Ледяная страсть - Кей Мортинсен

Марк понял, что Миранда искренне привязана к этому месту. Он тоже его любит, но что из этого?

Марк стер пот со лба и обвел взглядом пахнущую дымом уродливую черную пустошь, где торчал остов дома.

Сколько раз он обещал себе оставаться бесстрастным и не позволять эмоциям управлять собой? Он собирался покончить с делами и уехать. Так было легче. Но теперь беспощадность разрушения навалилась на него с новой силой, вызывая чувство отчаяния.

Миранда с таким упоением описывала ему тот Брокен-Хилл, который она помнила, что он ощущал, будто его собственное тело страдало здесь, на пожарище.

Сколько лет он с переменным успехом твердил себе, что это место ничего для него не значит. Он повторял это снова и снова, так долго, что почти убедил самого себя. Но на самом деле он подсознательно пытался отгородиться от болезненных детских воспоминаний о смерти родителей.

Ему удалось устроить свою жизнь так, что он годами не бывал в Австралии. Он развернул такую бурную деятельность, что у него совсем не осталось времени на раздумья о возвращении.

Запал неожиданно кончился. Марк, будто окаменев, стоял без дела и уныло смотрел на опустошенную землю, думая о том, что ощущали бы сейчас его мать и отец Миранды, которые так любили эти места и сделали так много, чтобы превратить старый заброшенный особняк в величественное здание. Они знали здесь каждый камень, каждую травинку на поле и отдавали им всю свою любовь и нежность.

Это они научили их с Мирандой разбираться в растениях и животных. Марк вспомнил, что именно здесь начиналось его становление, здесь формировалась его еще не осознанная тяга к познанию разнообразия зеленого мира, окружающего людей. Хотя на первых порах уход за растениями был своеобразной попыткой укрыться от вездесущего отца, недовольного своим отпрыском, с каждым днем забота о зеленых росточках увлекала его все больше.

Возможно, воспоминания о тех счастливых днях так размягчили его сердце, что он стал особенно восприимчив к чарам Миранды.

Он выругался про себя. Как он презирал и ненавидел себя за то почти постоянное возбуждение, которое испытывал, находясь рядом с ней.

После смерти Дебби он держался подальше от женщин. Марку казалось, что что-то внутри него сломалось. Он ушел в себя, не желая делиться ни с кем своими переживаниями.

А вчера вечером он ощущал нестерпимое желание заключить Миранду в свои объятия и нежно целовать ее губы, ощущать ее мягкое тело подле себя. Почувствовать снова боль и экстаз.

Разве благоразумно чувствовать что-то подобное к такой поверхностной и прагматичной особе, как Миранда? Тот ангел во плоти, с которым он столкнулся вчера на кухне, был просто миражом.

С отчаянием Марк понял, как ему не хватает Дебби. По какой-то причине он все это время ищет кого-то, кто был бы похож на нее. Как будто это возможно.

Дебби была нежной и мягкой, честной и открытой. Он мог часами сидеть и просто смотреть на нее, радуясь своему счастью. Ее лицо…

Неожиданно он остолбенел. Он отчаянно пытался вызвать лицо Дебби из своей памяти, но вместо этого чужой напористый образ мелькал перед его глазами снова и снова. Образ женщины с серебристыми дымчатыми глазами, которые временами темнели и дышали страстью. Женщины, чья улыбка гипнотизировала и одурманивала его. Той, что заставляла его радоваться и сердиться одновременно.

Но она не стоила и волоска с головы Дебби. Он осквернил память жены, сравнивая ее с этой особой. На глаза Марка навернулись слезы, он ощутил комок в горле.

— Не забывай, что она — всего лишь искательница приключений, старающаяся подцепить себе богатого мужа, — вслух напомнил он сам себе.

Марк неуклюже повернулся и уронил плитку, которую держал в руках. Она треснула. В сердцах он отшвырнул обломки ногой. Интересно, что бы произошло, если бы Миранда не упомянула об аварии, в которой погибли их родители? Его страстная тяга к ней дошла почти до точки кипения, а гормоны подчинили себе весь его разум.

— Хозяин, с вами все в порядке?

Он посмотрел на Ника, своего управляющего.

— Что тебе нужно? — взревел он, но тут же пришел в себя и быстро извинился: — Извини, Ник.

Лицо Ника выражало понимание.

— Ужасные времена, хозяин. Нам тяжело, а уж вам-то… — И он утешительно положил руку Марку на плечо. — Простите за то, что напоминаю вам, но через четыре часа придут бульдозеры для расчистки дома. Сейчас у вас есть последняя возможность еще раз обыскать дом, чтобы посмотреть, не уцелело ли что-то ценное.

Марк горестно сжал губы.

— Да, конечно. Скажи ребятам, чтобы меня не беспокоили. Я хочу побыть один.

Он пошел к руинам, оставшимся от дома после пожара. Вот и пришло время сказать последнее «прости»… Завтра здесь не останется ничего, что напоминало бы ему о прекрасном и далеком детстве.

Хорошее и плохое. Как все перемешано. Два родоначальника, как лебедь, рак и щука, тянущие семейное дело в разных направлениях из-за несхожести характеров и различий во взглядах на то, как это дело должно вестись. Он вспомнил, как они с Мирандой старались спрятаться подальше от их глаз, когда они, брызгая слюной и размахивая руками, спорили об очередном проекте.

Он вспомнил ту радость, которая охватывала его в теплицах, когда Гарри Пауэлл, отец Миранды, показывал ему, как нужно ухаживать за слабенькими ростками. Временами он даже жалел, что Гарри не был его отцом.

Марк вспомнил бледное заплаканное лицо матери, когда она неожиданно крепко обняла его, украдкой смахивая слезы с глаз, и стала порывисто целовать. Прядь ее мягких волос упала ему на лицо и щекотала его. Он помнил это ощущение до сих пор. Ему было уже пятнадцать, и он стеснялся этих телячьих нежностей.

Он не мог предположить тогда, что это была их последняя встреча. Он не знал, что мама собиралась бросить вечно всем недовольного отца и убежать с Гарри Пауэллом. Он не мог знать, что больше не увидит ее живой.

Как больно! Как мучительно больно вспоминать об этом! Стараясь не раскиснуть, Марк надел толстые рабочие рукавицы и наклонился, чтобы попытаться найти хоть что-то, напоминающее ему о родителях, в том хаосе, который остался от родного гнезда.

Миранда сидела на холме, и у нее не было сил подняться. Она никак не могла понять, что же произошло. Вероятно, опустошительный лесной пожар, не такое редкое явление в этих местах, охватил всю усадьбу, остановившись только у подножия холма, на котором она сидела. Внизу она заметила широкую траншею — видимо, это была противопожарная полоса, которая помогла спасти часть земельных угодий, но не сам дом.

Она оперлась рукой о землю, как будто та могла как-то поддержать ее. Рядом с ней зеленый океан радовал глаз и сердце, а перед ней открывалось разорение и опустошение.

Сначала ей показалось, что все было черным-черно, но затем ее глаз стал различать кучки серого пепла, которые когда-то были растениями. А вдалеке виднелись яркие оранжевые экскаваторы, работающие там, где когда-то был дом.