Сердце Солнечного воина - Сью Линн Тань

непостоянна и переменчива, как ветер. В конце неминуемо ждет боль, будь то из-за безразличия, предательства или злобы. У тех, кто действительно силен, нет нужды в любви – слабости, которая погубила сегодня всех вас.

Его насмешка обожгла.

– А может, тебя никогда по-настоящему не любили? Может, ты сам никогда по-настоящему не любил другого?

Удар ниже пояса, я использовала его боль как оружие. Он рассмеялся, хотя совершенно безрадостно.

– Что такое любовь по сравнению с вечной жизнью?

– Поэтому ты служишь Небесному императору даже после того, как он так с тобой поступил? – Я до сих пор надеялась перетянуть его со стороны императора, заставить усомниться в своей преданности.

– Те из вас, кто рожден бессмертным, принимают смерть как должное. Вы не можете понять ужас неизбежного конца, будь то император или раб. Вот почему твою мать изгнали, а не казнили, но ты – ее коварная дочь – обманула Его Небесное Величество, заставив того пойти на невыгодную сделку. Тебе повезло, что ты не умерла в тот день, но на сей раз эту ошибку исправят.

– Но не ты лично. – Я отчаянно цеплялась за спокойствие.

О, он умело отражал мои атаки.

– Его Небесное Величество был очень щедр ко мне. Бессмертие – величайшая честь, которую может пожелать любой человек. Стоит чего угодно, любого оскорбления, любого предательства – не так ли, Чанъэ?

Его губы скривились в жестокой ухмылке. Меня охватило желание броситься на Уганга, если понадобится – напасть на него даже с голыми кулаками. Но лицо матери исказила ярость, и она врезала локтем Феймао в живот. Он отпустил ее, пошатнулся, хотя был опытным солдатом, которого невозможно так легко одолеть. Когда его глаза встретились с моими, я опустила голову в знак безмолвной благодарности.

Мы с Шусяо бросились к моей матери, но солдат загородил нам путь. Другая воительница замахнулась на маму копьем, порезав ей руку. Глубокая рана появилась на коже, из нее потекла малиновая кровь. Мой крик раздался одновременно с яростным окликом Уганга. Воительница опустила оружие и схватила маму за руку. Пока та боролась, из пореза вылилось еще больше крови и попало на узловатые корни лавра. Дерево испустило протяжный вздох, задумчивый и наполненный тоской, – если такое вообще возможно, – затем вздрогнуло, широко раскинув ветви, точно веер, и семена дождем посыпались на землю. Я судорожно вздохнула, глядя на них. Они сияли в траве как ледяные жемчужины – сотни, возможно, тысячи, – по-прежнему крепко цепляясь за ветки.

– Свяжите их, – рявкнул Уганг солдатам, и его глаза внезапно жадно загорелись.

Не успела я пошевелиться, как из ладоней стражи вырвались светящиеся кольца, поймав в ловушку мою мать, Шусяо и меня. Они обжигали кожу, впиваясь все глубже, пока я корчилась в муках. На запястьях образовались рубцы. Стараясь успокоиться, я направила поток энергии, чтобы разорвать оковы, но новые путы обвили мои руки и ноги.

Мать яростно вырывалась, сумела даже пнуть солдата в лицо. Он выругался, но не ослабил хватки. Я боролась с мерцающими путами, однако паника усложняла задачу. Искры вспыхнули в руках Уганга и полетели к моей матери. Ее конечности обмякли, глаза закатились, тело рухнуло на землю, а юбки растеклись словно вода. Меня охватил ужас. «Она жива! – кричал мой разум, пытаясь вывести меня из ступора. – Она дышит, ее аура сияет».

Уганг присел рядом с ней, сильнее сжал топор, затем поднял оружие над ней – и по моим венам пробежал страх, магия вспыхнула на коже, растворив связывавшие меня узы. Поднявшись, я бросилась к Угангу – как раз в тот момент, когда Пин’эр кинулась вперед, закрывая тело моей матери своим. Уганг выругался, метнув пылающую стрелу в голову служанки. Сила его удара отбросила ее к дереву, лепестки османтуса окутали ее точно саван.

– Нет!

Мой крик разорвал тишину. Я подбежала к Пин’эр, обняла ее. Тело несчастной дергалось, как у марионетки в неопытных руках кукловода. Теплая влага разлилась по моим ладоням, кровь струилась из раны у основания головы. Я тут же направила туда свою энергию, запечатав, насколько могла, хотя тонкая струйка все равно продолжала сочиться. Ее аура неуверенно дрожала.

