Секрет - Катерина Даймонд

– Не я поставила любимую женщину в жуткое положение. Внедрить ее в грязный бордель, возможно, прикрывающий торговлю людьми? О чем ты думал?

– Мне был нужен надежный человек, которому можно доверять.

– Доверять? Да что ты знаешь о доверии? Я доверяла тебе в Плимуте, когда ты был моим напарником! – Она почувствовала, как заболел шрам. – И что же из этого вышло?

Сэм сжал плечи, впился ногтями в кожу и посмотрел в упор. Имоджен всегда плохо реагировала на угрозы, а в этот момент инстинктивно двинула коленом между ног и почти уронила импровизированную тунику. Сэм скорчился, а она метнулась в сторону и схватила с прикроватной тумбочки мраморного Будду. Одной рукой придерживая сползающее полотенце, другой подняла статуэтку над головой.

– Убирайся сейчас же, пока не размазала твои мозги по стене! – Имоджен не сомневалась, что Сэм способен безжалостно с ней расправиться. Неважно, просила его или не просила Бриджит ее избивать, сделал он это чрезвычайно добросовестно и убедительно. Браун взглянул на Будду и широко улыбнулся.

– Отлично. Знай, что в недалеком будущем окажешься в нелепом положении. Насчет событий в Плимуте глубоко заблуждаешься. Не я виноват в том, что ты получила этот шрам.

Он выпрямился и пошел вниз по лестнице. Имоджен стояла, прикрываясь полотенцем и тяжело дыша. Не пошевелилась, пока не услышала, как хлопнула входная дверь, а потом подбежала к окну и увидела, как Сэм сел в машину и уехал. Убедившись, что осталась одна, поспешно оделась и выскочила из дома. Прыгнула в «Гранаду» и поехала к Эдриану, причем очень быстро. Уже стемнело; шансов застать напарника дома оставалось немного, а шансов застать в одиночестве и того меньше. Однако встреча с мамой требовала душевных сил, которые окончательно иссякли, а сидеть дома отчаянно не хотелось. Неожиданно Имоджен с удивлением обнаружила, что едет самым длинным путем – по Новому Северному шоссе. Вот за окном промелькнул Бери-Медоу – парк, который, как выяснилось, когда-то был подарен городу в качестве кладбища для захоронения жертв холеры. Мрачная тайная история, о которой люди не подозревали, безмятежно сидя на травке и с удовольствием поедая сэндвичи. Никто из них не догадывался, что под разложенными на салфетке сэндвичами с авокадо из гипермаркета «Маркс и Спенсер» лежат тысячи умерших. Вскоре показалась тюрьма Эксетера – тесный замкнутый мирок, обитатели которого понятия не имели о том, что происходит за высокими стенами, не интересовались проблемами внешнего мира, но, несомненно, изо дня в день вели собственные битвы. Свет в окнах гас – в каждом по очереди. Имоджен подумала о привыкших к распорядку заключенных: лишенные самого простого и естественного выбора, даже ложиться спать они должны по команде. Плачут ли преступники по ночам, когда никто не видит, или настолько ожесточились, что уже ничто их не волнует? Почему-то второй вариант казался предпочтительнее.

Имоджен объехала город по окружной дороге, потом пересекла центр и наконец свернула на улицу, где жил Эдриан. По радио зазвучала сентиментальная баллада из восьмидесятых. Слова доходчиво объяснили, чего именно не хватает в жизни, и довели до слез. Вдоволь поплакав, Имоджен вытерла мокрые глаза и постаралась взять себя в руки. В доме Эдриана горел свет.

Она вышла из машины и постучала в дверь. Эдриан тут же открыл и даже не попытался скрыть изумление. Видимо, гостья выглядела не настолько нормальной, как надеялась, потому что изумление на его лице быстро сменилось тревогой.

– Что случилось?

– О господи! Ничего особенного, просто я жуткая дура, – ответила Имоджен. Протиснулась мимо хозяина и направилась прямиком к шкафу, где, как ей было известно, хранились стратегические запасы алкоголя. – Можно переночевать на твоем диване?

– Ничего особенного, а ты хочешь переночевать у меня в гостиной, на диване? Скажи, наконец, что, черт возьми, происходит! Кто-то тебя обидел?

– Мне так себя жалко, Майли, что даже говорить не хочется!

– Перестань. Расскажи все по порядку!

– Хорошо. Только не бесись и не изображай альфа-самца. Этого я не вынесу.

– Обещаю. Говори.

– Сэм только что ворвался в мой дом.

– Что?

– Я принимала душ. А когда вошла в спальню, он сидел на кровати. Проник через кухонную дверь. Говорит, что сначала постучал. Потребовал, чтобы мы перестали его выслеживать и занялись делом: поисками Бриджит.

– Он тебя ударил?

– Нет, ничего такого. Но я все равно сунула коленкой, куда положено.

– Это уже что-то. – Сжав кулаки, помрачнев, Эдриан принялся мерить шагами комнату.

– Просто не захотела оставаться дома, в одиночестве. Вот и все.

– Конечно. Послушай, ложись в комнате Тома. Вовсе незачем спать здесь, в гостиной. – Эдриан взял со стола бутылку виски, налил в стакан и протянул. Имоджен выпила, шлепнулась на диван и закрыла лицо руками. – Надо сказать Фрейзеру.

– Ни в коем случае, Майли. Не собираюсь выглядеть глупой беспомощной женщиной, – возразила офицер полиции Грей, забыв, что проехала через весь город только для того, чтобы не оставаться глупой беспомощной женщиной в одиночестве в собственном доме.

– Он ведь уже делал это раньше, так?

– Да, в Плимуте. После того, как я уволилась, до перевода сюда перестала отвечать на его звонки и заблокировала электронные письма. Сменила номера и все прочее, однако он твердо решил со мной поговорить и доказать свою правду.

– Утверждает, что исследовал твое отделение.

– Вполне возможно. Но это не означает, что не может оказаться бесчестным, разве не так? Существует много способов поступать плохо, Майли. Ты сам видел его поведение на записи. – Она заметила выражение лица Эдриана во время первого просмотра и узнала его. Это выражение означало воспоминание.

– Когда Браун ворвался к тебе в дом в первый раз, сделал что-нибудь… предосудительное?

– Нет. Только напугал до полусмерти, но не тронул. – Имоджен предвидела, что если скажет о том, что Сэм больно схватил за плечи, все обещания пойдут прахом, а потому предпочла скрыть правду.

– Можно мне с ним разобраться?

– Нет. Не хочу раздувать историю. Просто надо как следует выспаться. Хорошо?

У Эдриана зазвонил телефон. Он показал экран: Том.

– Прости, обязательно надо ответить.

Имоджен отмахнулась.

– Не извиняйся. Сейчас лягу и усну. Спасибо, Майли.

Он поднес телефон к уху, а она поднялась по лестнице, мечтая об одном: как можно скорее опустить голову на подушку.

На следующий день Эдриан затормозил возле школы Тома. Сын попросил приехать. Редкий случай, пропустить который невозможно. Том стоял на тротуаре и, как это принято у подростков, бесстыдно грыз ногти. В последнее время отношения между отцом и сыном наладились, но мальчик все равно предпочитал обращаться к матери. Впрочем, вчера вечером напряжения в голосе не слышалось, а потому Эдриан решил не поддаваться панике. Увидев знакомую машину, Том плюхнулся рядом, и они поехали в кафе на Каунтесс-Вер. Народу оказалось много, но Том потребовал непременно сесть в углу.