Убить двух птиц и отрубиться - Кинки Фридман

Наконец я добрался до судебного клерка. Назвал ему номер дела Фокса и достал чековую книжку. Однако оказалось, что они не принимают чеков, и мне пришлось вытаскивать кредитку. Потом я подписал бумаги. Потом клерк сказал, что Фокса скоро выпустят, и что мне можно идти домой. Что я и сделал. Правда, до дома не дошел.

Как ни странно, я завернул в «Единорог», почувствовав, что мне надо кинуть на грудь, прежде чем к этой груди припадет выпущенный на волю Фокс. В «Единороге» было пусто. Джонджо с грустным видом протирал кружки. Я заказал «Гиннес» и решил, что так и быть — послушаю его печальную повесть. Ведь это самое малое, что я могу сделать для Клайд, поймал я себя на мысли. И тут же вскинулся: получается, я — марионетка в ее руках? Нет, надо гнать такие мысли, сосредоточиться на «Гиннесе» и на том, что говорил Джонджо.

— Все стало еще хреновей с тех пор, как ты приходил с той сладкой девчушкой, — говорил он. — Кстати, куда она делась?

— Наверное, сейчас она обедает с Дональдом Трампом, — ответил я, отпивая из кружки.

— Чтобы спасти «Единорог», теперь нужен чувак вроде Трампа, — уныло сказал Джонджо. — Эти суки опять сюда приходили.

— А все-таки, кто эти суки, Джонджо? — спросил я. — Это ведь не бандиты?

— Господи, — вздохнул гном, — да если бы это были бандиты, я бы давно отстегнул им, и все было бы в шляпе. У бандитов все-таки есть понятия. А эти суки не успокоятся, пока не прихлопнут «Единорог».

— Так значит, это не рэкет?

— Да нет же, блин! Им нужна моя кровь. Они не успокоятся, пока не отправят нас с малышом «Единорогом» назад в Лимерик. Денег они не возьмут. Им нужен мой арендный договор, а не деньги. Вчера после вас приходила санитарная инспекция. Сегодня жду районное начальство. Нет, дружище, эти суки — не бандиты. Эти суки — корпоративная Америка!

Я заказал еще пинту «Гиннеса» и предался мрачным размышлениям о людях, которым не терпелось уничтожить маленький бар под названием «Единорог». Появилось несколько завсегдатаев, но, похоже, из-за заварушки клиентура Джонджо стала редеть. Меня всегда восхищали храбрость и человечность, с которыми Клайд становилась на сторону гонимого. Думая о ее непростом характере, я припомнил одну фразу, сказанную ею во время нашего первого визита сюда. Я тогда заметил, что дело, кажется, безнадежное. Она лукаво посмотрела на меня и сказала: «За безнадежное дело только и стоит бороться». Логики, конечно, никакой, но оцените ее дух…

— Вот, смотри, это мне оставил один из тех парней, что сюда приходили, — сказал Джонджо, протягивая мне визитку. — Сказал, чтобы я позвонил, если захочу продать ему свой арендный договор. Да я скорее сдохну!

Я посмотрел на карточку. «Стэнтон Маловиц. Северо-Западная недвижимость, ООО». Кроме этой надписи там был телефон с междугородным кодом, которого я не знал. Большого опыта детективных расследований у меня не было, но мне сразу показалось, что эта карточка — отличная зацепка для того, чтобы помочь Клайд разгадать загадку, кто наезжает на «Единорога».

— Можешь взять ее себе, — сказал гном. — Я им звонить не буду.

Я выпил еще один «Гиннес», попрощался с Джонджо, сказал, что скоро зайду, и поплелся к себе домой. Я выложил десять тысяч за Фокса, я провел детективную работу в «Единороге», и мое недовольство тем, что Клайд меня использует, исчезло. Может быть, из-за хорошо сделанной работы, а еще вероятней — из-за «Гиннеса». Стал бы я все это делать ради кого-то другого? Наверное, нет. Если бы Клайд меня не вдохновляла, я бы не стал все это делать даже ради себя самого.