Мать зашевелилась, заморгала и поднялась. Когда же повернулась к нам, кровь отхлынула от ее лица.

– Пин’эр! Что случилось?

Я не могла говорить, лишь подняла полный ненависти взгляд на Уганга. Он не выказывал никаких угрызений совести, лишь нетерпеливо махнул окружившим нас охранникам. Ярость вырвалась на свободу, ослабляя что-то глубоко внутри меня, я призвала свою магию – буря вырвалась из моих ладоней и обрушилась на ближайших солдат. Другие бросились вперед, но моя осторожность развеялась, а внутри пылала неугасимая ярость. Я выхватила свой лук, выпустив в Уганга молнию Небесного огня, но его щит вспыхнул между нами, и моя стрела разлетелась на сияющие осколки.

Злодей вытянул руку, и из нее хлынули полосы яркого света. Я низко пригнулась, огонь пронесся надо мной, потрескивая злобным жаром. Когда я снова выпрямилась, Уганг уже двигался ко мне, тень лавра падала на его лицо. Меня вдруг осенило.

– Беги, Шусяо! Возьми их с собой, – крикнула я ей, указав на лавр.

Она кивнула и повернулась к моей матери, склонившейся над Пин’эр. Шусяо оттащила ее, подхватила ветерком служанку, а я натянула тетиву лука, и между моими пальцами вспыхнул разряд Небесного огня. Уганга напрягся, его щит замерцал ярче, но вместо этого я выпустила молнию в лавр. Белый свет пронзил дерево, обернувшись вокруг его ствола, словно светящиеся цепи, обжигая бледную кору, шипя, плюясь дымом… но следы уже бледнели, золотой сок снова разливался по дереву.

Уганг широко улыбнулся, а я замерла в предвкушении. Он думал, что у него есть преимущество, якобы лишь ему известно о неуязвимости лавра. Уганг ошибся; я и не собиралась уничтожать дерево, просто бросилась за остальными. Тишину нарушил резкий щелчок: сработала ловушка. С лавра покатились волны полупрозрачного огня, заливая тех, кто находился внизу. Небесные солдаты завопили, отбрасывая мерцающие щиты, а Уганг помчался в безопасное место, как обычно спасая свою шкуру.

Воздух заколебался, пульсируя силой. Полосы пламени и льда пронеслись мимо, едва не задев меня. Тяжело дыша, я призвала свою энергию, чтобы сплести щит, но тут возник чей-то чужой. Мощная энергия была прохладной и знакомой, печально знакомой, хотя в глубине души я, несомненно, испытала облегчение.

Из-за деревьев вышел Вэньчжи, его черное одеяние развевалось, а глаза сверкали как штормовое море. Легкое движение запястья – и в нападавших устремились ледяные копья. Когда они попали в цель, позади меня раздались крики. С неба спустились облака, и солдаты побежали к ним – если они взлетят, то догонят нас. Споткнувшись и остановившись, я обратила свою энергию в яростный ветер, который пронесся вокруг воинов, остановив их. Рядом со мной текла магия Вэньчжи, вызывая метель с градом, зазубренные осколки подхватывал мой ураган, поражая преследовавших меня. Мы двигались так же слаженно, как прежде, когда вместе сражались в Небесной армии, я считала его достойным и доверяла ему свою жизнь.

– Капитан Вэньчжи, – злорадно крикнул Уганг, стоя чуть поодаль, – неудивительно, что и ты здесь оказался. Император будет очень рад получить доказательство вашей измены. Те, кто общается с Царством демонов, – тоже наши враги.

– Лучше носить черную одежду, чем иметь черное сердце, бить невинных и охотиться на слабых. – Я не отрицала его ложных обвинений: к чему тратить силы?

– Те, кто встает у меня на пути, должны винить лишь себя, – съязвил Уганг. – Тебе следовало бы запомнить этот урок, как и твоей несчастной служанке.

Тьма поглотила меня. Возможно, этот зверь жил во всех нас и пробуждался, как только мы оказывались на грани. В голове крутилась одна мысль: Уганг заплатит за то, что сделал. Я призвала свою магию, направляясь к нему, но Вэньчжи схватил меня за руку, его пальцы обжигали как иней.

– Пошли, – скомандовал он