Снежная роза - Лулу Тейлор

— Вам и не надо понимать. Дом принадлежит компании. Она имеет право поселить здесь кого угодно в любое время. Если вам это не по вкусу, можете съезжать.

София бросает на нее обеспокоенный взгляд и мягко говорит мне:

— Но в этом нет нужды. Мы здесь не для того, чтобы вас прогнать. Честное слово, мы не будем вам мешать. Большую часть времени вы и знать не будете, что мы здесь. У нас так много дел!

Я ценю ее попытки наладить между нами хорошие отношения.

— Хорошо. Но что вы будете делать? Если вы планируете восстановить дом, работы здесь непочатый край. Я не знаю, с чего можно начать.

— Об этом не беспокойтесь, — говорит София. Агнес, кажется, немного нервничает, но помалкивает. — Вы узнаете больше, если решите остаться тут надолго. А сейчас вам нет необходимости уезжать. Продолжайте рисовать, а мы будем тихими, как мыши. Если получится…

Она улыбается мне. Она сняла свою шапочку и забросила длинные светло-каштановые волосы на спину.

— Не исключено, что мы вам понравимся.

Я ничего не говорю и прихлебываю кофе. Завтра. Что мне делать?

Когда они уезжают, я бегу наверх посмотреть, не оставили ли они каких-нибудь следов, объясняющих цель их визита, но ничего нет, только несколько оставшихся открытыми дверей. Спускаясь вниз, я вдруг вижу Хедер, стоящую посреди вестибюля, точно на центральном квадрате. Она держит Теддингтона и смотрит на меня — как всегда, бледная.

— Милая моя, вот и ты! — Я бегу к ней и обнимаю. — Я по тебе скучала! Ты испугалась? Но ты правильно сделала, что спряталась. Ты была в берлоге?

— Да, — говорит она. Ее нежный голос больше походит на шепот. — А еще я ходила в старый коттедж.

Я в ужасе ахаю:

— Что? К Мэтти и Сисси? Ты их видела?

Она кивает.

Меня начинает трясти.

— О господи… Милая, а они тебя видели? Говорили с тобой? Задавали вопросы?

Она качает головой:

— Не думаю. Я не позволила им меня увидеть. Я знаю, ты этого не хочешь. Поэтому я должна прятаться, когда приходят люди, да?

Я крепко обнимаю ее.

— Милая, это только затем, чтобы люди не пытались нас разлучить. Ты же хочешь, чтобы мы были вместе, хочешь?

Она медленно кивает, ее глаза распахнуты.

— Ты замерзла! Ты была на воздухе так долго! Идем согреваться.

Я готовлю ей ужин, и мне удается заставить ее немного поесть, хотя каждую вторую ложку макарон, запеченных с сыром, приходится съедать самой. Потом я купаю ее в горячей ванне, стараясь согреть ее ледяные руки и ноги. Она выглядит довольно веселой, хотя и чуть-чуть отстраненной. Когда она наконец оказывается в постели с медвежонком в руках, я позволяю себе поддаться нарастающей внутри меня панике. Я иду на кухню и открываю уже наполовину пустую бутылку белого вина, которая стоит в холодильнике. Как правило, я пью осторожно и ограничиваюсь двумя бокалами вина за вечер. Сегодня я плюю на осмотрительность и выпиваю первый бокал чуть ли не залпом, потом наливаю второй и на всякий случай ставлю в холодильник еще одну бутылку.

Не могу поверить, что с завтрашнего дня неприкосновенность нашего убежища уйдет в прошлое. Мои страхи насчет чьего-то присутствия в подвальной комнате внезапно выглядят смешными. Конечно, там никого нет. Эта паранойя кажется глупостью перед лицом настоящих, реальных людей, прибывающих в этот дом. Мы здесь счастливы. Это так чертовски несправедливо. Почему они все портят? Они разрушат все, все мои тщательно разработанные планы. Но хуже всего, что выхода я не вижу. Я не могу придумать еще одно такое место, где бы нас не нашли. Все, что я задействовала, было подчинено одной цели: оказаться здесь. Мне никогда не приходила в голову мысль о том, что компания может нанять других хранителей. Даже когда Элисон упомянула об этом как о возможном варианте, я ей не поверила.

