Я стираю свою тень - 6 - Сергей Анатольевич Панченко

Мы не стали обходить ряды, прицениваться и примериваться. Подошли к ближайшей палатке, в которой торговал молодой кучерявый парень. Увидев нашу одежду, он оживился, поняв, что может срубить прилично, одев троих мужиков.

— Три майки, трое джинсов, три пары кроссовок. — Объявил я список нужной нам одежды.

— И кепки. — Напомнил Михаил.

— И носки. — Добавил Трой.

— Фарууух! — Заорал паренек.

Из задней части палатки высунулась заспанная физиономия мальчишки лет двенадцати.

— Фарух, найди мне… — Продавец перечислил ему одежду и размеры. — А вы выбирайте себе бейсболки. Вот с Эйфелевой башней, вот с Елисейским дворцом, вот с флагом Франции, вот с клубом Олимпик Марсель.

— Нам все равно с чем. — Я взял первую попавшуюся кепку, растянул ее под размер своей головы и надел. — Мне идет?

— А что это у тебя написано? — Михаил прыснул.

Я снял головной убор и прочитал:

— Ай хэппи эври дэй, бикоз ай’м гей. Оу. — Я взялся двумя пальцами за козырек и вернул кепку продавцу. — Дай другую. Вон, с башней дай.

Паренек начал ржать над моей реакцией, затем протянул мне кепку с Эйфелевой башней.

— Хорошо Михаил, что ты умеешь читать по-английски. Представь себе реакцию служащих в аэропорту. Тень легла бы на всех нас.

— Возможно, надпись имела двойной смысл, и подразумевала, что человек счастлив, потому что весел. — Предположил Михаил.

— Для меня это слишком провокационно.

Появился Фарух с одеждой на плечиках и тремя парами обуви.

— Переодевайтесь здесь. — Предложил продавец.

Никаких кабинок у него предусмотрено не было. Мы скинули осточертевшие гидрокостюмы, под которыми уже начало чесаться и облачились в приятную мягкую дышащую одежду. Кроссовки тоже подошли мне с первого раза. Одевшись полностью, я почувствовал себя другим человеком. Продавец назвал счет. Сумма оказалась небольшой, даже в пересчете на рубли. Я рассчитался с ним телефоном. Мы все остались довольны этой сделкой.

Не успели отойти, как услышали, что продавец заслал Фаруха за сигаретами. Парни заработали на нас себе на развлечение. Затем мы купили баул, уложив в него свое снаряжение. Правда, мы еще не решили, забрать его с собой и вернуть в прокатную контору или подарить им наш залог. По идее, не хотелось таскаться с большой сумкой по городу, как какие-нибудь продавцы сувениров.

Мы зашли в открытое кафе расположенное на территории рынка, где готовили восточные блюда. Не смогли пройти мимо, сраженные ароматами, исходящими из нее. Взяли фалафель, плов из баранины, чай и бутылку чистой воды.

— Перекусить стоит дороже, чем одеться. — Заметил я, разглядывая чек.

— Что люди больше ценят, то и стоит дороже. — Решил Михаил. — Франция, родина высокой кухни.

— Я бы тут беляшную открыл, всем бы кафешкам бизнес подпортил. — Я злорадно посмеялся. — Как нога? — Вспомнил я про травму товарища.

— Болит, но терпимо. Если нам найдут квартиру, то боль успокоится. Ей нужен покой.

— Нам всем нужен покой. — Заметил Трой. — Я бы повалялся на диване с видом на море пару дней.

— Сейчас Камила проснется и займется нашими проблемами. — Я напомнил им, что у нас дома еще ночь.

— Ладно, пусть отдыхает. Мы же все-таки во Франции, а не в каком-нибудь Судане. Хотя… — Михаил посмотрел на публику вокруг кафе, — так сразу и не поймешь.

Мы плотно перекусили. Пища оказалась жирной, калорийной, мне даже захотелось запить ее вином, чтобы она не встала в желудке.

— Интересно, в этом заведении вино можно заказать? — Произнес я вслух свои мысли.

— Вряд ли. Это же мусульманское кафе, у них запрет на алкоголь. Надо дождаться, когда переберемся в жилье, и там уже спокойно взять вина или лучше коньяка, сыра и винограда.

— Согласен. — Я кивнул.

В кафе, справа от стойки висел старый кинескопный телевизор. Там шли новости и как раз показали репортаж, снятый кем-то из напавших на нас хулиганов. Я обратил внимание товарищей. Мое лицо в какой-то момент очень четко запечатлелось на экране. Работники новостной службы не преминули вырезать его и зафиксировать снимком. Я натянул козырек кепки пониже, чтобы окружающие не признали сходства.

— Надо было все телефоны собрать и уничтожить. — Произнес в сердцах Трой.

— Надо уходить отсюда. Мы слишком приметные. — Михаил встал из-за стола.

Мы последовали его примеру. Встали, быстренько вышли из кафе и смешались с толпой. Меня уже напрягало ожидание. Киана не звонила, чтобы назвать адрес жилья, в которое следовало заселиться. Где бы мы ни остановились, начинало казаться, что люди на нас косятся. Михаил толкнул меня.

— Ты притягиваешь людей бегающим взглядом. Расслабься.

— Я стараюсь.

— Очки надень темные. — Посоветовал он.

Я купил очки и надел. В них мне стало чуточку спокойнее. Мы покинули рынок и присели на скамейку перед небольшим фонтаном, в котором кудрявый карапуз держал в руках рыбу, изо рта которой вверх била струя воды. Явно новодел, но выполненный в стиле древнегреческих скульптур. Вечернее солнце припекало. В воздухе повис влажный зной, несмотря на присутствие рядом моря.

Вдруг, совершенно неожиданно зазвонил телефон. Трой схватил трубку, словно от его реакции зависела информация, которую нам скажут.

— Привет! Мы уже заждались. Нас по новостям показывают, как мы отдубасили банду здешней отмороженной молодежи, словно мы преступники какие-нибудь. Так… так… понятно. Запомнил. Ключ у консьержа, назваться Луи из Канады. Понял. Михаил хромает. Пьет таблетки и забинтовал колено. Ничего, теперь полежит, отдохнет. Скажи Марии, что мы о нем заботимся. Как доберемся, всех обзвоним. У тебя-то уже давно утро, но у девчат еще ночь. Так, дорогая, попроси Камилу, если это возможно, пусть она все ориентировки полиции Марселя, на которых есть мы, переделает на лица начальников здешней полиции. Пусть их следствие замкнется на самих себе. Всё, давай, целую. Как доберемся, позвоним. Пока. — Трой убрал телефон в карман. — Вы и сами все слышали. Поехали.

Мы подумали, вызвать земляка или лучше не рисковать. Решили, что чем меньше людей будет знать о том, где мы живем, тем лучше. Трой вызвал «Такси Марселя». Мы сели и поехали по адресу, который нам назвала Киана. Таксист высадил нас во дворе приличного кондоминимума. Я расплатился.

Мы вошли