Конец лета - Кэтлин Зейдель

Это обогатило его словарь новыми понятиями: «волосяная бортовка» и «прикрепляю к краю выреза». Обе показывали на свои плечи, проводили округлые линии над ключицами. Каждый раз, когда кто-то из девушек двигался, Эми оказывалась к нему все ближе. Он положил руку на спинку свденья, чтобы дать ей побольше места. Когда же несколько минут спустя она наклонилась вперед, чтобы снять с себя пиджак (теперь Джек знал, что он сшит из двустороннего шелка и его можно стирать) и выяснить вместе с Холли, как же он скроен изнутри — какого бы черта это ни значило, — ее локоть ткнулся ему в грудь.

Наконец Холли сменила тему:

— Расскажи нам про озеро. У вашей семьи три домика?

Да, ответила Эми, но все три довольно маленькие. В том, который был с самого начала, только одна спальня. Он обшит тесаными бревнами, и они называют его «главным домом».

— Несмотря на то что он, наверное, самый маленький, там мы едим и собираемся.

«Новый» домик был куплен следующим и назван так потому, что его построили всего за несколько лет до этого.

— Он самый комфортабельный, в нем две спальни и много окон, он светлый и просторный. Кухня отделена от гостиной только стойкой, ну и все прочее в том же духе, — Тогда почему вы не едите там? — спросила Холли.

— Не едим и все. Самое важное на озере — приехать и делать то же самое, что вы делали год назад.

Третий домик назывался «бревенчатым», потому что был сложен из необтесанных бревен.

— Внутри там очень темно. Поэтому семьи моего брата и сестры живут в нем по очереди: один год Феба и Джайлс живут в новом доме, следующий — в бревенчатом. Все радуются, когда наступает их черед жить в новом домике.

— Значит, твои родители всегда жили в главном доме, а твои, брат и сестра — по очереди в двух других, — сказала Холли. — А где же жила ты?

— Обычно в Амстердаме или где-нибудь в подобном месте. Я больше не приезжаю сюда так часто. Там еще есть «ночлежка». Думаю, в ней мы все и поселимся.

— Ночлежка? — безрадостно отозвалась Холли.

— Она нормальная, только матрасы немного сбились, и нет ни света, ни зеркал, и некуда положить одежду.

Джек подумал, что она привыкла, чтобы был свет, и зеркала, и куда положить одежду.

— Тогда почему тебя помещают туда? — Он заговорил впервые за долгое время.

Она взглянула на него.

— Я никогда не живу на озере так долго, как другие, поэтому нет смысла занимать одну из лучших постелей.

— Но разве сон на жестких матрасах не сокращает твое пребывание еще больше? — спросила Холли. — Мое сократил бы.

Эми улыбнулась и сморщила нос. Ответ был очевиден.

— У нас нет причин скулить по этому поводу. — Джек терпеть не мог мучеников. — Если матрасы не годятся, мы съездим в город и купим новые. И как далеко от дома резервуар с пропаном? Почему не подвести трубу и не сделать свет? Сколько это займет времени?

— Два года, если повезет, — засмеялась Эми. — Но скорее всего пять. Тебе придется понять местную культуру — они ничего не меняют.

Ну что ж, им придется это сделать. Джек знал — его мать ждет, что двое ее детей будут вести себя хорошо. Она полагает, что они станут приспосабливаться, уважая тот факт, что семья Леджендов уже много лет приезжает в это место. Она готова мириться с бесконечными неудобствами и ждет того же от них. Но все же в какой-то момент ей придется положить этому конец. И возможно, необходимость достойного места для Холли окажется тем самым фактором. Он не знал, как это воспримут одержимые футболом и торжественным ужином для скаутов новые родственники, но к этому времени они будут на своем драгоценном озере уже целые сутки. Им наконец придется признать, что изменения происходят.

Феба вместе с детьми уселась на заднее сиденье — ей не хотелось сидеть впереди вместе с братом. Она знала, что тогда он начнет суетиться и жаловаться, и боялась, что этого ей не выдержать.

Узкая, усыпанная сосновыми иглами дорога вилась между березами и соснами, а Йен не отрывал от нее глаз, стараясь как можно аккуратнее вписываться в повороты, чтобы прицеп с лодкой не врезался в деревья. Лишь выехав на открытую песчаную трассу, шедшую вокруг озера, он немного расслабился.

Йен закинул руку на спинку сиденья.

— Неужели ты не удивилась, что моторку не проверили? — спросил он Фебу. — Мама и папа первым делом запускали лодку.

Это больше не мама с папой, Йен. Теперь это папа и Гвен.

— Не вижу в этом ничего такого.

— Я этого и не сказал. Просто удивился, вот и все.

Он лгал. Лгала и она. Это действительно было важным. Прошлый год они вспоминали с содроганием. Приезд сюда без мамы был настолько ужасным, что через полторы недели они все уехали. А теперь здесь Гвен и эти изменения… казалось, этот год обещает быть еще хуже предыдущего.

Все началось с молока. Вчера по дороге на озеро они с Джайлсом остановились, чтобы, как всегда, купить молоко.

Во всех трех домиках есть холодильники, но они старые и маленькие, очень маленькие. Их нельзя заменить, потому что они работают на пропане, а никто в Соединенных Штатах больше не производит подобные холодильники. Когда эти наконец прикажут долго жить, придется выписывать новые из Швеции.

В результате, когда собиралась вся семья, холода всегда не хватало. Поэтому по дороге на озеро все останавливались купить молока. Вот как это всегда делалось.

Но вчера, когда закончилась суматоха приветствий и Джайлс вынул охладитель из багажника грузовика, стало ясно, что Гвен не ждала от них покупки молока. Накануне она была в городе, и теперь все холодильники были забиты до отказа. Три галлона молока просто некуда было поставить!

— Опустим их в озеро и будем надеяться на лучшее, — сказала Гвен.

Малышам — Алексу и Клер — понравилась идея опустить молоко в озеро. Они вприпрыжку побежали к воде, счастливые до невозможности, чтобы поскорее соорудить некое приспособление для того, чтобы хранить молоко под мостками.

— Это хорошая мысль — опустить молоко в озеро, — сказал Джайлс, закрывая охладитель. — Интересно, получится?

— Нет, — отрезала Феба. — Молоко должно храниться при пяти градусах, а озеро никогда настолько не охлаждается. Оно испортится, прежде чем мы успеем его выпить.

— Это всего лишь пара галлонов молока, — мягко сказал он. — Мы переживем эту потерю.

Феба это понимала. Но она сделала, ошибку, и ей это не нравилось.

Здесь, на озере, все действовало по отлаженной системе — иначе было нельзя. Кухни были настолько малы, удобства так примитивны, города так далеки, что требовалась хорошая система. Ее установила мать Фебы, и Феба ее знала. Она знала, как хранить лодки, как включить холодильники, как заливать водой насос перед пуском. Она знала, где лежат кухонные полотенца и как вычистить туалет. Она освоилась с жизнью на озере.