Дмитрий Донской. Пробуждение силы - Михаил Ланцов

– Нужно ли? – повел бровью Алексий. – Ты их казнить удумал?

– Они выступили против Великого князя и хана. Как мне с ними поступать? По головке гладить да поить за одним столом с собой?

– Негоже вступать на престол в крови, – нахмурился митрополит.

– Если Святая церковь поддержит Великого князя в борьбе со смутьянами да бунтовщиками, то я, в благодарность, пожертвую ей десятую часть от всего, что удастся конфисковать.

– Пятую.

– Отче, ты же не купец. Не пристало тебе торговаться. Я сказал – десятую, значит, десятую. Если же ты не согласишься на мои условия, то я сам стану искать врагов и не пожертвую Святой церкви ничего. Ведь получится, что она занимается укрывательством врагов моих и я, лишь по глубокой вере своей, не обрушу на нее гнев свой.

– Кхм, – поперхнулся митрополит.

– Кроме того, получив десятую часть, Святая церковь сможет избавиться и от своих врагов. Я сильно дознаваться не стану в том, виновен боярин или нет. Но сильно не наглей. На пять честных врагов не более одного мнимого. А лучше одного на десяток. И да, мастеровых каких, торговых или иных людей дела под удар не подводи. Понял ли ты меня?

– Как не понять, – мрачно усмехнулся Алексий.

– И не смотри на меня так. Дело прежде всего. Я мог бы дать тебе больше, но это дурной путь. Пагубный. Как ты заметил, я и сам в золоте не купаюсь, да и не стремлюсь к этому. Пока княжество живет бедно. И мы должны прикладывать все усилия к его развитию и благополучию. Оба. Ибо даже сотая доля с бедняка и богача отличается как день и ночь. Голод и нищета – вот наши самые главные и лютые враги. А пока не будет должно развитого хозяйства, этого нам не добиться. На него нужны деньги. Немалые притом. Кроме того, если я дам тебе больше, то настрою против тебя и церкви людей, в особенности чернь. Ой, не думаю, что Святую церковь устроит такое положение. А ну как чернь взбунтуется и пойдет громить храмы? Пока войско подойдет – священников перебьют, а храмы пограбят и сожгут. Не лучший вариант, согласись. Десятина – и так предел. Мы даже хану платим в пять раз меньше.

– Я понимаю, – кивнул митрополит после небольшой паузы. – И не осуждаю. Но угрожать мне своим гневом не нужно. Я, – подчеркнул Алексий, – на твоей стороне.

– Хорошо. Извини. Этот город меня злит и выводит из равновесия. К тому же я не люблю воевать. От войны одни разорения. А мне Всевышний не для опустошения княжество вручил.

– Не любишь, но у тебя получается.

– Ради пользы дела правителю должно засовывать свои личные интересы и желания подальше и поглубже, дабы глупостей не совершать. Впрочем, давай с этим закончим. Я хочу выспаться. Ужасно измотался. Может быть, утром меня попустит и раздражение уйдет….

А дальше пошла потеха. Правда, весьма специфическая, средневековая.

На площади перед храмом поставили эшафот с «Аннушкой» – гильотиной, которую Дмитрий изготовил, готовясь к этому походу. Никакой кровавой феерии он устраивать не хотел. Но немного руки измарать пришлось. Впрочем, к делу Дима подошел творчески, дабы ни у кого никаких ненужных иллюзий не осталось.

К эшафоту поочередно вызывались обвиняемые, которых оказалось изрядно. Вышло так, что бояре, чинившие заговор против Дмитрия, отъехали из города лично, оставив жен, детей и прочих родичей. Ну, то есть, поступили как обычно. Только вот с нашим героем этот номер не прошел. Вот их-то Великий князь под суд и отдал. За что? Так ведь семьи политических врагов. Не демократично, конечно, и совсем не либерально. Но весьма действенно. Другой вопрос, что он их не стал обезглавливать на «Аннушке». Зачем? С живых можно выкуп получить, а с мертвых какой прибыток? Поэтому он решил их немного попугать, пропустив через механизм десяток разбойников, которых нашли в застенках церковных и княжеских. Вперемежку с другими обвиняемыми.

Все, конечно, очень быстро все поняли. Но бодро отлетавшие головы злодеев нервировали изрядно даже при полной уверенности в том, что с тобой-то точно так не поступят. Тем более что парочку особенно отмороженных кадров из числа родичей политических противников пришлось обезглавить на «Аннушке», потому как вели себя слишком вызывающе. Остальных же приговорили либо к продаже в рабство, либо к постригу в монахи.

А потом, строго следуя правилу «хлеба и зрелищ», Дмитрий перешел к раздаче бесплатной еды и выпивки. Зрелище-то уже закончилось, пора кормить. Вот тут и пригодилась его запасливость – многие тонны конины ушли просто «на ура». Некоторые простолюдины впервые в жизни в тот день нормально насытились. От пуза. И не кашей, а мясом. Да еще и напились знатно, потому как спиртовой заводик в Москве работал исправно. И «княжий мед» довольно большой крепости[40] пошел в дело. Много ли нужно худощавому, вечно недоедающему человеку крепкого алкоголя, смешанного с медом, чтобы «пасть оземь»? Вот и Великий князь посчитал, что немного, прихватил незначительное количество бочек с выпивкой. И оказался прав. Город «лег» значительно раньше, чем кончились запасы княжьего меда.

Утром же следующего дня перешли к делам.

Люди Дмитрия не пили, поддерживая порядок в гуляющем городе. Поэтому прямо с утра удалось приступить к процедуре конфискации имущества осужденных политических противников.

Как и в ситуации с обозом и трупами на поле боя – обобрали всех «до нитки». Даже осужденных на рабство или постриг переодели в самую дешевую одежду – рубища. А потом еще и недвижимость «с молотка» спустили, изрядно позабавив состоятельных людей города. Аукционы-то в те годы были неизвестны.

– Никогда бы не подумал, что ты такой мелочный, – покачал головой митрополит, когда все уже закончилось и им с князем пришлось сесть в тереме и начать самым тщательным образом «подбивать бабки».

– Не мелочный, а домовитый.

– Можно и так сказать, – чуть подумав, усмехнулся митрополит.

– Так то разве плохо?

– Бояре не одобрят. Но и ты, как я погляжу, их не привечаешь. Кроме того, дед твой, Иван Данилович, подобно тебе отличался изрядной… хм… домовитостью. И ничего – ценили и уважали.

– Вот! – назидательно поднял палец вверх Дмитрий. – Кстати, о дележе. Тебе все равно, чем получать свою долю, или есть предпочтения?

– Эх… Грехи наши тяжкие… – тяжело вздохнул митрополит, покачал головой и приступил к делу.

1362.06.11, окрестности Суздаля

Завершив свои дела во Владимире и отправив в Москву с чистой совестью часть стругов сопровождения, Великий князь направился к Суздалю. Предстояло закрепить успех. Тем более что потерь в решающем бою с войсками Владимиро-Суздальского союза практически не было. Убило всего двух пикинеров, да еще семь ранило. Все-таки низкий навык контактного боя сказывался даже в столь благоприятной обстановке. Но вчерашние крестьяне не роптали, а наоборот – радовались. Их вера в себя после столь решительной победы взлетела просто до небес, как и в своего князя. Ведь он их вытащил из их прошлого, унылого и беспросветного бытия, отмыл и дал почувствовать себя людьми. Да такими людьми, что не хуже иных бояр. Ибо били оных в открытом бою.