"Вставайте, братья русские!" Быть или не быть - Виктор Карпенко

Литовцы запаниковали. Князь Миндовг думал, что новгородская дружина пойдет по литовским землям, и спешно стал готовить войско. Но князь Александр вернулся в Новгород, где его уже ожидал посол Литвы. Князь Миндовг приглашал князя новгородского в Кернов-град, что на Вилии.

Александр откликнулся на приглашение литовского князя и прибыл в Кернов, но не с посольством, а с княжеской дружиной.

Князь Миндовг торжественно встретил новгородского князя, посетовав, что Александр привел с собой дружину, на что Александр только рассмеялся, сказав:

— Береженого Бог бережет! Не в свои пределы пришел, потому и берегусь. У вас что ни куст, то разбойник. Немало людишек от шишей литовских претерпело.

— Что верно, то верно, — согласился Миндовг, отделяя себя от похода на Торжок и Бежицу. — Земель-то у Литвы много, за всем не уследишь.

Дворец литовского князя был невелик, но роскошен. Александр же отнесся к увиденному холодно, выказав некоторое пренебрежение богатству, чем немало удивил литовского князя и его ближних бояр.

В честь новгородского князя и его дружины был учинен пир. Поднимали чаши с вином за здоровье, за дружбу и добрососедские отношения. Здесь же, на пиру, князь Миндовг, не утерпев до утра, громко, чтобы слышали все в зале, сказал:

— Слава невского героя докатилась до Немана. Ливонский орден, потерпев поражение на Чудском озере, не смирился. Рыцари копят силы и выжидают подходящего момента. Папа Иннокентий Четвертый объявил крестовый поход на восток. Но Литва ближе к Ливонии, чем Русь Белая, а значит, мы первыми встретим удар Ордена. Я зову тебя, князь Александр Ярославич, объединиться! Союз против крестоносцев!

Зал замер в ожидании ответа, лица пирующих обратились в сторону Александра Невского. Тот встал, поправил пояс и спокойным, размеренным голосом произнес:

— Союз — это хорошо. Ливонский орден и вам враг, и нам. Мы бивали тевтонов, побили ливонцев, полезут в наши пределы — побьем еще. Ибо сила наша в правде, в правоте, сила наша в вере. Бог ведет нас к победе. Креститесь. Крестись ты, князь Миндовг, вы — князья и бояре, народ литовский. И тогда мы, единоверцы, пойдем вместе супротив крестоносцев. Вера — это сильное оружие.

Предложение Александра крестить Литву как непременное условие оказания военной помощи против Ордена поразило князя Миндовга и его окружение. Понимая, что для принятия подобного шага нужно время, Александр не торопил князя Миндовга с ответом и, чтобы сгладить категоричность своего призыва, с улыбкой предложил:

— Крещение — дело непростое. А пока первым шагом навстречу друг другу может стать обмен пленными. Пленных литовцев я привел с собой и отдаю их вольно, без выкупа.

Слова Александра были встречены криками ликования.

Князь Миндовг тоже поднялся, поднял руку, призывая к тишине.

— Я благодарен тебе, князь Александр, за столь щедрый подарок. Я не могу вернуть сейчас всех пленных, но клянусь, что очень скоро они сядут у родных очагов, даже если за каждого придется заплатить из собственной казны.

Его последние слова потонули в восторженных криках литовской знати. Князь Миндовг был прижимист, и это знали все.

На следующий день, прощаясь у стен Кернов-града, князь Миндовг заверил Александра:

— Литва будет православной, и я покажу в этом всем пример!

Путь в Каракорум был долгим, утомительным, тяжелым, сопряженным с риском для жизни. Езда в седле стала испытанием и мукой для приболевшего князя Ярослава. Как ни противился великий князь обстоятельствам, но пришлось пересесть в кибитку. По безводной степи, через земли кипчаков, карлунов, народа каганлы медленно продвигалось посольство русского князя. С великим трудом добрались до озера Байкал, но впереди им предстоял еще более трудный путь: через пустыню Гоби к истокам реки Амур. Именно там, на исторической родине монголов, в двадцатые годы XIII столетия была построена столица огромной империи.

Князь Ярослав наравне со всеми переносил тяготы и лишения пути. Сколь много ни взято было в путь воды, еды, корма для лошадей, тянувших подводы и кибитки, нагруженные добром, их все равно не хватило. Было золото, но не у кого было купить еду. Начался голод. Путники то изнывали от жары, то корчились от стужи. Почти все сопровождавшие князя бояре умерли, не выдержав трудностей пути. Даже закаленные в сражениях воины не выдерживали лишений, и посольство могильными холмиками отмечало пройденные версты.

Князь Ярослав поражался жизни народов, через земли которых проходило посольство. Они не пахали, не сеяли, не строили городов. Одевались в шкуры животных, жили в войлочных шатрах, палатках, кибитках, разводили скот, охотились, ловили рыбу. Лишь в немногих селениях можно было купить рис, молоко, мясо, сыр. Но их хватало ненадолго, ибо селения были малы и съестные припасы их были невелики.

Наконец, вышли к реке Орхон. До столицы уже было рукой подать. Дружина повеселела, приободрился и князь.

На подходе к Каракоруму посольство встретили монгольские чиновники, посланные ханшей Туракиной. Для размещения русскому посольству отвели несколько шатров вне города. На следующий день прибыли уже другие чиновники и предложили князю Ярославу осмотреть город, на что тот охотно согласился, хотя испытывал недомогание — тяготы пути сказались на здоровье.

Каракорум был огромен. Опоясанный высокой глиняной стеной, разрезанной четырьмя въездными воротами, он простирался от края до края, и конца ему не было видно.

Столица монголов была одноэтажной, состоящей из тысяч и тысяч шатров. Они тянулись ровными рядами к центру города. Здесь возвышались роскошные огромные шатры вельмож, чиновников, мурз, темников. Стояли шатры попроще, победнее — для прислуги, работного люда. Однообразием цвета и покроя выделялись шатры воинские и купеческие. Казалось, что разговаривали в Каракоруме на всех языках мира: на монгольском, татарском, китайском, хивинском, персидском, уйгурском, маньчжурском, арабском… Можно было услышать немецкую, французскую, булгарскую речь. Представители этих народов за деньги служили в войске и при дворе великого хана. Отдельными глиняными или каменными островками поднимались над шатрами православные и католические церкви, буддистские храмы, мусульманские мечети, языческие кумирни различных азиатских народов. Князя поразил размерами и многообразием товаров каракорумский базар. Кого тут только не было и чего только не продавалось в палатках, шатрах, на лотках, помостах, в загонах… Болью резанул князя по сердцу вид невольничьего рынка, где было немало выставлено для продажи славян. Видимо, кто-то из полонян видел или знал князя раньше, и потому, выделив его из толпы покупателей, мужчины и женщины заголосили:

— Выкупи, князь!

— Отец родной, не оставь!

— Помоги, князь! Христа ради, умоляю! Помоги!

Но Ярослав Всеволодович лишь скривился болезненно и, словно не слыша криков о помощи, удалился.

Улицы Каракорума, словно солнечные лучи, сходились в центре города. Князь думал, что там окажется дворец великого хана Гуюка, и был разочарован, увидев огромный валун. На его вопрос «Что это?» сопровождавший его сановник кратко ответил: «Пуп Земли!»