История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века - Анита Шапира

легион», пробудят в британцах интерес к сионизму и, возможно, поощрят определенную приверженность к нему. Вейцман работал над созданием просионистского лобби в британском правительстве.

Интерес британцев к Палестине возник после того, как стало ясно, что дни Османской империи сочтены. После неудачной попытки Турции атаковать британские базы вдоль Суэцкого канала в 1915 году британцы поняли, что Синайский полуостров, который они считали естественным барьером, мешающим армиям достичь канала, на самом деле можно легко пересечь. Теперь Палестина стала стратегическим пунктом не только как подступ к Суэцу, но и как часть сухопутного пути в Индию через Египет, Трансиорданию, Ирак и Персидский залив. Индия действительно была жемчужиной в короне Британской империи, над которой все еще не заходило солнце. Позже, в 1930-х годах, на Ближнем Востоке были открыты нефтяные месторождения, что увеличило его важность, но когда после Первой мировой войны решалась судьба региона, главные соображения сосредоточились вокруг имперских маршрутов.

Начиная с весны 1915 года палестинский вопрос обсуждался в британском кабинете министров, а также между Великобританией и Францией. В секретном соглашении, подписанном в мае 1916 года между Марком Сайксом и Франсуа Жоржем-Пико, переговоры по которому велись с осени 1915 года, они договорились о разделе Османской империи. Ирак, сухопутный маршрут на юге Палестины и Трансиордания попали под сферу влияния Великобритании, а французы получили Сирию и Ливан. Западная Палестина, к югу от Галилейского моря и к северу от Газы, должна была находиться под международным управлением.

В то же время верховный комиссар в Египте Артур Генри Макмагон, действуя от имени правительства, пообещал шарифу Мекки Хусейну ибн Али, что, когда армии шарифа захватят Сирию, в обмен на восстание арабов против османов Великобритания поддержит арабскую независимость на всей территории от Персидского залива до Средиземного моря и до хребта Тавр, за исключением Западной Сирии и Ливана. В документе не упоминается конкретно Палестина, но Макмагон утверждал, что шарифу было ясно сказано, что этот регион не входит в арабскую зону. Неизвестно, была ли двусмысленность письма Макмагона намеренной или нет. В любом случае на основании этого арабы полагали, что Палестина была обещана различным сторонам несколько раз. Сложно разрешить противоречия между письмом Макмагона и соглашением Сайкса – Пико. По словам исследователя Исайи Фридмана, цель письма Макмагона заключалась в том, чтобы дать арабам не полную независимость, а скорее освобождение от османского ига под европейским протекторатом. В любом случае для великих держав было ясно, что Палестину ждет судьба, отличная от судьбы других регионов, так как она будет управляться на международном уровне.

История декларации Бальфура сочетает в себе идеализм и империализм, международные интриги и ошибочные оценки силы и слабости. В течение первых двух лет войны Вейцман вел просионистскую кампанию в британских коридорах власти, но не добивался больших успехов вплоть до декабря 1916 года, когда Дэвид Ллойд Джордж стал премьер-министром. Ллойд Джордж, протестант, выросший на Библии, остро чувствовал связь между евреями и Святой землей. На него сильно повлияла романтическая идея о возвращении евреев на свою древнюю родину, преобладавшая в Британии XIX века и вдохновляемая сионистской идеей. Он также считал, что у сионистов и Британии есть общие интересы; благодаря союзу с ними Великобритания может снять с себя обязательства перед французами о том, что Палестина должна стать международной; он хотел держать ее под британским контролем.

Министром иностранных дел Ллойд Джорджа был Артур Бальфур, учтивый и одаренный человек, который восхищался еврейским гением и одновременно боялся его. Совместные усилия Ллойд Джорджа и Бальфура в британском кабинете министров в критический момент 1917 года привели к созданию декларации, носящей имя Бальфура. Хотя в конце концов британский интерес в контроле над сухопутным маршрутом в Индию и недопущение закрепления Франции в Палестине были решающими, обоснование декларации периодически менялось в ходе переговоров перед ее публикацией. Однако каждое последующее обоснование исходило из переоценки власти евреев в мире; в данном случае антисемитский образ всемогущего еврея сыграл на руку сионистам. В Соединенных Штатах, нейтральных до весны 1917 года, большинство американских евреев, как и немецкое и ирландское меньшинства, поддерживало Центральные державы. Американские евреи почти не имели никакого влияния на политику США, и действительно, еще до того, как была опубликована декларация Бальфура, Америка вступила в войну на стороне держав Антанты.

В России произошла революция[71] и начался стремительный рост сионистского движения. Британцы считали сионистов решающим элементом среди евреев, составлявших, по их мнению, основную массу русских революционеров. Британцы надеялись, что поддержка евреев заставит революционеров выступить за выход России из войны. Британцы также опасались просионистской декларации Германии, которая опередила бы декларацию Бальфура, тем самым побудив евреев поддержать Центральные державы. Но руки немцам связали их турецкие союзники. Однако длительные обсуждения декларации, скрупулезное рассмотрение каждого ее слова говорят о том, что она не была задумана как элемент пропагандистской войны, обреченный исчезнуть без следа в случае необходимости, а как политическая декларация исключительной важности.

В заявлении, переданном 2 ноября 1917 года министром иностранных дел Великобритании барону Лайонелу Уолтеру Ротшильду, говорится:

Правительство Его Величества относится благосклонно к восстановлению национального пристанища для еврейского народа в Палестине и приложит все усилия к содействию достижения этой цели. Вполне понятно, что не должно быть предпринято ничего, что может повредить гражданским и религиозным интересам нееврейских общин в Палестине или правам и политическому статусу евреев в какой-либо другой стране.

Декларация заверила евреев в возможности создать «национальное пристанище» в Палестине. Британцы должны были способствовать этому предприятию, но осуществить его должны были сами евреи. Хотя декларация не обещала создание еврейского государства, в частных беседах британские государственные деятели объясняли, что конечным намерением было создать государство, где евреи должны были составить большинство населения страны. Не было упоминания о границах этого национального дома, но со временем слова «в Палестине» будут истолкованы как подразумевающие, что не вся Палестина была обещана евреям как тот самый дом. Две оговорки, касающиеся нееврейских общин в Палестине и евреев, не заинтересованных в сионизме, были добавлены на заключительных этапах формулирования декларации и относятся не к национальным правам, а только к гражданским и религиозным. Поразительно, что арабы упоминаются только как «нееврейские общины», но прямо не называются.

Как и соглашение Сайкса – Пико, декларация Бальфура относится к эпохе, когда горстка государственных деятелей в прокуренных комнатах решала судьбы народов и государств и способы разделения приходящих в упадок империй без участия средств массовой информации или масс. С точки зрения сионизма это была уникальная возможность. В эти последние дни глобального империализма немногие государственные деятели