После заката - Александр Варго

Ну почему вокруг не ночная тьма? Не густой утренний туман хотя бы? Тогда можно списать увиденное на обман зрения… Но при ярком свете сомнений нет: там сквозь кусты виднеется плаха — здоровенная деревянная колода с воткнутым в нее топором. Скелеты при помощи такого инструментария дробить несподручно… Им удобно расчленять живых. Или недавно умерших.

Почему ветви там, возле плахи, шевелятся — гораздо сильнее, чем могли бы от легкого ветерка? Что за странный запах уже давно щекочет ноздри? И что за ритмичный, побулькивающе-журчащий звук раздается за спиной? Все ближе и ближе…

С возвращением, Кирилл Владимирович… Добро пожаловать в кошмар, у нас тут весело…

Он побежал напролом через кусты, позабыв про тропинку.

Ветви хлестали по лицу.

3

— Кирилл! — негромкий женский голос. И рука, теребящая его за плечо. Он открывал глаза с облегчением: все же кошмар, все же уснул снова, хоть и не хотел…

Перед глазами была трава. Зеленая. По стеблю — близко-близко, у самых глаз — ползла божья коровка. Что за…

— Кирилл! — да и голос-то не Маринкин…

Он рывком перевернулся.

Клава… Продавщица Клава… А вокруг… Да, сомнений нет, вокруг все та же грива: поросли кустов, кое-где одинокие елки на краях старых воронок…

И как это понимать?

У Кирилла появилось подозрение: на самом деле ничего этого нет. Вообще ничего. И никогда не было. Ни Загривья, ни объявления о продаже дома, ни раздавленной на дороге лисы… Он задремал в самолете Москва-Петербург, и сейчас проснется от женского голоса, просящего пристегнуть ремни и сообщающего температуру в аэропорту приземления…

Он внимательно посмотрел на Клаву. Жаль, что тебя нет. Ты очень красивый морок и фантом, куда красивее воняющих болотной гнилью мертвецов…

Девушка улыбнулась — как-то робко, неуверенно, никакого сравнения с давешним разбитным поведением в магазине при свиноферме. Хотя какой магазин? Не было ничего, не было, не было… Или все же было?

Он протянул руку, осторожно прикоснулся к коже, тронутой первым летним загаром, — прикоснулся чуть ниже короткого рукава платья.

— Ты настоящая?

Она ответила так, словно и подобные вопросы, и сопровождающие их жесты стали давно привычными:

— Настоящая, конечно… А ты?

В этот миг Кирилл, наверное, проснулся окончательно.

1

Прояснилось все без мутной мистики и дремучего солипсизма: да, лисицу он действительно закопал, и действительно пошагал на гриву. А Клава, по ее словам, увидела его из окна, уже вдалеке, уходящего, — попыталась догнать, но потеряла из вида. И нашла уже здесь, на полянке, — спящего.

Зачем догоняла? — Кирилл не стал уточнять. Неважно. Важно другое: нет и не было проклятых воронок, наполненных снарядами и обломками костей! Приснилось, привиделось, — трех с половиной часов сна маловато для организма, и он, организм, взял-таки свое. На травке, под кустиком.

А что пригрезилась кошмары — так вольно ж засыпать в таком месте!

Тем более что печальный опыт имелся, на Карельском перешейке устроился как-то на ночлег в разрушенном бункере — сон привиделся немногим лучше нынешнего: куда-то он бежал в атаку, по болотной топи, едва прикрытой первым снежком, рядом рвались снаряды, вздымая к небу фонтаны жидкой грязи, потом снег под ногами подался, он ухнул в трясину, сразу с головой, холодная жижа полезла в рот и нос, залепила глаза, но он все равно видел: вокруг трупы, трупы, трупы — искореженные, растерзанные, в красноармейских буденовках и длиннополых шинелях… Остаток той ночи Кирилл провел, бодрствуя у крохотного костерка (землю под которым пришлось хорошенько проверить металлоискателем). И с тех пор зарекся ночевать там, где погибли слишком многие…

Голос Клавы отвлек от воспоминаний:

— Скажи… Я вчера услыхала случайно… Вы ведь сегодня уедете, днем?

Похоже, они перешли на «ты», причем Кирилл начал первым. Ни к чему бы, услышит случайно Марина, мало не покажется. Ну да ладно, снова «выкать» как-то глупо. Бог не выдаст, мадам Брошкина не съест…

— Сегодня, — подтвердил он. — Днем.

— Если не уедете… — сказала Клава, медленно и неуверенно. Замолчала, словно раздумывая: что произойдет, если они почему-то не уедут?

Начала снова:

— Если все-таки не уедете… Тогда приходи вечером… — она опять замялась.

Отломила с куста ветку, быстрым движением протянула сквозь сжатые пальцы, очистив от листьев, — два все же уцелели, сиротливые и помятые.

— Смотри… — прутик лег на траву, Клава провела вдоль него пальцем. — Вот так вы к нам ехали, по дороге — вчера, на ферму, значит… Загривье вот туточки…

Девушка ткнула куда-то в направлении тонкого конца ветви.

— А тут вот… — она положила чуть в стороне прошлогоднюю еловую шишку, — …тут слева домик, небольшой такой, без окон, вроде баньки… Видел, когда проезжали?

Кирилл, честно говоря, не помнил. Может и видел, да из головы вылетело.

— Видел? — настойчиво повторила Клава.

Он кивнул. Будем считать, видел. Если что — найдет, не маленький.

— Вот и приходи… Один! Гроза ввечеру будет, так ты до нее, непременно до нее успей…

Про грозу она сказала с какой-то странной уверенностью. Кирилл прогноз на сегодня не слышал, если и вправду синоптики обещали вечером гром и молнию, — разве ж можно им стопроцентно доверять? Хотя Трофим говорил, что грозами Загривье славится…

Затем Кирилл понял, что прицепился мыслями к грозе по одной-единственной причине: его только что самым недвусмысленным образом пригласили на свидание, и надо на это как-то отреагировать… А он не знает — как.

Если Марина…

— Придешь?

Но почему так сложно: вечер, непонятный какой-то домик… Вроде они здесь одни, и вроде им никто не мешает… Кирилл смотрел на ее застиранное ситцевое платьице в нелепых цветочках, коротковатое и тесное, полное впечатление: увидев его в окно, Клава второпях накинула первое, что попалось под руку, — а попалась одежка, которую она носила лет в четырнадцать или в пятнадцать… Интересно, есть под ним что-нибудь или нет? Наверное, нет…

А ведь я хочу ее, понял Кирилл. Просто-напросто хочу…

— Придешь?

Странно… Полное впечатление — то, что предстоит вечером (если вообще предстоит…) для Клавы гораздо важнее того, что происходит здесь и сейчас. Впилась в лицо напряженным взглядом, покусывает губы, не отдавая себе в том отчета… Ждет ответа.

Губы влажные, яркие, ни следа помады… И вкус у них, наверное… Если Марина…

Клава все поняла, подалась к нему, и Кирилл едва успел быстро-быстро произнести: