Агата Кристи. Свидетель обвинения - Александр Ливергант

«Я люблю тебя безумно, – пишет она мужу в декабре 1930 года, через четыре месяца после разлуки в Афинах, где закончилось их свадебное путешествие, – я готова осыпать эту страницу поцелуями, как это делают дети! Самыми нежными поцелуями…

Знаешь, Макс, я впервые за несколько лет возвращаюсь в Англию без ощущения тяжкой тоски, как будто я сбежала из своей страны в поисках солнца, а теперь вновь возвращаюсь в туман и дождь, к горьким воспоминаниям обо всём том, что хочется поскорей забыть. Но на этот раз совсем другое дело! Да, в Лондоне, как обычно, дождь, но как же здесь хорошо и привычно. Ты снял с моих плеч такой тяжкий груз, что мне кажется, его никогда и не было! Мои раны остались, они никуда не делись, но больше они уже не откроются».

1.

Супружеское счастье не отменяет забот и дел. И того, и другого в жизни сорокалетней писательницы хватало с лихвой.

Романы и рассказы Агаты Кристи неизменно нравятся и публике, и критике, а вот пьесы и фильмы по ее книгам большого успеха – во всяком случае, в тридцатые годы – не имеют. Агата – не театрал и не киноман, сцене и экрану она особого значения не придает – не оттого ли режиссеры и актеры, оставленные без «авторского надзора», в текст ее пьес вчитываться не привыкли, к героям ее книг не присматриваются?

Пьеса «Черный кофе», премьера которой состоялась в декабре 1930 года, лавров королеве детектива не снискала. «В умении выстроить увлекательный сюжет миссис Кристи и на этот раз не откажешь, и всё же временами спектакль кажется пресноватым», – с присущей «Times» сдержанностью ругает пьесу ведущая лондонская газета.

«Алиби» на экране с Остином Тревором в роли Пуаро оказалось ненамного лучше одноименной театральной постановки с Чарльзом Лоутоном, о которой уже было сказано. Когда Макс заговаривал с женой об этом фильме, Агата либо отмалчивалась, либо переводила разговор на другую тему.

Осталась Агата недовольна собой и в роли чтеца. В январе 1931 года ее, вместе с другими известными авторами криминальных романов, пригласили на BBC участвовать в коллективном детективном сериале: шесть приглашеных писателей (Хью Уолпол, Дороти Сейерс, Энтони Беркли, Эдмунд Клерихью Бентли, Рональд Нокс и Агата Кристи) должны были сочинить «коллективный» детектив, а затем, в очередь с коллегами, этот детектив прочесть. Весь сериал назывался «За ширмой» («Behind the Screen»), его идея принадлежала Дж. Р.Акерли, заместителю продюсера в отделе BBC «Чтение и интервью» («Talks Department»). Второй подобный сериал, но уже с другими участниками, должен был состояться в конце того же 1931 года и назывался «Сенсация» («The Scoop»). Во втором сериале приглашенные авторы должны были сочинить такой же «лоскутный» детектив на тему «Убийство репортера, расследующего дело об убийстве».

Подписывая контракт, авторы обязались сочинить детектив на простой, не витиеватый, не громоздкий сюжет, и уложиться в хронометраж; действующих лиц должно быть как можно меньше, диалоги же следовало писать так, чтобы слушатели понимали, кто что говорит, – одним словом, писать требовалось попроще, подоходчивее.

Радиосессия не удалась: Агата простудилась, волновалась, читала плохо, запиналась и потом ругала себя. Ей бы отказаться, но она пошла на поводу у Дороти Сейерс, которая внушила ей, что приглашение на BBC – большая честь, и отказываться от такого приглашения негоже.

Несмотря на неудачу, Акерли предложил Агате самой составить еще один такой же сериал, но уже из коротких пьес с участием мисс Марпл. Предложил по совету Дороти Сейерс, которую высоко ценил и которая с восхищением отозвалась об «Убийстве в доме викария».

«Это, пожалуй, Ваша лучшая книга, – писала Сейерс Агате, – хотя я очень люблю “Роджера Экройда”. Но “Викарий” мне нравится больше, ведь в этом романе нет диктофона. У меня антидиктофонный комплекс».

От предложения Акерли Агата, однако, отказалась, и довольно решительно:

«Скажу Вам откровенно: я ненавижу писать небольшие вещи, они крайне невыгодны. Время от времени я готова написать рассказ, но на сериал BBC уходит столько сил, что уж лучше их потратить на пару романов».

Впоследствии Акерли напишет:

«Она была необыкновенно хороша собой, но иметь с ней дело – не приведи господь. Она никогда не сдавала работу вовремя, договориться с ней о встрече было сложно, а если она и приходила, то почти всегда опаздывала. Мне нелегко это писать, ведь ее детективы – мои самые любимые. А вот ее выступления по радио нравились мне меньше. Впрочем, им всем не хватало витальности по сравнению с великой и страшной Дороти Сейерс».

Долгое время отказывалась Агата и от вступления в Клуб сыщиков (Detection Club), основанный в Лондоне в конце двадцатых годов Энтони Беркли и Э.К.Бентли, автором «Последнего дела Трента» (1913), одного из первых классических детективных романов. Правда, спустя тридцать лет, после смерти бессменного президента клуба Дороти Сейерс, она согласилась занять ее место. Члены клуба, гримируясь под известных детективов, встречались несколько раз в году в столичных ресторанах «Гаррик» и «Кафе Руайяль», но Агата этими встречами тяготилась: не переодеваться же в старую деву из провинции мисс Марпл. Члены клуба не только участвовали в своеобразных маскарадах, но и приводили с собой в рестораны крупных полицейских чинов, судей, юристов, выступавших с короткими лекциями на вечно актуальную тему сыска. В «Детективном декалоге» Рональд Нокс, автор многих теологических сочинений, а также шести детективных романов, предложил правила, которым члены Клуба сыщиков должны были следовать: не увлекаться «ложными ключами», подробным описанием улик и мотивов, а также заговорами, разветвленной шпионской сетью, потайными ходами и таинственными, не известными ни ученым, ни заговорщикам ядами.

В эти же годы Агата Кристи пробует свои силы в новом для себя не-детективном жанре; под псевдонимом Мэри Уэстмакотт пишет «Неоконченный портрет» (1933) – роман во многом автобиографический, то, что принято называть «роман с ключом»; повествование в романе ведется не профессиональным писателем, а художником, расставшимся со своим ремеслом из-за полученного на войне ранения. В героине Селии, провинциальной английской барышне из среднего класса, не составит труда узнать Агату, в Дермоте – ее первого мужа.

«Мы видим много вполне узнаваемых эпизодов из ее жизни, с раннего детства до тридцатилетнего возраста, – пишет Макс в своих мемуарах. – Селия, как никто другой, являет собой наиболее точный портрет Агаты».

В самом деле, детские годы Селии и юной Агаты Миллер ничем, по существу, не отличаются. Роман, как и «Автобиография», увидевшая свет много позже, «пронизан ностальгическим чувством по счастливому, безмятежному детству, которого не вернуть»[18].