Миллениум - Инна Тронина

— Я ничего не скажу, — раздельно произнесла Люба, прикрыв глаза, и мертвенная бледность залила её лицо. — Я приму всё в наказание за то, что хотела сделать. Я заслужила эту муку. Вы поможете мне искупить смертный грех.

— Флаг тебе в руки! — махнул рукой бородатый.

Терпение его иссякало, и он, пружинисто вскочив, вздёрнул обмякшую женщину за косу на ноги, несколькими рывками сорвал с неё дорогое бельё из лилейного шёлка с пенными кружевами и погнал, обнажённую, из комнаты в кухню.

Там на деревянных табуретках сидели оба охранника, а на полу, пристёгнутый наручниками к трубе батареи, с заклеенным полоской широкого пластыря ртом, скорчился смирившийся со своей участью дядя Федя.

* * *

— Вот, дорогие друзья, прошу вас отведать моё коронное блюдо!

Голубоглазый рыжеволосый верзила, в белой рубашке с широко распахнутым воротом и пёстром джемпере с растянутым петлями, грохнул на стол горячую форму. Там были рис, помидоры, филе сельди, яичница и тёртый сыр.

— Запеканка по-голландски. Артур, Маргарита, вы ели что-нибудь подобное?

— Нет, не ел, даже когда был в Голландии, — признался Тураев, приготавливая коктейль с пивом и джином.

Он как раз смешал джин с сахарной пудрой, добавил несколько кубиков льда, и теперь доливал в коктейль светлое пиво. Ради прикола он надел на день рождения бывшего сотрудника их отдела Олега Грушина английский фрак, которым довелось воспользоваться два раза в течение тех трёх лет, когда Артур принадлежал к миру российской элиты. Теперь фрак пылился в шкафу, и Тураев частенько с жалостью смотрел на бесполезную вещь. А сегодня решил продемонстрировать невиданную роскошь капитану Деркач и частному сыщику Грушину.

— Надеюсь, мне не придётся после твоего кушанья вызывать «неотложку»? — насмешливо осведомилась Рита, расставляя на столике тарелки.

Фрак Тураева и её чёрное вечернее платье из тяжёлой шерсти с блеском выглядели на холостяцкой кухне Грушина более чем неуместно.

— Если уж при своих-то бешеных гонорарах ты умудряешься сохранять в квартире непревзойдённый бедлам, а на кухне — гарнитур десятилетней давности, оклеенный некачественной плёнкой, то чего можно ждать от твоей стряпни? Кстати, сюда пошла бы плёнка под гранит, а ты умудрился выбрать какие-то линялые цветочки. Ты же не деревенская бабка, чтобы довольствоваться тоном застиранного ситца. Пиджак не мог надеть нормальный, глаженый?

— Пожалей его ради праздника, — примирительно сказал Тураев, выставляя бокалы с коктейлем на стол. — Олег, для дамы у тебя есть что-нибудь?

Артур придирчиво оглядывал стол, на котором красовались три прибора, салаты, бутерброды. Вилки и ножи пришлось в спешном порядке чистить мелом, а тарелки отмывать с помощью соды.

— Пожалуйста, отменное французское вино «Шато Вилльмарин», — обиженно пробурчал Грушин, едва не роняя на пол сразу две бутылки — водки и коньяка «Аист». — Не думайте, что я такой уж сундук, хотя Марго за свои гадости заслуживает отлучения от сладкого. Терпкое, красное, насыщенное. Букет концентрированный с оттенками фруктовых, ванильных и древесных ароматов. Есть даже тонкий намёк на тёмный шоколад. А что касается джемпера, то я не просил вас расфуфыриваться, как на королевский приём. Дресс-код такой — кто в чём хочет.

— Хватит ворчать, именинник. Прошу к столу! — скомандовала Рита.

Тураев тем временем приводил в порядок букет роз, который на улице растрепал ветер; к тому же цветы оказались десятой свежести. Это чудо от имени всех бывших сотрудников Грушину привезли вчера, когда в просторной, но запущенной квартире отгремела основная пьянка.

А сегодня собрались в узком кругу, имея в планах поговорить о работе, и Артур заметил, что розы совершенно никуда не годятся.

— Меня подождите, — попросил он, наполняя водой ещё одну салатницу, обнаруженную в столе-тумбе.

Розы были кремовые, и потому в воду пришлось добавить чайной заварки. Увидев композицию из плавающих цветов, Рита захлопала в ладоши, а Олег потрясённо крякнул.

— Я уже их выбросить хотел, — признался тридцатипятилетний юбиляр, то с одной, то с другой стороны разглядывая преобразившуюся салатницу. — Вот что значит немного пожить в свете! Там научился?

— Да нет, это мама где-то научилась, — думая о своём, рассеянно ответил Артур. — В высшем свете дураков гораздо больше, чем в целом по стране. А эстетически развитых личностей почти совсем нет…

— Тебе подарок-то понравился?

Рита умело разливала напитки, раскладывала салфетки и одновременно любовалась качающимися на воде розами. Друзья преподнесли юбиляру комплект посуды с антипригарным покрытием, в которой тот очень нуждался. Часто Грушин оставался голодным, потому что забывал положить на сковородку масло и тем самым губил свой завтрак или ужин.

Тураев от себя добавил кое-какую автокосметику для грушинской «тачки». Олег доверял ему куда больше, чем себе самому, и без консультации не покупал ни масел, ни красок.

— Клёво! — сдержанно отозвался Олег и выбросил длинные стебли роз в мусорное ведро, хотя глаза его светились восторгом.

— Начинаем! — провозгласил Тураев и открыл шампанское.

Грушин добивался исключительно громкого хлопка, но половину бутылки регулярно проливал на пол. Артур же умел и отсалютовать, как полагается, и не потерять при этом ни капли драгоценной влаги. Где-то с полчаса собравшиеся звенели бокалами, ножами и вилками, обсуждали напитки и закуски, болтали не о чём. Но Грушин знал, что бывшие сотрудники пожаловали не просто так, и скоро начнётся самое интересное. Правда, Тураев пока медлил, и Олег решил ускорить развязку.

Он достал из кармана брюк трубку с широкой чашкой и длинным чубуком, привезённую сюда Тураевым ещё в прошлый день рождения, и стал демонстративно набивать. Артур всё понял и извлёк свою, по случаю торжества инкрустированную серебром. Рита поморщилась и потянулась за своей сумочкой, где лежали наготове сигареты «Ротманс».

— Всегда мужики найдут, чем испортить романтический ужин, — вздохнула она, но всё-таки чиркнула зажигалкой.

И Артур, и Олег немного стеснялись её, потому что не привыкли видеть капитана милиции Деркач в туалетах оперной певицы, с золотыми браслетами на запястьях и золотой же цепью с двумя фигурками-подвесками, украшающей вырез-каре. Мужчины гораздо чаще видели Марго в серой форме или в гороховой куртке с капюшоном, опушённым искусственным рыжим мехом.

— Мой бывший на день рождения дарил исключительно жёлтые нарциссы, заявляя, что предпочитает цвет импрессионистов, цвет Моне, и жаждет выделиться из толпы. На самом же деле в начале июня они стоили дешевле других цветов. Хоть бы белые покупал, подонок! А после, отвалившись от стола, заявлял: «Дорогая, я пойду, прилягу, а ты тут приберись пока…»

— А я никогда такого не говорил жене! — вспыхнул Грушин.

— Тогда почему же она от тебя сбежала, прихватив дочек?