважения.

– Это налет! – закричал один. – Всем лечь на пол.

Очередь, как зачарованная, медленно превратилась в грядку, а те, кому некуда было лечь, пристроились на своих соседях.

– А теперь – спасибо за внимание. Наше выступление окончено. По этому поводу мой коллега пройдет по кругу с шапкой – малый, дай нам шапку – и каждый из вас от всего сердца отблагодарит нас почти самым ценным, что у него есть – деньгами, драгоценностями и предметами антиквариата. Если у кого не будет желания подарить нам эти милые пустячки, придется расстаться с самым дорогим – с его поганой жизнь.

Итак…

В полнейшей тишине один из бандитов прошел по кругу, собирая с незадачливых клиентов хорошую жатву.

– Господа служащие, для организаций – скидка. Каждый из вас может остаться при своем имуществе, если поможет нам выгрузить из сейфа имущество организации. Вот так…

Все проходило весело и с огоньком. Валентин лежал, подмяв под себя какую-то жалкую старушку и думал, как бы спасти коллективную ценность, не расставшись при этом со своей. Думать ему мешали ставшие привычными шумы в голове, поэтому, когда очередь делать взнос дошла до него, он еще не нашел какого-то путевого решения. На появление перед его лицом растянутой от вкладов вязаной шапки, Валентин отреагировал банальной и неумной фразой: