Злые ветры дуют в Великий пост - Леонардо Падура

Конде закурил и посмотрел на ясное небо через большое окно кабинета начальника управления. Похоже, из этого окна вообще никогда не увидишь облаков.

— Дело продвигается медленно.

— А я просил, чтобы оно продвигалось быстро.

— А продвигается медленно. Мы только что допросили одного из подозреваемых, некого Пупи, барыгу и бывшего любовника убитой. Пока нет оснований обвинять Пупи в этом преступлении, слишком много свидетелей подтверждают его алиби, однако от него мы узнали о двух важных обстоятельствах, по причине которых эту румбу теперь надо танцевать под другую музыку. Во-первых, учительница была, по его словам, сучкой, ложилась под мужиков быстрее, чем Малыш Билли выхватывал свои кольты. Во-вторых, она состояла в близких отношениях с директором Пре, что также переводит его в категорию подозреваемых. Однако есть еще одно обстоятельство, которое плохо стыкуется с двумя предыдущими. Патологоанатом утверждает, что последний половой акт произошел незадолго до убийства учительницы с молодым человеком лет примерно двадцати, имеющим группу крови О. У Пупи как раз именно эта редкая группа крови. Директору за сорок, и он мог быть тем мужчиной, который переспал с ней за пять-шесть часов до второго. Но если Пупи действительно не встречался с учительницей во вторник вечером, что похоже на правду, поскольку в это время он тусовался с другими байкерами в «Гавана-клубе» Санта-Марии, а значит, не он был ее последним партнером, то тогда кто? И если не Пупи ее убил, то кто? Директор тоже участвует в этой лотерее, но его кандидатура как-то не очень вписывается в позднюю вечеринку с танцами, пьянкой и курением марихуаны. Лично мне этот человек неприятен, но все же он явно не из тех, кто легко кидается во все тяжкие. С другой стороны, ее могли убить и после вечеринки. Как думаешь, Дед?

Майор встал со стула и запыхтел своей сигарой «Давидофф». Табак был чудесный, и вокруг Деда при каждой затяжке распространялся тонкий ароматный дым. Конде почему-то вспомнил церковное кадило.

— Принеси мне запись допроса Пупи, хочу послушать. Откуда у тебя такая уверенность, что не он убийца? Ты уже проверил его показания?

— Этим сейчас занимаются Креспо и Грек, но сам я уверен в его невиновности. Пупи назвал слишком много фамилий, чтобы информация оказалась ложной. А кроме того, мне интуиция подсказывает, что это не он.

— Стоп, стоп… У меня от ужаса волосы встают дыбом, когда начинает работать твоя интуиция. А чем тебе директор не понравился?

— Не знаю, может, просто тем, что он директор. Не знаю, он как будто родился для того, чтобы стать директором, и мне это не нравится.

— Ах вот оно что… Так, говоришь, девушка была не паинька? А в отчете…

— Это всего лишь отчет, Дед. Слышал поговорку «Бумага все стерпит»? А то, что скрыто за этой бумагой, иногда и вообразить себе невозможно. Карьеризм, подсидка, двуличие и бог знает что еще. Но по бумаге выходит, что она была образцом для подражания…

— Так, хватит, перестань проводить со мной урок кройки и шитья. Я все это знал уже в то время, когда ты свои сопли вытирать еще не научился… Послушай, Марио, я тебя не узнаю. Почему ты так медленно работаешь? Что с тобой происходит?

Конде тщательно затушил в пепельнице свою сигарету, прежде чем ответить:

— Не знаю, Дед, что-то меня смущает в этой истории, эта марихуана, взявшаяся неизвестно откуда, да и вообще я нынче чего-то никак не могу сосредоточиться.

Майор театрально воздел руки к небу и посмотрел в потолок, вероятно в ожидании содействия свыше.

— У нас на все рук не хватает, и у меня родила бабушка, так, что ли? Может, тебе и вправду подать в отставку? Значит, говоришь, все дело в том, что у тебя нет сил сосредоточиться?

— Да нет, Дед, я себя чувствую нормально.

— Судя по твоему лицу, хреново ты себя чувствуешь. Ох, Марио, не забывай, что я тебе говорил: веди себя прилично ради всего, что ты ценишь в жизни. Не вздумай в какое-нибудь дерьмо вляпаться, иначе мне придется тебя отстранить от дела.

— Дед, что все-таки происходит? Я что-то никак не врублюсь.

— Сам не знаю, говорю тебе, я только чую, что запахло паленым. В нашем ведомстве проводится широкая проверка, распоряжение спущено с самых верхов. Повторяю, мне неизвестно, что именно ищут и под кого копают, но не сомневаюсь, что дело серьезное и наверняка полетят головы, потому что копают глубоко. И больше ни о чем меня не спрашивай… А знаешь, вчера я получил от дочки письмо и посылочку. Похоже, у нее все-таки наладилась жизнь с тем австрийским экологом. Живут в Вене — я ведь тебе, кажется, рассказывал?

— Вот бы мне пожить в Вене! Я бы, наверное, стал руководить хором девочек. Молоденьких — годков так под двадцать… А в Вене есть полицейские?

— Дочка пишет, что ездила с мужем в Женеву на конференцию про китов и там они зашли… Куда бы ты думал? В фирменный магазин табачных изделий Цино Давидоффа. Говорит, чудное местечко. Она купила мне там в подарок портсигар с пятью гаванами… Ты не представляешь, как я скучаю по дочке, Марио. Не понимаю, чего ей приспичило ехать к черту на кулички.

