Проект "Сколково. Хронотуризм". Книга 2 - Татьяна Михайлова

Не дожидаясь метрдотеля и стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, Андрей свернул к столику возле окна, стоящему за большим бронзовым светильником в виде держащего в руке фонарь Гермеса. Уселся, положил на свободный стул мешок. Взял меню, красиво написанное от руки. Делая вид, что листает, внимательно оглядел зал, отыскивая глазами Катю. Не нашел. Все носящиеся с подносами между столами официанты были мужчинами.

Понятно дело, их господа офицеры хлопать по попам и хватать за мягкое особенно не будут, не то что девчонок молодых. А может, она не в зале работает, а при кухне? А про официантку так соврала, солидности добирала? А что, по современным меркам вполне поступок, может, и по здешним. Надо что-то заказать, потом пойти в уборную и осмотреться. Сделать вид, что не туда попал, или еще что? Он снова полистал меню, на этот раз уже читая внимательно.

М-да, не богато. В основном свежая дичь, битая по окрестным лесам. Для рыбы не сезон. Хотя можно вот селяночки заказать. Как особо помечено напротив блюда, с японским рисом. Интересный рецепт. А вот винная карта впечатляла. Русская водка, английский ром, французский коньяк и мар, итальянская граппа и еще дюжина названий, которых Андрей и не слышал. Такое впечатление, что союзники решили залить Сибирь, сплавить туда все излишки крепкого алкоголя. Цены… Черт их знает, дорого или дешево, но выданных Просперо золотых рублей должно хватить.

Под меню лежала хитро свернутая газета. «Русское вече», ну а как иначе? Заголовки крикливые, с ятями. На передовице значилось: «Крах Великого, или Подлинная история смерти Колчака». Андрей развернул газету. Пробежал по диагонали.

«…В Нижнеудинске адмирал А. В. Колчак подписал Указ о намерении передать полномочия „верховной всероссийской власти“ А. И. Деникину. Впредь до получения указаний от А. И. Деникина „вся полнота военной и гражданской власти на всей территории Российской восточной окраины“ предоставлялась генерал-лейтенанту Г. М. Семенову». Тому самому? В школе на истории говорили, что он просто бандит с большой дороги, а оказывается — вполне легитимный правитель. Только не для всех.

«…Выехавший из Нижнеудинска в чехословацком эшелоне, в вагоне под флагами Великобритании, Франции, США, Японии и Чехословакии, прибыл к пригородам Иркутска». Однако, широкой поддержкой всякой нечисти пользовался адмирал. Не ее ли остатки тут русскую водочку под зайчатину кушают?

«В ночь с 6 на 7 февраля сего года адмирал Колчак и председатель Совета министров России Пепеляев были расстреляны на берегу реки Ушаковка без суда по постановлению Иркутского военно-революционного комитета. Расстрел был совершен из опасения, что прорывающиеся к Иркутску части генерала Каппеля имеют целью освободить Колчака.

Статс-дама Вохрякова, по ее словам, оказавшаяся невольной свидетельницей этого действа, рассказа нашему корреспонденту, что, сидя на льду в ожидании расстрела, адмирал пел романс „Гори, гори, моя звезда“. Отставной унтер-офицер Колодкин сообщил, что Александр Васильевич сам командовал своим расстрелом, так как из присутствующих он был старшим по званию. Есть и еще несколько версий, одна другой неправдоподобней, но все свидетели сходятся в одном — после расстрела тела были сброшены в прорубь». Да, там еще памятник на берегу поставили недавно. По телику сюжет был. Господи, хорошо, дед не дожил, а то б его святой Кондратий прихватил от такого.

К Андрею подскочил официант, бледный молодой человек с набриолиненными волосами, пустым взглядом безжизненных глаз в обрамлении черных кругов. Склонился услужливо, подождал пока «его высокоблагородие» отложит газету.

— Чего изволите кушать?

— А принеси-ка мне, братец, — ответил Андрей, неосознанно копируя барско-, даже не барско-, холопско-высокомерную манеру режиссера Михалкова, — жаркого из медведя.

— А что желаете из напитков? — записал он заказ в маленький блокнотик.

— М-м-м… Двести анисовой.

— Сию секунду, — ответил молодой человек и незаметно растворился в клубах табачного дыма.

Андрей расстегнул ворот гимнастерки и вытянул ноги, изображая равнодушие, как тогда, на переговорах с арабскими шейхами. Имиджмейкеры две недели учили его вести себя раскованно и с ленцой, несмотря на то что внутри все кипит и рвется наружу. Тогда сделку все равно просрали, а сейчас вот пригодилось.

Через зал прошел невысокий сутулый человек с огромными, висящими почти до колен руками. Офицеры встретили его появление аплодисментами. Нетвердой походкой он приблизился к роялю, стоящему в углу сцены, сел, откинув фалды, открыл крышку и пробежался пальцами по клавишам. Негромкие переливы потонули в буре оваций и свисте. Андрея передернуло, но, похоже, никто не считал неприличным выражать свои эмоции так.

Музыкант заиграл громче. Королевский инструмент заглушил крики. Музыка с намеком на классику перешла во что-то более ритмичное, фокстрот или польку. Из-за кулисы появился человек в красной рубахе навыпуск, с копной черных волос и с маленькой гитарой в руках. Покивав головой в такт музыке, он дернул струны, вплетая в почти академическое исполнение кабацкие мотивы. Но выступление его длилось недолго: потешив публику переборами, он незаметно исчез в кулисах.

Пианист ускорил темп игры, музыка стала бодрее, ритмичнее. Череда девиц в пышных юбках, корсетах и с донельзя разрисованными угольком и свеклой лицами вылетела на сцену, дурея от собственного визга. Построились в шеренгу а-ля «Лебединое озеро» и стали танцевать канкан, высоко выбрасывая ноги. Роста и комплекции они были разной, сплясаны не очень. Несмотря на улыбки до ушей, большей частью нарисованные свекольным соком, никакой особой радости на их лицах заметно не было.

Официант принес анисовую в запотевшем графинчике и блюдечко с солониной, видать, на закуску. Поймав взгляд, налил в стопочку тягучей белой жидкости. Пообещал скорое жаркое и растворился в прокуренном воздухе. Андрей решил, что самое время поискать Катю. Но сначала — выпить с мороза. Очень уж располагала окружающая обстановка.

Он принял пятьдесят грамм и поразился, как приятно и хорошо пьется местная водка. Наверное, на чистой байкальской воде, да сделанная правильно, не то что разведенный ректифицированный спирт его времени. Зажевал волокнистым мясом и с наслаждением почувствовал разливающееся по телу приятное тепло. Поднялся, одернув гимнастерку, и направился в сторону раскидистых туй в больших глиняных горшках, за которыми, похоже, располагались нужные ему двери.

Выйдя на середину зала, он оказался словно под перекрестным огнем. Офицеры из-за разных столов смотрели тяжело, будто сквозь прорезь прицела. Некоторые более-менее нейтрально, некоторые оценивающе, а некоторые, в основном иностранцы, как на врага. Ежась под их взглядами, он свернул в узкий проход. Теперь напускаем на себя нетрезвый вид и дышим на всех анисовой. Напускаем и дышим.

Туалеты налево, делаем вид, что не заметили. За распашную дверь, через которую ходят официанты. По узкому коридорчику. Слева дверь?

Это потом. В маленькое окошко для выдачи заказов, откуда доносится тяжелый дух пережаренного масла.