Пленница Гора - Джон Норман

У девушек вырвался изумленный крик.

— Кто он? — жалобным голосом спросила молодая женщина.

— Узнаешь, когда тебя ему продадут, — ответил Тарго. — Кейджера не должна проявлять любопытство. Ты можешь быть за это наказана.

Мне вспомнилось, как на Земле рослый человек, предводитель моих похитителей, говорил мне то же самое. Очевидно, это была горианская пословица.

Женщина рассеянно покачала головой.

— Вспомни, — насмешливо произнес Тарго, — может, ты вела себя с кем-нибудь слишком жестоко? Может, ты убила кого-нибудь? Или не выказала кому-то почестей, которых тот был достоин?

Женщина выглядела ошеломленной и испуганной.

— Раздеть ее! — приказал Тарго.

— Нет! Нет! — разрыдалась женщина.

Ей развязали руки и сорвали с нее одежду.

После этого ее привязали к большому колесу нашего фургона. Широким кожаным ремнем ее правую ногу плотно прихватили к одной из длинных спиц, у самого обода колеса. Я удивилась: у меня клеймо стояло на левом бедре. Мы молча наблюдали за процессом клеймения.

Женщина дико закричала и прижалась щекой к грязному ободу.

Девушки обступили ее плотной стеной.

Голова у нее была запрокинута. По щекам катились слезы.

— Подними голову, дитя мое, — сказала я ей.

Молодая женщина попыталась приподняться, уставясь на меня невидящим взглядом.

Во мне вспыхнуло глухое раздражение.

Она была обнажена, я — носила невольничью рубаху! Она была в большей степени рабыня, чем я!

Вне себя от ярости, я ударила ее по лицу.

— Рабыня! — закричала я. — Рабыня!

Охранник оттащил меня прочь. Юта подошла к женщине и обняла ее за плечи.

Я почувствовала к ней неприязнь.

— По фургонам! — распорядился Тарго.

— По фургонам! — подхватили приказ охранники.

Вскоре мы снова лежали на своих местах, прикованные цепями к центральному брусу.

Новую невольницу поместили в наш фургон, ближе к заднему борту, Руки и ноги у нее были крепко связаны, чтобы она не могла повредить свежепроставленное клеймо. На голову ей надели длинный, плотно облегающий капюшон, а рот заткнули кляпом, чтобы ее стоны и рыдания не мешали отдыхать остальным.

Охранники криками начали подгонять впряженных в повозки босков, и вскоре фургон снова неторопливо тронулся в путь по холмистым степям, залитым серебристым светом трех горианских лун.

Тарго не захотел слишком долго оставаться на этом месте.

— Завтра, — долетели до меня его слова, — мы будем в Лаурисе.

На следующее утро, вскоре после восхода солнца, мы вышли к берегам Лаурии.

Утро выдалось холодным. Над землей расстилался густой туман. Мы с остальными девушками, за исключением новенькой, свежеклейменой, лежащей в углу, у заднего борта, в капюшоне и с заткнутым кляпом ртом, плотнее придвинулись друг к дружке и забрались под запасной тент, укладываемый на ночь в повозки. Я и еще две девушки подобрались к бортам фургона, приподняли край обтягивающего его полотна и стали смотреть, что делается снаружи.

Откуда-то доносились речные запахи, пахло свежей рыбой.

В тумане мелькали фигуры занятых своими делами людей, угадывались очертания низких бревенчатых строений. Несколько человек, очевидно бивших рыбу острогами и трезубцами ночью, при свете факелов, уже возвращались, неся в руках полные корзины. Другие, с сетями, шли им навстречу по направлению к реке. Повсюду виднелись вбитые в землю шесты, между которыми были протянуты веревки и сушилась рыба. Я заметила несколько фургонов, двигавшихся в том же направлении, что и мы. Кое-где навстречу попадались люди с охапками хвороста на плече. В дверях одного небольшого деревянного дома я увидела провожающую нас взглядом молоденькую девушку-рабыню в короткой невольничьей тунике. Над воротом туники я успела заметить тускло блеснувшую сталь ошейника.

Внезапно по приподнятому краю тента, из-под которого мы выглядывали, ударил тупой конец копья охранника, и мы поспешно спрятались внутрь фургона.

Девушки уже проснулись. Выглядели они взволнованными. Я тоже немного нервничала. Лаурис — первый встретившийся мне горианский город. Найдется ли здесь кто-нибудь способный помочь мне вернуться домой? Сидя внутри фургона, закованная в цепи, я чувствовала, как меня охватывает отчаяние. Обтягивающий повозку тент был плотно притянут к бортам ремнями, не оставляя ни одной щелочки, сквозь которую можно было бы выглянуть наружу. Даже задний полог был опущен и также привязан к бортам. Мне хотелось кричать, звать на помощь, но я, конечно, на это не осмелилась и лишь сидела, сжимая от отчаяния кулаки.

Фургон накренился, и я догадалась, что мы спускаемся вниз по склону, направляясь к берегу реки. Вскоре фургон закачался на колдобинах и резко замедлил движение, словно утопая в глубокой грязи. Затем послышался хруст ветвей, очевидно подбрасываемых охранниками под колеса. Повозка выровнялась и пошла легче. Через минуту копыта босков, а за ними и колеса фургона застучали по какому-то деревянному настилу.

Некоторое время мы сидели в полной тишине, затем до нас донесся голос Тарго, договаривающегося с владельцем баржи об оплате перевозки на другой берег. После этого фургон еще несколько метров катился по обшитому досками пирсу. Запах рыбы и речных водорослей стал сильнее. Воздух был холодным и сырым.

— Рабыням — из фургонов! — услышали мы приказ.

Полог на нашем фургоне распахнулся. Седой одноглазый охранник отомкнул запоры, удерживающие цепи на центральном брусе.

— Выйти из фургона! — распорядился он.

Мы по одной выбирались из фургона, и охранник освобождал цепь, продетую сквозь кольцо, соединенное с ножным браслетом каждой невольницы.

После этого нас собрали всех вместе на краю деревянного пирса.

Я стояла у самой воды и дрожала от холода.

Вдруг я заметила под водой быстрое движение, и через секунду из темных речных глубин на поверхность рванулось гибкое мощное тело какой-то громадной рыбины. Ее высокий, треугольной формы, черный спинной плавник вспорол воду у самого края деревянного пирса, и рыбина тут же снова ушла в глубину.

Я невольно вскрикнула.

— Речная акула! — с дрожью в голосе воскликнула Лана.

Девушки испуганно посмотрели вслед рыбине, растворившейся в мрачных речных глубинах.

Я отошла от края пирса и встала рядом с Ингой и Ютой. Юта обняла меня за плечи.

Со стороны реки приближалась широкая, с низкими бортами баржа. На двух больших весельных рулях у нее на корме сидели матросы. Баржу тащили два гигантских перепончатолапых ящера. Тогда я впервые увидела этих животных, столь обычных для Гора речных тарларионов. Они меня ужасно напугали. Они были громадными, длинношеими, как броней покрытыми толстой чешуей. Что меня поразило, — несмотря на свои гигантские размеры, в воде они двигались довольно плавно. Внезапно голова одного из чудовищ скрылась под водой и тут же снова появилась над поверхностью. В зубах у него трепыхалась громадная рыба. Чудовище высоко запрокинуло голову, и рыба исчезла у пего в пасти.