Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить - Монтегю Родс Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я в десять вечера вернулась,
Тьма, света не видать.
Кругом все думают – рехнулась,
А мне на них плевать.
Зайду я в комнату свою, закрою свой замок,
Всю ночь танцую и пляшу, есть, значит, в этом прок,
Ругайся хоть весь ваш народ,
Кружусь, верчусь, назад, вперед,
Знай, я дружу с законом,
И пусть сосед как зверь орет,
Теперь мне до всего – как до пустого звона.
Если бы хозяин гостиницы в этот момент не постучал в дверь, то возможно перед читателем уже была бы изложена вся эта длинная поэма. Сказать, что тот, очутившись в этой комнате, был озадачен, – это значит ничего не сказать, господин Кристенсен был поражен до крайней степени, так же как и Андерсон, потому что он заметил – в комнате произошли какие-то странные перемены. Только он сделал вид, будто бы ничего не произошло. Фотографии, которые ему показывал Андерсон, его заинтересовали очень, демонстрация их сопровождалась убедительным рассказом Андерсона, который к нему добавлял свои личные воспоминания. Неизвестно, перешла бы их беседа на тему, больше всего интересовавшую Андерсона, то есть на комнату номер 13, если бы сосед-адвокат в этот момент не запел. Да еще так, что ни у одного не возникло никаких сомнений в том, что певун или напился до чертиков, или с ума спятил. Голос, который они слышали, был высокий и тонкий, к тому же еще хриплый, как обычно бывает у певцов, которые долго не тренировались в пении. Слова песни или мелодию разобрать было невозможно. Его голос взмывал к невиданным высотам и стремительно падал вниз, превращаясь в стон преисполненный отчаяния, так зимой завывает холодный ветер в черной пустой трубе, бывает и орган издает такие кошмарные звуки, когда неожиданно иссякает поток воздуха в его трубах. Слышать это действительно было ужасно, и Андерсон понимал, что если бы в этот момент он в этой комнате находился один, то, скорее всего, пришлось бы ему искать спасения там, где есть люди, то есть бежать в соседнюю комнату к коммивояжерам.
Хозяин гостиницы сидел, разинув рот.
– Не могу понять, – наконец произнес он, вытирая пот со лба. Это просто какой-то кошмар. Мне уже доводилось такое слышать, но я был абсолютно уверен в том, что это кошка так орет.
– Он что сума сошел? – сказал Андерсон.
– Увы, приходится это признать! А такой хороший клиент, да еще вдобавок ко всему, насколько мне известно, преуспевающий в своем деле. Молодой семьянин, детишек растит.
В этот момент кто-то раздраженной рукой начал тарабанить в их дверь, которую сам без приглашения и открыл. На пороге стоял тот самый юрист, о котором они только что говорили, в домашней одежде со стоящими дыбом волосами – он был просто взбешен.
– Прошу прощения, сэр, – сказал он, – но я был бы вам весьма признателен, если бы Вы прекратили… —
Тут он замолчал, так как ему стало понятно, что никто из присутствующих никакого отношения к этому пению не имеет. С минуту длилась тишина, после чего вопли возобновились с новой силой и стали еще более душераздирающими, чем прежде.
Черт побери, что это такое? – вырвалось у юриста. – Откуда это? Кто это орет? Я что с ума схожу?
– Господин Дженсен, это из соседней комнаты, то есть из вашей. У вас там случайно не кошка в трубе застряла или, может быть, еще кто-нибудь?
Это было единственное, что произнес Андерсон, но сказав это, он понял всю ненужность произнесенных им слов. Что-то нужно было делать, ведь не стоять же так, слушая этот жуткий вой и смотреть на белое от страха лицо хозяина гостиницы, покрытое капельками пота, пока тот недоуменно таращился то на одного своего жильца, то на другого, и весь трясся, вцепившись в ручки своего кресла.
– Такое абсолютно невозможно, – произнес юрист, – исключается полностью. Потому что в моей комнате нет никакой трубы. Я и пришел к вам, так как был уверен в том, что все эти вопли идут из вашей комнаты. Ведь она, соседняя с моей.
– А между вашей и моей дверью случайно нет никакой двери? – осторожно спросил Андерсон.
– Нет, сэр, – ответил господин Дженсен, довольно резким и решительным голосом. – По крайней мере, этим утром я ничего такого не видел.
– Ага! – сказал Андерсон. – А вечером она была?
– Не знаю, не уверен в этом, – произнес юрист в некотором замешательстве.
Неожиданно вопли и пение в соседней комнате прекратились, было слышно, как певун начал тихонько что-то мурлыкать и при этом посмеиваться себе под нос. Услышав этот голос, трое мужчин невольно вздрогнули. Затем всё стихло.
– Итак, господин Кристенсен. – сказал юрист, – Какие объяснения у Вас есть на этот счет? Что всё это значит?
– О, Боже! – воскликнул хозяин гостиницы, – А я-то тут при чем! Я знаю не больше вашего, господа, клянусь вам, я не слыхал ничего подобного никогда прежде.
– Так же и я, – сказал господин Дженсен, После этого он что-то буркнул, сопровождая свои слова вздохом. А Андерсону показалось, что тот произнес слова из Псалтыря: omnis spiritus laudet Dominum[94], – но он в этом не был полностью уверен.
– Нам надо что-то делать, – сказал Андерсон, – ведь нас трое. Не пойти ли нам в соседнюю комнату и самим всё выяснить?
– Но это же, комната господина Дженсена, – заскулил хозяин гостиницы. – Что толку от того, что мы туда пойдем, он же пришел оттуда.
– Я не совсем уверен в том, что это доносилось из моей комнаты, – сказал Дженсен. – Я думаю, этот джентльмен прав – нам надо пойти и самим всё выяснить.
Единственными орудиями самообороны, которые они смогли найти,