Тайна древней рукописи - Эрика Орлофф

Иногда мне казалось, я помню запах: ландыши всегда напоминали мне о ней. Помню, как мы рисовали руками по холсту. А однажды готовили печенье. И последнее — мрачное воспоминание — как она плакала. Я дергала ее за кофту, пытаясь успокоить ее, а она лежала на полу. Помню, как я возилась с ее волосами, «прихорашивая», как я это называла. Но больше ничего. Вообще ничего.

Иногда я смотрела на ее фотографии и воображала, что бы еще я могла помнить. Но в глубине души я понимала, что просто заполняла пробелы жизни, пока смотрела на картинки, и придумывала воспоминания. Или я ухватывалась за истории дяди Гарри, перевязывала их красивой ленточкой и дарила самой себе, присваивала их. Но это были дары дяди, и мне они не принадлежали.

В какой-то момент я отключилась. Проснувшись, я услышала, как дядя кричит по телефону. Он никогда не орет. Только на моего отца. Думаю, именно он и был на другом конце провода. Я встала и подкралась к двери, но не смогла разобрать ни слова, только интонации.

Я переоделась в пижаму. Живот громко бурчал от голода. Но мне так не хотелось видеть дядю. Я снова услышала его шаги.

— Кэлли, дорогая! Август звонил уже раз пятьдесят на твой мобильник. Он лежит на кофейном столике, я видел, как мигал экран. Хочешь с ним поговорить?

— Нет.

— Может, поешь? Я приготовлю тебе суп. Или схожу в магазин и принесу тебе мороженого, твоего любимого. Все что хочешь, м?

Я не ответила.

— Я могу войти?

Я вздохнула и повернула ключ в замке. Он приоткрыл дверь и заглянул в комнату.

— Я должен был сказать тебе раньше, — сказал он, войдя в спальню и присаживаясь ко мне на кровать. — Но знаешь, только те двое, что находятся внутри отношений, понимают, что происходит. И не мне тебе все рассказывать. И в итоге я решил так: когда ты вырастешь и захочешь узнать больше, я тебе все объясню. Я не думал, что ты рассердишься на Гавриила. Или на свою мать. И отца. У Гавриила остались прекрасные портреты, которые он намеревался в будущем отдать тебе. Но… когда ты стала задавать вопросы, я стал сочинять сказки, мне казалось, ты хотела услышать именно их.

— Но я и вправду хотела просто узнать ее поближе. Вот почему я люблю оставаться с тобой. Ты — мой мостик к ней.

— Можно слово в свою защиту? Насчет того, что ты проводишь лето у нас с Гейбом. Это не какое-то формальное мероприятие. Когда я разговариваю с твоим отцом, я чувствую себя в руках капризного императора. Я не хотел рисковать и лишиться тебя. Я не мог так поступить. После смерти матери он отгородил тебя от ее родственников. От твоей бабушки, например, хотя она и так уже потеряла дочь. — Он помолчал, а затем продолжил: — Поэтому мы решили не затрагивать эту сложную тему. Мы — твоя бабушка, Гейб и я — договорились между собой, что сделаем все, чтобы оставить тебя в нашей семье. И всякий раз, когда ты спрашивала о ней, мы просто рассказывали о хороших временах.

— Он больше не сможет контролировать меня, дядя. Я сама могу решать, кого я хочу видеть и даже где я хочу жить.

Он пожал плечами.

— Я знаю. Теперь понимаю. — Он оглянулся и посмотрел на фотографию на книжной полке, на ту, где мама смеялась. — Она была особенной. Правда. Ты мне иногда напоминаешь ее. Ты, как и она, всегда надеешься на лучшее. И ты не просто какой-то современный, пресыщенный жизнью подросток. Она верила в любовь. И верила в то, что надо загадывать желание, когда видишь падающую звезду. Или что найденная монетка приносит удачу. Она могла пройти целый квартал, не наступая на стыки между плитами. — Он рассмеялся. — Она была обаятельной. И она поверила бы в Астроляба. Она была бы на нашей стороне, я знаю. Выясняла бы историю книги. Это в ее духе. И единственная вещь, в которую она верила, хотя не должна была этого делать, это то, что у них с твоим отцом все получится. Что два человека, настолько ядовито противоположные, смогут найти способ ужиться друг с другом.

— Ты сказал ему, что я узнала о документах на развод? О романе? Я слышала, как ты кричал.

Он кивнул.

— Он будет здесь в пятницу. Останется до воскресенья, потом обратно в Лос-Анджелес — очередные переговоры по земельной сделке во время игры в гольф.

— Не хочу его видеть.

— Не думаю, что у тебя есть выбор.

— Сейчас я его ненавижу.

Дядя Гарри медленно выдохнул.

— Он никогда мне особо не нравился. Порой я даже ненавидел его. Но он твой отец, а это значит, что я связан с ним и должен найти способ мириться с его натурой. А ты тем более с ним связана.

— Он хоть когда-нибудь был хорошим?

— Да, когда ухаживал за твоей мамой. В ту пору он был очень даже романтичным.

Я вздохнула.

— Да, похоже, у меня действительно нет выбора. Мне придется увидеться с ним. И основательно поговорить.

— А как же Август?

— Я ему перезвоню.

Он протянул мне мой телефон.

— По мне, так он с ума по тебе сходит.

— А что, если моя судьба сложится так же, как у мамы? Что, если любовь все разрушит? Что, если мы действительно не очень подходим друг другу?

— В мире есть люди, похожие на твоих родителей… а есть такие, как мы с Гейбом — люди, у которых как-то все налаживается. В свое время ты сама все поймешь, дорогая.

— Спасибо.

Он обнял меня.

— Каллиопа, ты для меня как родная. И для Гейба тоже. Помни об этом, ладно? И я никогда намеренно не обижу тебя. И обещаю, отныне в ответ на каждый свой вопрос ты услышишь только правду. Без прикрас.

— Я знаю, — ответила я и обняла его за шею. По щекам у меня потекли слезы. — Я тебя очень люблю. Спасибо, Гарри.

— Позвони Августу.

— Да, сейчас.

После того как дядя ушел, я закрыла дверь, взяла телефон и набрала номер Августа.

— Куда ты пропала? — спросил он, даже не поздоровавшись. — Я вернулся в сад, но тебя там уже не было.

— Мне нужно было подумать. А когда я приехала домой, я должна была поговорить с дядей. О маме.

— С тобой все в порядке?

— Да, все нормально. Расскажу тебе при встрече. Это просто… о важном. Как твои дела? Ты в порядке? Как там твой отец?

— Знаешь, он немного успокоился… Но он беспокоится о нас и о том, куда книга нас заведет.

— Я не прекращу поиски, — твердо сказала я. — Мне все равно, что кто-то переживает. Я не остановлюсь.

— Правда?

Я почувствовала, как вспышка гнева охватила меня.

— Я уже сказала об этом Гарри. Я не остановлюсь. Ни ради тебя, ни ради кого-нибудь еще.

Повисло долгое молчание. Я уже начала бояться услышать его ответ. Но затем послышалось только одно слово:

— Хорошо.