Летний сон в алых тонах - Кристоффер Хольст

– Нет?

– Нет. Я здесь в первый раз.

– Вот как. А мы бываем здесь каждое лето.

Должно быть, эти девочки с тех самых яхт, мелькает мысль у Янны. Вон какие они чистые и ухоженные. Высший свет. Надеюсь, от меня не слишком плохо пахнет. Янна еще ни разу не мылась в душе с тех пор, как они с мамой сюда приехали несколько дней назад.

– Ты с какой яхты? – спрашивает блондинка.

– Я живу в отеле. С мамой.

– Ясно.

На лицах у девочек появляется растерянность.

– И где же он, твой отель?

Янна показывает в сторону ресторанчика в гавани. Она сказала отель, потому что это звучит гораздо лучше, чем пансионат. Девочки сморят в ту сторону с таким видом, словно им даже в голову не приходило, что там есть какое-то здание. Порыв теплого ветра проносится мимо, подхватывает волосы блондинки. Они развеваются по воздуху так, словно здесь замешано какое-то колдовство. Чары. У самой Янны волосы не слишком красивые. Во всяком случае, ей самой они не нравятся. Чаще всего сухие и с перхотью. И расчесывать больно.

– Можешь пойти с нами на яхту поиграть, если хочешь, – предлагает блондинка.

Янна не знает, что сказать. И просто стоит, уставившись в землю.

– А завтра вечером у нас танцы. В честь праздника летнего солнцестояния. Тут, рядом – на футбольном поле. Можешь пойти туда с нами, если хочешь.

– Да, приходи, – говорит одна из девочек.

Янна молча кивает за неимением ничего другого.

– Ладно, – говорит блондинка. – Тогда до завтра.

– Да, – говорит Янна.

Хихикая, компания девочек в белых платьях уходит прочь, освещаемая лучами солнца. Янна опускается на траву и снова принимается водить палочкой по земле. Крохотной божьей коровки больше нигде не видно – улетела, наверное. Янна заправляет пряди своих сухих волос за уши. Глядя вслед девчонкам, которые направляются в сторону яхт.

Начало июля

С праздника летнего солнцестояния минула неделя. А точнее, десять дней. Как быстро летит время. Сказать по правде, я даже удивлена тем, что уже чувствую себя на острове как дома. Не подозревала, что так быстро привыкну. Думала, стану скучать по суете Сёдермальма, по всем этим машинам, людям, запахам. Думала, буду чувствовать себя одинокой и никому не нужной.

Но на деле все вышло совсем не так. И Рози первая тому причина. Иметь соседку, которая является к тебе каждый день – для многих это сродни кошмару, – но я только рада. Я обожаю наши с ней будни. Обычно она стучится ко мне по утрам (каждый раз с фразой «прости, вообще-то, у меня нет привычки кому-то надоедать») и приглашает меня на чашку кофе.

Рози – замечательная. Такое простое, разговорчивое и прямолинейное на свой емтландский манер существо. Открытая и дружелюбная. И еще от нее постоянно пахнет свежей выпечкой. Как-то раз ночью я лежала и думала, что же она нашла во мне.

Что я нашла в ней, догадаться нетрудно. Моя мама ушла из жизни, когда мне было восемь. Звучит трагично, но на самом деле это не так. Она заболела, когда мне было всего четыре года. Хотя тогда еще ни я, ни папа этого не понимали. Это только со временем мама начала странно себя вести. Все время что-то забывала, огрызалась на знакомых и без всякой на то причины могла наорать на меня.

Трудно поверить, что тридцатилетняя женщина стала жертвой болезни Альцгеймера. Но порой с людьми случаются даже такие невероятные вещи.

И вот это случилось с нами.

Спустя четыре года с того момента, как ей поставили диагноз, мамы не стало. И пусть горе парализовало нас с отцом и словно выбило почву у нас из-под ног, оно было ожидаемо. И вместо шока и смятения была лишь одна… пустота. Словно кто-то внезапно вынес все вещи из дома, в котором все еще живут люди.

Несколько лет спустя папа встретил Сусси, очень хорошую женщину, любящую собак больше, чем людей, и обожающую поездки в Италию. И сейчас им хорошо вместе на их крохотной вилле в Эльвшё. Как пара они мне нравятся. Но мама это всегда мама. Ее фотография вечно будет храниться в моем бумажнике, как яркое и болезненное напоминание. На снимке она выглядит точь-в-точь как вокалистка группы Roxette Мари Фредрикссон. И когда я скучаю по маме, то слушаю Мари Фредрикссон.

Рози мне немножко как мама. Не как моя мама, предположить подобное просто глупо – я ведь знаю ее всего неделю, но она все равно похожа на маму. Надежная. Назойливая. Большая. Но вот что она нашла во мне – ума не приложу. Ведь у нее уже есть один ребенок – между прочим, того же возраста, что и я. Наверное, я просто единственная соседка в округе, которая ценит ее энтузиазм. В последнее время мы каждый вечер ужинаем вместе. Вчера мы даже перетащили ее гриль в мой сад, чтобы слегка сменить обстановку. Рози пообещала мне помочь с обустройством цветочных клумб, и на следующей неделе мы на «Серебряной стреле» отправимся на континент, чтобы прикупить немного земли и саженцев.

В самый разгар нашего разговора о планировке грядок я вдруг начала смеяться. Я поняла, что купила садовый участок, не имея ни малейшего представления, что я стану на нем выращивать.

* * *

Сегодня в белой Буллхольменской церкви хоронят Каролину Аксен. И это заметно. Совсем не похоже на обычный летний день в начале июля. Скорбь витает в раскаленном от зноя воздухе. На острове собрались люди, молодые и старые, родственники, друзья и знакомые. Они прибыли на «Серебряной стреле» одетые в черное и длинной вереницей устремились к красивой церкви, что находится позади кемпинга. Звон церковных колоколов разносится по округе – меланхоличный саундтрек, без которого, я думаю, все бы с удовольствием обошлись.

Но нас с Рози в церкви нет. Мы решили, что было бы бестактно заявиться туда, ведь мы не знали Каролину, а она не знала нас. Но мы все равно стоим чуть поодаль, в окружении высоких елей и могильных плит, под которыми покоятся люди гораздо старше Каролины. В руках у нас дымящиеся резиновые стаканчики. Мы молча прихлебываем кофе и изучаем толпу собравшихся перед церковью. Все же немного жутковато стоять здесь и смотреть на все это. Я чувствую себя нарушителем границ и то и дело борюсь с желанием сбежать и спрятаться в своем садовом домике. Но не так-то легко оторваться от этой сцены. Это как автомобильная катастрофа. Нас с Рози тянет сюда, и мы не можем ничего с собой поделать.

– Подумать только, как все быстро происходит, – говорит Рози.

– Что ты имеешь в виду?

– Раз – и человека убили. Тело нашли и передали в морг. Провели вскрытие. Потом обмыли, обрядили для похорон. И теперь осталось только опустить в землю. И все это произошло за одну неделю.

– Да, какой-то бред.

Я качаю головой.

– Эй, привет! – раздается голос позади нас.

Рози резко оборачивается, я за ней, и мы видим Адама, который взбирается по зеленому склону. Пиджак он снял и накинул на плечи. Белая рубашка аккуратно заправлена в брюки, иначе бы ее раздувало на теплом ветру. При виде него мой живот сводит судорогой.