Уже издали я увидел, что Фокс Гаррис восседает на ступеньках моего крыльца. Он покуривал сигарету, и вид у него был самый беззаботный. Глядя на него, никак нельзя было сказать, что этот человек только что прошел семидесятидвухчасовой курс адаптации к кутузке. Он смотрелся королем Гринвич-Виллиджа. Когда я подошел, он величественно подвинулся, чтобы дать мне место рядом с собой. Я присел.

— Попробуй-ка моих, — сказал он, открывая серебряный медальон в форме сердечка и вдавливая кончик своей сигареты в его невидимое содержимое. — Это новый бренд, называется «Безумие Малабимби». Производится австралийскими аборигенами.

Фокс задумчиво покрутил свой косяк туда-сюда. Похоже, он тщательно взвешивал слова, которые собирался сказать дальше. Я терпеливо ждал.

— Мне кажется, я должен поблагодарить тебя, Уолтер, — сказал он наконец, — зато что ты выкупил меня под залог. Так что, я тебя благодарю. Большое спасибо. Ведь это ты меня выкупил?

— Идея Клайд, деньги мои, — ответил я.

— Мне бы хотелось сказать, что тебе воздастся вдесятеро, но я в этом не совсем уверен.

— Ничего страшного, — сказал я. — Главное — не убегай от правосудия.

Фокс засмеялся.

— Убежать от правосудия? — переспросил он насмешливо. — Боюсь, что это не удавалось еще ни одному человеку.

— Так смотри, чтобы ты не стал первым.

— Слушаюсь, сэр! — ответил он, лихо взяв под козырек левой рукой. — А теперь давай посмотрим, как тебе понравится «малабимби».

И он протянул мне свою сигарету. Мы сидели в двух шагах от тротуара, где шли прохожие, и потому мне было не по себе, но я решил не подавать виду.

— Давай, — сказал я. — А что это за штука у тебя и где ты ее взял? И что я должен с ней делать?

— Как у тебя много вопросов, — покачал головой Фокс. — Эта штука называется «крышеломка». Получил я ее от товарищей по «табакерке» в качестве подарка на дорожку. А все, что ты должен сделать, — это один раз затянуться. Представь, что это обычная сигарета. Ты ведь умеешь курить?

Я решил не обращать внимания на его снисходительный тон. Я не знал, через что он прошел в «табакерке», как он выразился, как не знал и через что прошли Клайд и Фокс в течение своих жизней. Они были для меня как волны в море, я всегда видел только поверхность и никогда не мог проникнуть в глубину. Аналогия с морем получилась отличная, — подумал я не без писательской гордости. И именно из-за их глубины нельзя было сказать, кто они на самом деле. Было проще написать о них, чем понять их. Я не стал доставать блокнотик, но сделал для себя несколько мысленных заметок. В том числе и о том, что отношение Фокса ко мне стало явно жестче.

Фокс тем временем продолжал описывать предмет, находившийся у меня в руке, и я, наконец, обратил внимание на эту «крышеломку». Фокс объяснял, что всего одна затяжка этого зелья может вознести меня так высоко, что потом придется просить астронавтов из «Стартрека» достать из космоса мою голову.

Меня постоянно мучил один парадокс. С одной стороны, по природе я осторожный, весьма консервативный человек. А с другой, иногда мне хочется попробовать все. И похоже, сейчас был как раз такой момент. Я сделал одну глубокую затяжку. Да, это был действительно интересный прибор. Выглядел он в точности как сигарета, но на самом деле это была пустая металлическая трубка, выкрашенная белым — там, где у сигареты должен быть табак, и коричневым — там, где фильтр. После первой же затяжки вся моя паранойя, все мои опасения — и насчет того, как это можно курить марихуану на ступеньках собственного крыльца, и насчет Фокса Гарриса, и насчет мира в целом — мгновенно улетучились вместе с дымком «малабимби». Причем я не мог понять, чем вызвана эйфория — этим зельем или самой идеей трубочки, в которую оно было заключено. Мне еще не раз предстояло воспользоваться «крышеломкой» вместе с Фоксом и Клайд в грядущие нам страшные дни, и она частенько освобождала меня, пусть и ненадолго, от тяжелых оков этого скучного, а иногда и жуткого мира.