Ретроспектива - Марина Повалей

— А эта женщина?

На меня она всё так же: ни взгляда.

— Эта Леди — друг твоего короля и господина. Который никому не дозволяет совать нос в свои дела. Ты будешь сидеть на троне. Более — ничего. И лучше тебе усвоить это сразу.

Глава 15

Файлирс

— Я не затем упразднял церковь, чтобы они жили как ни в чём не бывало! — Файлирс сел на кровати, пытаясь сообразить, как быстро пресечь на смуту.

Без кофия монаршая голова работать отказывается.

— Архиепископ сказал, что если не отменишь подать, он тебя анафеме предаст, — герцог Прасгал почесал вихрастую, ныне по моде стриженную голову.

— Анафеме? — Файлирс расхохотался. — Я — глава ондолийской церкви! Поп более не решает ничего! Нет боле церковного государства! — быстрым, нервическим шагом король подошёл к столу, что неприбранным с позднего ужина стоял, с силой вцепился в стол, — в Ондолии ныне король всему глава! И советоваться ни с каким попом узколобым я не стану! У них земли и люди рабочии во владении. Будут налог как все платить. А нет… — взгляд мужчины прошёлся по спальне: стол с остатками трапезы, початый кувшин, да кубки, разбросанные в беспорядке вещи… — ежели нет — за измену казню. Так и пиши. И о кофею распорядись.

— И девку кликну, — ближний советник встретил гневный взгляд брата и пояснил: — да прибраться тут! — и выдохнул, пока глава Ондолии портки натягивал: — да и нужду бы тебе спустить! Одичал, ровно сыч! — понял, что кары за словоохотливость свою не получит и поднабрался смелости: — молодая жена графа Барэм, чудо как хороша! У неё и сисики и жопа — во! — он с чувством принялся демонстрировать достоинства молодой графини, описывая самому себе эфемерные дамские красоты. — Не мудрено, что на воблу эту у тебя не встаёт. Даже у меня не встал бы… хотя, если она глазами своими оленьими не глядит…

— Разберусь. Докладывай дальше, — советник и докладывал. Порядок дел у главы государства Ондолийского был один и тот же, изо дня в день. Изо дня в день брат будит его. Ритуал пробуждения — говорят придворные, интригуя исподтишка супротив герцога, за право занять его место. Экономия времени — говорит брату монарх, едва ли не в первый день хозяйствования, отменив пышное пробуждение с толпой аристократов в гостиной, излюбленное почившим его батюшкой. — Погоди, погоди! — цирюльник, немолодой уже, но с точно поставленной рукой, убрал острое лезвие, — повтори.

Герцог Прасгал поменял местами верхнюю с нижней ногой, что крест на крест вытянул на столе, аккурат возле блюда с остатками королевского ужина:

— Служилые люди в Итвозе выдвинули княгине требование: выбрать мужа себе. Ежели не выполнит — грозятся отказать ей от престола.

— Это с чего там такие перемены? Они ж на руках её носили?

— Так в тяжести она. Одеждой закрывает, но всем уже всё известно…

Повисла тишина. Оба брата знают, что сейчас последует, но нарушать заведённый порядок — дураков нет.

Младший брат короля уже как-то одиннадцать дней в темнице посидел. Науку запомнил. Королю не советуют, как править. Возможно, умозаключением поделиться, да и то, ежели спросит.

— Твои соображения? — Файлирс знаком приманил брадобрея, дабы дело поскорее кончил.

Молодой мужчина, что внешне скорей кузнец, чем мастер дел красотных, сосредоточенно заскоблил по подбородку.

— Снимать её не допустить. Её место вече займёт, а контроль над вече — расходов больше. Да и добре она правит. О людях заботится. Псы, карманы набивать начнут, а не о крае думать. Мужа ей приставить… — мужчина, что ныне числится самым выгодным женихом Ондолии, почесал породистый подбородок — точную копию отцовского. Покойный король, свой так же почёсывал в минуты раздумья. — Хорошо бы из наших кого… на подкупах, опять же, копейку сбережём… а лучше бы, чтобы отряд магов туда послать, для внушения. Не грозить, но показать, кого мы поддерживаем. Княгиня та… тоже — где-то грамотная, что муж государственный, а где-то дура-баба. Об отцовстве никому не говорит. Наследник и всё тут… Откуда только силы такой натиск сдюжить… А если наш отряд под фанфары въедет, а во главе наш маг будет, что мужем и отцом сделается…

Глаза ондолийского государственника загорелись.

“Хороший союз из нас,” — отметил Файлирс, внимательно глядя на выбритую свою рожу в зеркало, что держит брадобрей. — “Где у меня нет терпения кружево политическое плести, там он со всем пылом козни строит”.

— Может тебя женой осчастливить? — цирюльник взялся волосы на голове выправлять.

Норэн Эука, герцог Прасгал задумался, сходу не отмёл — уже неплохо.

— И здесь пост, и там появляться надобно будет… ради сильного наследника… — в том, что смешать кровь королей Эука (Прасгал — титул, дарованный герцогу при рождении, как младшему сыну короля) с древней, куда древней их собственной, кровью князей Ракос (древний род князей Эстесадо, фамилия), мысль знатная, никто из братьев не сомневается в том. — Нет, Фай… не сдюжу. Выберем кого подходящего, младшего сына герцога КситУ…? Тому двадцать три весны минуло… немногим княгини младше… да и рыжих я… разумно опасаюсь.

Файлирс лишь ухмыльнулся на суеверие брата, что все ведьмы — раса дурных баб, коих выжгли четыре сотни лет назад, были рыжими… Он то знает, что… Что именно, король додумать не успел, мыслями устремляясь к своей рыжей, той, кто письма пишет каждый день такие, что только распаляет молодого короля поскорее с насущным управиться, чтобы мчать коня к ней…

— Погоди… — мечты мечтами, но не был бы он королём на отцовском троне, кабы не умел слышать и видеть…

— Подорожную подпиши, — сунул грамоту герцог брату, — чтобы без зедержек, да допросов граф доехал.

— Погоди с бумагами… ты сказал рыжая, то к чему?

— Как к чему? Княгиня же рыжая, все про то знают, красивая, говорят… оттого нам и не показывалась, красивым бабам за мужиком надо сидеть. А то наши бы, мошок на голову и вся недолга, — герцог смеётся невесело. Все то поняли, тем более, что опыт неприятный уже имеется.

— Я видал их княгиню… не отвратная, но и красоты там нет никакой… — Файлирс снова отодвинул цирюльника, что начал сейчас раздражать, — рыжины нет… мышиные волосы…

Норэн написал споро вестник. Пришёл ответ.

— Фай… рыжая она… подтвердил наш человек при замке её… — растерянность показать он если и мог, так только старшему брату.

— Пиши в Кситу… пожалуй… четыре месяца работы без продыху хороший срок. Сам поскачу на границу, погляжу, что там и