Невеста Всадника без головы - Наталия Миронина

– Мы пригласим всех поужинать в знак извинения за долгое и неловкое ожидание.

– Господи! Если бы отец только это видел!..

Вадим нежно обнял мать за плечи и, пристально глядя ей в глаза, попросил:

– Мам, иди к Ане. Ей сейчас очень плохо. Ее жених сбежал из-под венца. Так, кажется, раньше говорили…

– Ее опозорили – так говорили в подобных случаях.

– Да…

Варвара Сергеевна вдруг безвольно обмякла. В ее душе тяжелым камнем улеглась печаль, жалость к дочери, обида на судьбу. Впервые в жизни эта деятельная и самонадеянная женщина уступила бразды управления ситуацией своим взрослым детям.

«Вот тебе, Аня, и лошадь! Я всегда знала, что лошадь снится к предательству и обману», – думала она, тяжелым шагом двигаясь к машине.

Глава вторая

– Вадим, мне уже совершенно неинтересно, что там произошло. Обещай, что ты никогда ему не позвонишь, не увидишь его, не задашь ни единого вопроса. Ты никогда не спросишь у него, почему он не приехал в загс. Обещай мне. – Аня, закутанная в теплый плед, шмыгала носом.

– Обещаю. Если ты действительно искренне этого хочешь.

– Хочу.

– Тогда договорились. Тем более что я подробно узнавал: никаких ЧП с человеком по имени Олег Сомов в Москве и даже области в тот день не происходило. Его не привозили ни в больницу, ни в морг, ни в полицию. Я, как человек знакомый с ним, не имел права не проверить наличие такой информации. Ты же понимаешь, мало ли что…

– Понимаю, ты – ответственный и порядочный человек. В отличие от него. – Аня вздохнула: – Слава богу, что с ним все в порядке. И можно считать, что человек просто раздумал жениться. Просто взял и раздумал. Вадим, вот скажи мне, пожалуйста, как так можно взять и раздумать? Как можно не позвонить, ничего не сказать, не признаться, а просто взять и не приехать на собственную свадьбу?

Вадим отвел взгляд. Он и сам не понимал, как это можно сделать. И непонятен ему был не поступок, а отсутствие объяснений. «Да, это не по-мужски. Понятно, что объяснение было бы жутким. Вся эта свадебная суета с удивительным для Аньки размахом – и вдруг такое объяснение! Конечно, при объяснениях Олегу пришлось бы туго. Но все лучше, чем так. Молчком. Трусливо». – Вадим вздохнул.

На сестру ему было страшно смотреть: исхудавшая, с шелушащейся кожей – нейродермит на почве сильнейшего стресса, с обгрызенными ногтями и поредевшими волосами…

С момента несостоявшейся свадьбы прошло два месяца. От прежней Ани ничего не осталось – ни облика, ни души. Это была девушка-женщина без возраста, без внешности, без характера. Она почти ничего не ела, ничего не делала, ничего не читала. Эти два месяца она жила, как растение, не выходя на улицу, не встречаясь с людьми. Варвара Сергеевна перевезла ее к себе, боясь оставлять в одиночестве и в надежде, что обстановка родного дома, ее детской комнаты сотворит чудо и вернет Ане интерес к жизни. «Никакого чуда исцеления не случится. Это так просто не проходит. Это может и вовсе не пройти», – подумал Вадим, как только мама привезла Аню к себе. Сейчас оказывалось, что он был прав. Единственная тема, на которую можно было говорить с Аней, – это вновь и вновь переживаемая трагедия несостоявшегося замужества.

– Мам, может, ее отправить за границу? – предложил как-то Вадим.

– Она не поедет, – отрицательно покачала головой Варвара Сергеевна. – Я уже на эту тему с ней говорила. Она вообще ничего не хочет. Даже возвращаться на работу.

– Да, вот это серьезнее всего, – согласился Вадим. Он знал, как Аня любила свое дело, как она спасалась в нем в самые непростые минуты своей жизни. Но сейчас…

– Мам, может вам гостей пригласить? Только ей не говорить заранее, что они придут. И – раз!

– Она не выйдет из комнаты.

– Ну и что? Сам факт присутствия посторонних может повлиять – она будет слышать голоса людей, суету. А то ты ходишь в своих бесшумных тапочках, словно медсестра в сумасшедшем доме, – попробовал пошутить Вадим.

Варвара Сергеевна всплеснула руками:

– А как ты хочешь? Мне порой так и кажется, что мы в дурдоме. Она ведь искренне не понимает, зачем вообще жить. А жить надо! Пусть иначе, с другими силами, но все равно – жить. Но ей этого я объяснить не могу, – вздохнула Варвара Сергеевна. – И потом, Вадим, ты можешь в меня стрелять, но не нравился мне этот Олег. Что-то в нем было высокомерное. Знаешь, как в бедном человеке бывает высокомерие перед богатым.

Вадим при этих словах матери не мог не улыбнуться – мама оставалась верна себе.

– Ты не смейся, – обиделась Варвара Сергеевна, – я знаю что говорю. Скорее он не считал нас ровней. Во всяком случае, держался он именно так. И вряд ли Анечка была бы с ним счастлива.

– Ну, мам, этого мы точно никогда не узнаем, а вот то, что без него ей плохо, – это факт.

Вадим с матерью согласен не был – Олег не казался ему высокомерным, он просто не спешил понравиться другим. Более того, Олег Сомов каким-то образом подчеркивал незаинтересованность в чужом одобрении, а людям в таких случаях вместо самодостаточности как раз и мерещится высокомерие.

– Плохо, но отчего плохо? – продолжала пытаться понять ситуацию с Аней мама. – Может, от того, что самолюбие задето?

– От того, что его нет рядом с ней, – просто ответил Вадим.

И эту простую истину он отметил точно. По ночам Аня плакала в подушку, вспоминая Олега так, словно он не позорно удрал от нее, а ушел, умер, исчез, оставив после себя самые лучшие, самые близкие воспоминания и неутешность так внезапно случившегося одиночества. Это утром она испытывала себя и родных злостью и обидой, по ночам мысленно простив ему все прегрешения. Она оплакивала их любовь, их несостоявшуюся семью, их неродившихся детей. Ночью она проживала эту мифическую жизнь, перемежая мечты со слезами. Варвара Сергеевна в соседней комнате тоже плакала, но беззвучно, пытаясь изобрести лекарство от болезни дочери.

… – Максим, я, наверное, не должна была приходить. – Варвара Сергеевна вздохнула и хотела было продолжить, но ей не дали:

– Не должны. – Максим сидел за своим огромных размеров рабочим столом и излучал чиновничье благополучие.

– Но… – Варвара Сергеевна сделала попытку подняться из большого кресла, куда ее заботливо усадил хозяин кабинета.

– Не должны, – продолжил Максим, остановив ее жестом, – это я должен был навестить вас и Аню. Еще тогда, когда стало известно об этом…

Максим замялся. Было видно, что он очень старается, но не знает, как охарактеризовать происшедшее, не задев самолюбие гостьи. Ей ведь и так было нелегко – он это и видел, и понимал.

– О несостоявшейся свадьбе, – продолжила за Максима Варвара Сергеевна, которая нашла в себе силы в нужный момент «подхватить» беседу.

– Да, после этого самого события, – деликатно произнес Максим, – но я боялся. Боялся потревожить Аню. Я понимал, что ей тяжело и неловко будет видеть меня.