— Ее позвала любовь, Дед, что тут поделаешь? Послушай, я, кстати, тоже влюбился, и если она мне скажет: поехали в Новый Орлеан, я с ней поеду.

— В Новый Орлеан? Влюбился? И что вы там будете делать?

— Ничего, будем слушать блюз, соул, джаз и все такое.

— Давай, Марио, поезжай, ты мне уже до чертиков надоел. Только сперва доведи до конца это дело. Даю тебе сорок восемь часов на то, чтобы ты сдал мне убийцу. Не уложишься — не получишь зарплату за этот месяц.

Конде встал, посмотрел на своего шефа и снова рискнул пошутить:

— Ну и пусть, не хлебом единым жив человек…

С этими словами он зашагал к двери.

— Сдохнешь с голоду!.. Постой-ка, ты слышал про Хоррина? Его госпитализировали после обморока в среду вечером. Говорят, редкий случай, что-то вроде предынфарктного состояния. Я вчера был у него, и он спрашивал про тебя. Лежит в клинике на Двадцать шестой улице… Знаешь, Марио, похоже, полицейским Хоррину больше не быть.

Конде с грустью подумал, что за десять лет совместной службы с капитаном Хоррином никогда не встречался с ним во внеслужебное время. Лейтенант много раз обещал Хоррину зайти к нему в гости, чтобы вместе посидеть вечерком за чашкой кофе, опрокинуть несколько стаканов рома, поговорить о том о сем, но так и не сдержал слова. А ведь они, пожалуй, были друзьями. У Конде защемило сердце от чувства неискупимой вины. Он сказал майору:

— Дед, почему все так погано? — И вышел, оставив своего начальника стоять в голубом облаке ароматного дыма от сигары «Давидофф-5000», гран-корона, 14,2 см, урожая Вуэльтабахо 1988 года, приобретенной в Женеве в фирменном магазине его величества Цино Давидоффа.

Знаете, есть люди, которым по жизни везет, то ли Бог им помогает, то ли дьявол. Меня же, наоборот, все время преследуют неудачи, и самое неприятное, никакие уроки не идут впрок, стоит мне иногда испытать судьбу — и вот пожалуйста, опять все насмарку. Ох, что будет, что будет? Если по правде, да. Хотел позвонить вам и все рассказать. Не решился. Страшно стало. Страшно, что вы заподозрите меня в преступлении, страшно, что узнает жена, страшно, что пойдет молва по Пре и меня перестанут уважать… Мне ничуть не стыдно открыто признаться: я боюсь. Однако к тому, что произошло, не имею никакого отношения. Да разве я смог бы совершить подобное? Она мне голову вскружила, я даже собирался рассказать все жене, но Лисетта не хотела формальностей, мол, слишком рано, она еще очень молода. Ох, беда, беда. Нет, два месяца, не больше. Мы сблизились на сельскохозяйственной практике, сами понимаете, там проще, раскованнее по сравнению со школой, и начиналось все будто играючи, у нее тогда еще был ухажер, тот молодой человек с мотоциклом. Я не верил, что это может иметь продолжение, думал: размечтался, старый черт, но потом мы вернулись в Гавану, и после одного собрания, которое закончилось часов в семь, я напросился к ней на чашку кофе, и с тех пор пошло-поехало. Но об этом никто не знал, я уверен. Неужели вы думаете, что у меня рука поднялась бы на такое? Для меня Лисетта стала частью самого лучшего, что было в моей жизни, пробудила во мне радость существования, бездумную смелость, желание бросить все, перекроить свою судьбу, потому что она и есть судьба… Из ревности? Какой ревности? Лисетта поссорилась с Пупи и поклялась мне, что порвала с ним. А когда такое говорит двадцатилетняя девушка мужчине сорока шести лет, ему не остается ничего другого, как поверить ей или убраться восвояси, заняться домашним хозяйством и разведением кур, согласны?.. В тот день я хотел поехать к ней пораньше, но у меня ведь не работа, а дурдом, закончишь разбираться с Хуаном, наступает очередь Педро, если нет партсобрания, вызовут в муниципалитет — короче, я вырвался из этого ада только в половине седьмого. У нее пробыл чуть больше часа — знаю, потому что вернулся домой к началу сериала, который запускают в восемь тридцать… Ну… конечно, занимались сексом, это логично, согласны?.. Да, группа А, резус положительный, — как вы узнали? Понятно, вы все знаете. Да-да, в тот вечер из дома никуда не отлучался, готовил доклад к следующему дню, потому и в Пре так задержался. Да, дома были жена и младший сын, старшему-то уже шестнадцать, гуляет со своей девчонкой ночи напролет. Да, супруга, конечно, подтвердит, только, прошу вас, это действительно необходимо? Неужели вы мне не верите? Понимаю, это ваша работа, но ведь и я человек, а не следственная версия… Хотите, чтобы вся моя жизнь рухнула? Да я готов чем угодно поклясться. Нет, никого у нее больше не было, это я точно знаю, просто ее изнасиловали. Как не насиловали? Не насиловали, но убили? Ну почему я должен обсуждать с вами все это, черт подери, — в наказание за то, что поверил в возможность любить, ожил рядом с ней?.. Я боюсь… Да, он хороший ученик — с ним что-то не так? Слава богу. Да, в секретариате вам дадут адрес… Что вы намерены предпринять?… А с моей женой?.. Не везет так не везет…