Удар молнии - Даниэла Стил

Ей необходимо было сдать дела, и она уже попросила МэттаБиллингса поработать за нее, а значительную часть работы скинула на Брока,будучи уверена в том, что он ее не подведет. Но она не стала объяснять им, вчем причина ее временного исчезновения, признавшись только в том, чтособирается пройти курс лечения, который может продолжаться от двух дней до двухнедель. Оба ее коллеги были готовы помочь ей. Брок выразил надежду, что ничегосерьезного с ней не происходит, а Мэттью даже и в голову не пришло, что этонечто большее, чем изменение формы носа или подбор контактных линз. Его женасделала нечто подобное около года назад, и ему казалось, что Алекс в такихвещах совершенно не нуждается; впрочем, он всегда был убежден в том, что всеженщины помешаны на своей внешности. Алекс выглядела совершенно здоровой, и ондаже предположить не мог, насколько серьезно ее состояние.

— Как вы считаете, когда я смогу вернуться кработе? — в открытую спросила она врача.

— Скорее всего через две или три недели — это будетзависеть от того, как вы перенесете операцию. И потом, неизвестно, как вашорганизм отреагирует на химиотерапию, которую мы начнем примерно через четыренедели после операции. Некоторые женщины справляются с этим легко, у других жевозникают проблемы.

Питер Герман уже все решил. У нее рак, грудь надо отрезать,а потом делать химию. Может быть, Сэм и прав, и это всего лишь фабрикамясников, режущих груди, чтобы заплатить за аренду, но поверить в это былотрудно. Сам тон доктора Германа свидетельствовал о том, что у нее быласерьезная проблема.

На выходные он пригласил ее в больницу для анализов крови ирентгена груди, после чего они обсудили невозможность переливания ей еесобственной крови через такой короткий промежуток времени. Однако доктор сказалей, что даже при радикальной мастэктомии переливание крови требуется крайнередко и, если это понадобится, он организует сдачу донорской крови. Большеговорить было не о чем.

Выразив желание связаться с ней в выходные, когда онапоймет, беременна или нет, и, получив ее согласие, Герман отпустил своюпациентку. Алекс вышла из его кабинета на деревянных ногах.

Вернувшись в офис, она провела там остаток дня, а потомпришла домой к обеду. Только Кармен заметила, какой притихшей и замкнутой сталаее хозяйка. Алекс не стала рассказывать Сэму о своем визите к доктору Герману,пока они не легли спать. Когда она наконец заговорила, Сэм уже проваливался вдрему и почти никак не отреагировал на ее слова. Закончив свои подробныеобъяснения, Алекс обнаружила, что ее муж спит сном праведника.

Утром в пятницу она разобрала свой рабочий стол. Брок пришелк ней, чтобы забрать некоторые бумаги и пожелать удачи на следующей неделе.

— Я надеюсь, что все пойдет так, как ты хочешь, что быэто ни было.

Брок догадывался, в чем дело, потому что в одном из еетелефонных разговоров случайно услышал слово «биопсия» и весь похолодел. Но всеравно он надеялся, что ничего серьезного с ней не произойдет и она быстровернется к работе.

Поспешно попрощавшись с напарником, Алекс дала Лиз своипоследние инструкции. Она пообещала звонить, чтобы передавать сообщения, ачерез несколько дней, если она еще не вернется, прислать ей работу на дом.

— Берегите себя, — тихо сказала Лиз, нежно обнявАлекс, которая с трудом сдерживала слезы и вынуждена была отвернуться.

— И вы берегите себя, Лиз. До скорой встречи, —ответила она, пытаясь казаться уверенной. Сидя в такси по дороге к садикуАннабел, она беспрестанно рыдала. Была пятница, и они должны были идти набалет.

Съев ленч в кафе, Алекс и Аннабел отправились прямиком кмисс Тилли. Девочка была счастлива. Мама снова принадлежала только ей, а не«разговаривала с судьей». Доедая мороженое с горячим сиропом, Аннабел нетерпящим возражений тоном заявила, что ей совершенно не нравится, когда мамапропадает на своих процессах.

— Я попытаюсь не делать этого часто, — ответилаАлекс.

Она еще не говорила дочери о том, что в понедельник уедет вбольницу, поэтому в субботу она попыталась обсудить эту проблему с Сэмом. Онасчитала, что лучше всего будет сказать, что она едет в командировку, потому чтослова «больница» девочка испугается.

— Даже не думай об этом, — раздраженно сказалСэм, — ты вернешься домой в тот же день.

Он казался сердитым и говорил злым голосом.

— Я не уверена в этом, — тихо ответила Алекс,расстроенная тем, что он отказывается посмотреть правде в глаза. Он избралсамый легкий путь — путь отрицания. — Если они сделают операцию, я будулежать в больнице по крайней мере неделю.

Она пыталась заставить себя, да я Сэма тоже, смириться сэтим, но он даже не хотел ни о чем слышать.

— Слушай, ты перестанешь или нет? Ты начинаешь менясердить. Что случилось? Тебе что, сочувствие нужно?

Алекс никогда не видела его в такой ярости — как будто онакоснулась какого-то нерва. Она вдруг подумала, что его беспокойство,по-видимому, связано с воспоминаниями о его матери. Но каковы бы ни былипричины его раздраженности, Алекс все это заставляло нервничать еще больше.

— Да, ты прав, — повернулась она к нему в концеконцов, рассерженная в первый раз после того, как все это началось, мне нужнатвоя поддержка. Этот твой упрямый отказ поверить в то, что происходит, отнюдьне облегчает мне жизнь. Неужели тебе не приходило в голову, что я могунуждаться в твоей помощи? Мне очень трудно. Через два дня я могу потерятьгрудь, а ты настаиваешь на том, что ничего подобного не случится.

Глаза Алекс наполнились слезами, пока она говорила это.

— Ничего не случится, — хрипло ответил он, а потомотвернулся, чтобы скрыть свои Собственные слезы. Больше он на эту тему неговорил, и в воскресенье она поняла, что Сэм не собирается все это с нейобсуждать. Он просто не мог. Это слишком его пугало, слишком напоминало ему оматери. Но Алекс в результате осталась совсем без поддержки. У нее была кучазнакомых и несколько довольно близких подруг, но она редко виделась с ними, заисключением коллег. Она всегда работала, и у нее совершенно не оставалосьвремени на друзей. Ее лучшим другом был Сэм, а теперь оказалось, что он неможет ни смотреть в лицо тому, что может с ней произойти, ни помочь ей. Азвонить кому-нибудь еще ей казалось глупым. «Привет, это Алекс Паркер, мнезавтра сделают биопсию груди, ты не хочешь поприсутствовать?.. На самом делемне могут сделать и операцию, если опухоль окажется злокачественной, но Сэмговорит, что все это для того, чтобы врач мог купить себе „мерседес“…»Связаться с друзьями ей было трудно — труднее, чем признать, что Сэм покинулее. Но это было действительно так, и это было ужасно. Вечером она объяснилаАннабел, что уезжает по делам на несколько дней.

Девочка расстроилась, но сказала, что все понимает, что папабудет о ней заботиться. У Алекс навернулись на глаза слезы, когда она этоуслышала. Аннабел крепко ее обняла и сказала, что будет очень скучать, чтосделало расставание еще более мучительным.