Кровь и лед - Роберт Мазелло

Мысль эта, как ни ужасно, принесла облегчение. Многие месяцы Майкл был круглые сутки на взводе, не мог двигаться вперед без того, чтобы постоянно не оглядываться в прошлое. Что ни говори, а в возникающих между людьми барьерах можно найти и положительный момент — они обладают замечательным свойством снимать с плеч груз ответственности.

Вертолет болтануло, и Майкл, не отрывая головы от кресла, приоткрыл глаза. Обстановка за бортом изменилась: облака, еще недавно похожие на дымку, сбились в целую армию грозных туч, плотно заволакивающих небо. Даже океан вдали почти полностью затянуло клубящимся туманом. Границы между морем и небом, льдом и воздухом стирались, а в Антарктике это одна из страшнейших опасностей, так как весь мир вокруг в считанные минуты способен превратиться в сплошную белую массу, обрекающую человека на гибель. Корабли сталкиваются с айсбергами и тонут, полярные исследователи проваливаются в скрытые снежные расселины, а самолеты, теряя ориентацию в пространстве, задевают пики ледников или врезаются в паковый лед.

— Полагаю, вы уже заметили, — сказал энсин Диас по внутренней связи, — что прямо на нас движется грозовой фронт.

Майкл посмотрел на попутчиков. Шарлотта складывала карту, собираясь ее убрать, а Дэррил изо всех сил вытягивал шею, силясь рассмотреть, что творится за стеклом.

— Мы почти на месте. Сейчас мы движемся вдоль береговой линии и к станции подлетим с северо-запада. Если туман немного рассеется, то вы сможете увидеть старую норвежскую китобойную станцию или даже колонии пингвинов Адели. — Пилот отключился, однако несколько секунд спустя его голос зазвучал вновь: — Энсин Джарвис просит передать, что на выгрузку времени почти нет, поэтому будьте готовы покинуть борт немедленно. Научное оборудование и личный багаж не ждите — их доставят на базу без вас.

Диас снова отключился, на сей раз окончательно.

Майкл подтянул на ботинках шнурки и приготовил куртку, шапку и перчатки, хотя, пристегнутый ремнем безопасности, пока все равно не мог их надеть. Вертолет осторожно снижался, утопая в тумане, как в молоке.

Изредка сквозь пелену проглядывали участки каменистого побережья, а пару раз даже удалось засечь стаи пингвинов, выделяющиеся на снежной равнине большими черными пятнами. Затем Майкл увидел скопление заброшенных деревянных строений цвета копоти и ржавчины, а чуть позже из тумана проглянуло нечто высокое и остроконечное, напоминающее шпиль колокольни. Детальнее рассмотреть очертания постройки было нельзя, поскольку вертолет под влиянием мощных воздушных потоков рыскал из стороны в сторону и то взмывал вверх, то резко проваливался. Через несколько минут машина пролетела над невысоким горным хребтом, сбросила скорость и развернулась; шум роторов сделался заметно громче.

Лопасти вертолета разметали туман внизу, и сквозь белесые завихрения Майкл увидел человека в оранжевой парке и капюшоне; едва удерживаясь на ногах от вихря, поднятого лопастями, он энергично махал им руками. Вокруг, беспорядочно рассеянные по льду и снегу, темнели бурые и серые объекты; некоторые из них ползли, другие при появлении вертолета моментально исчезли, словно растворились в пространстве. Диас и Джарвис склонились над приборной доской, при этом первый что-то быстро тараторил напарнику в микрофон.

Человек внизу на время исчез из поля зрения Майкла, затем снова появился, по-прежнему размахивая руками. Вертолет тряхнуло, забортный мегафон что-то дважды рявкнул, и машина медленно снизилась. Как только лыжи коснулись земли, раздался хрустящий звук, и сразу вслед за ним донесся крик мужчины в оранжевой парке, промелькнувшего в иллюминаторе. Краешком глаза Майкл успел заметить сильно обветренное бородатое лицо в защитных темных очках. Ротор плавно замедлял вращение, гул стихал, а пилоты, пощелкав тумблерами на приборной панели, принялись расстегивать ремни безопасности.

Майкл последовал их примеру.

Диас повернулся к пассажирам.

— Прибыли!

Джарвис уже выбрался из кабины и теперь дергал рукоятку выхода из пассажирского отделения. Наконец дверь рывком открылась, и в салон ворвался шквал ледяного антарктического воздуха. Шарлотта еще пыталась высвободиться из пут ремней безопасности, а Дэррил изо всех сил пытался ей в этом помочь.

— Скорее выходите! У нас мало времени! — заорал Джарвис, протягивая руку Шарлотте, которая, наконец выпутавшись, начала боязливо спускаться на лед.

Следом за ней вылезли Дэррил и Майкл.

Человек в оранжевой парке кричал пилотам что-то о тюленях — тюленях Уэдделла и их детенышах. У Майкла до сих пор немного шумело в голове после рева вертолетного двигателя, поэтому большую часть слов встречающего он не разобрал и двинулся прочь от вертолета, к которому уже бежали несколько человек в солнцезащитных очках и парках. Засмотревшись на Джарвиса, выдвигающего грузовой поддон из багажного отделения в задней части машины, журналист оступился и едва не упал, поэтому снова стал смотреть под ноги. А куда он, собственно, идет? Никаких признаков научно-исследовательской станции в округе не наблюдалось, да и ледовый покров здесь был какой-то странный: Майкл с удивлением обнаружил, что лед весь испещрен дырами шириной приблизительно в несколько футов. Он остановился, заметив на льду что-то красное, влажное и мясистое, и тут же услышал, как оранжевая парка снова закричала:

— Смотрите, куда идете! Тюлени Уэдделла! Они здесь выводят потомство!

Шарлотта с Дэррилом, держась за руки, застыли на месте.

— Отверстия во льду, — продолжал вопить мужчина, указывая на многочисленные ямы вокруг, — это отдушины, прогрызенные тюленями!

В нескольких ярдах впереди Майкл увидел детеныша, который почти полностью сливался со льдом. Затем еще двух. В белых, правда, перепачканных кровью шубках и с большими черными глазами. А позади серым бочонком лежала мать.

И тут еще один тюлень — крупнее и темнее, очевидно, взрослая особь — просунул голову в нору и, как по волшебству, исчез внутри.

— Не останавливайтесь! — крикнул человек в оранжевой парке. — Сойдите со льда!

Какой-то мужчина с заиндевевшими усами повел Шарлотту и Дэррила за собой. Из-за плотного тумана ничего не было видно дальше вытянутой руки, поэтому приходилось продвигаться очень осторожно, мелкими шажками. По ледяной корке, которая и в обычных-то условиях скользкая, идти было еще сложнее из-за луж крови и разбросанных то тут, то там тюленьих последов. Майкл облегченно выдохнул, лишь когда выбрался на грубый каменистый участок суши, покрытый мхом. Резкий порыв ветра развеял туман, и ярдах в пятидесяти перед собой Майкл увидел горстку грязно-серых сборных домиков, возвышающихся над вечной мерзлотой. Они жались друг другу так тесно, как, наверное, жались бы строения в студенческом городке самого затрапезного колледжа на свете. В центре лагеря высился покрытый инеем флагшток, на морозном ветру развевался американский флаг.

Сзади к Майклу подошел человек в оранжевой парке.

— Мы называем это место оранжереей Антарктики.

Майкл поежился и потопал холодными, заляпанными кровью ботинками.