Я подытоживаю ситуацию. Хедер в порядке, ее болезненная слабость приходит и уходит, но хуже ей, пожалуй, не становится.

Дом пригоден для жизни. Мы в спокойном месте. Жизнь налаживается. До сегодняшнего дня я могла бы утверждать, что я становлюсь сильнее, что этот дом и изолированность от мира идут мне на пользу, давая то жизненное пространство, которого я страстно желала.

Второй бокал вина исчезает лишь чуточку медленнее первого. Я откупориваю вторую бутылку, еще теплую, и наливаю еще. Я достаю лист бумаги, чтобы записывать возможные варианты, но никакого смысла в том, что пишу, не вижу. Бумага покрыта каракулями, но они непродуманны и непоследовательны. Почему мне не удается придумать план по вытаскиванию нас из этой свистопляски?

В моем воображении возникают полицейские машины на подъездной дороге. Они приедут за мной. Они заберут у меня Хедер. Они посадят меня в кутузку. Я начинаю плакать. Я знаю, что уже пьяна, когда вижу, что третий бокал опустел, но все равно наливаю себе еще. Вскоре я захлебываюсь от рыданий, лицо становится мокрым от слез и соплей. Мне не позволено убегать. Мне не позволят убежать. Все, чего я хочу, это избавиться от ада. Вот и все.

— Мамочка!

Голос похож на ангельский шепот, доносящийся сразу отовсюду. Я поднимаю глаза. Она стоит в дверном проеме, невыразимо милая.

— Мамочка.

— Солнышко… — Я спотыкаюсь, но она уже рядом, берет меня за руку и смотрит на меня большими голубыми глазами.

— Мадам говорит, не надо плакать, — произносит Хедер. — Все будет хорошо. Тебе не надо плакать. Так говорит Мадам. Не плачь.

Они сказали, что приедут рано, но слово «рано», я полагаю, каждый понимает по-своему. Я готова и вся на нервах к половине седьмого. Небо серебрится, во рту сухо, глаза осоловелые от выпитого вчера вина… Но старомодный жилой фургон показывается на подъездной дороге только после полудня. К этому времени я уже выработала краткосрочную стратегию. Она не слишком хорошо продумана, но это все, что я смогла изобрести. Я буду прятать Хедер до тех пор, пока не смогу найти новое место для жизни.

Я провела утро, обследуя цокольный этаж и взвешивая все возможности. Тут много комнат, но нет никакой гарантии, что сюда не сунутся эти женщины. Я спускаюсь в подвал, однако отказываюсь от идеи поселить там Хедер. Это будет слишком похоже на тюрьму или на мрачный роман ужасов. Ребенок в подвале — изуверство. Кроме того, компания, кажется, рассматривает его как свое пространство. Похоже, единственный реалистичный вариант — держать Хедер в нашей комнате. Она большая, здесь много места для игр, и в ней есть окно, выходящее в сад, из которого можно спрыгнуть на ближайшую цветочную клумбу. Вчера Хедер с легкостью это проделала, но я могу подставить ящик, чтобы ей было еще легче выбраться из комнаты.

Я соорудила ступеньку из старого ящика, а потом усадила Хедер для объяснения.

— Детка, дамы, которые были здесь вчера, вернутся и останутся. Они не хотят нам зла, но я не хочу, чтобы они тебя видели, потому что не сказала, что мы с тобой будем жить здесь вместе. Я собираюсь найти для нас новое место. Через несколько дней мы поедем в какое-нибудь хорошее место, где будем жить вдвоем, ты да я. Но пока мне нужно, чтобы ты оставалась здесь или в берлоге. Хорошо?