Брат за сестру - Александр Тамоников

Олег, смущаясь, рассказал обо всем.

– Девять собак отправить в ад – это, конечно, дело. Но беда в том, что меньше их не станет, эти шайтаны появляются, как по волшебству, – удрученно покачал головой Али. – Их убивают пачками, взрывают, бомбят, а их становится только больше. Иногда они переходят в наступление, прорывают фронт, мы бросаем на них лучших парней, отчаянно латаем дыры, ваша авиация трудится сутками… Но что сделано, то сделано. – Он широко зевнул и потянулся. – Ты хорошо погулял, теперь район оцепят, и нам спешить уже некуда, надо выждать. Есть хочешь?

– Можно, – кивнул Олег. – Не помню, когда ел. Сигаретами не богат?

– Есть в бардачке, – небрежно отозвался капитан, доставая с заднего сиденья сверток. – Я тоже иногда курю. «Замочишь» десяток шайтанов – после этого так курить хочется… – Он развернул сверток, пристроил между сиденьями. Взору предстали несколько крупных, каких-то необычно вздутых лепешек. – Извини, но сегодня только это. Есть еще вода. А эти штуки называются питы – наши местные лепешки. Похожи на ваши пельмени, да? Только мяса там нет. Есть еще греческие лепешки, тоже питы, но никакого сравнения с нашими, арабскими. Ты ешь, не бойся, не отрава.

Лепешки действительно оказались очень вкусными. С хрустящей корочкой, сладковатые, удивительно сочные. Олег давился ими, жадно запивал водой. Утолив немного голод, откинулся, с благодарностью принял сигарету из протянутой пачки.

– Спасибо, Али, уважил, очень вкусно. Жена напекла?

– Почему жена? – удивился араб. – В лавке купил, в Аль-Харси. Это еще не самые вкусные питы, я знаю такие места, где пальчики оближешь. А жены у меня нет. – Он помрачнел и тоже сунул сигарету в рот. – Азиль умерла в 2012-м… С тех пор женой не обзавелся, не могу ее забыть…

– Прости, Али, я не знал…

– Ну конечно, – вздохнул сириец, – откуда тебе знать…

– Еще раз прости. Отчего она умерла… если не тайна?

– Оттого, что жила в Сирии, – криво ухмыльнулся капитан. – Мы жили в Дарайе, это пригород Дамаска, там тяжелые бои шли. Бомбоубежище накрыло прямым попаданием, в нем несколько десятков гражданских сидело, дети… С Азиль наша дочка двухлетняя была – Халима, так их обеих и накрыло, потом спасатели полдня завалы растаскивали… А американцы этих подонков называют умеренной оппозицией, оружие им переправляют…

Несколько минут молчали, докуривали.

– А вообще жизнь – неплохая штука, – снова заговорил Али, раздавливая в пепельнице окурок. А когда Олег удивленно на него покосился, уточнил: – Сам не видел, но кто-то говорил.

– Да, она забавная штука, – поддержал Олег. – Если со стороны наблюдать.

– За это мы когда-нибудь выпьем, майор, – хмыкнул сириец, доставая небольшой смартфон. Он нашел в его памяти нужную фотографию, сунул Олегу: – Посмотри внимательно, можешь увеличить. Это точно твоя сестра?

Олег с жадностью схватил телефон. Снимок был не очень четкий. Он изображал двух женщин на фоне бетонной стены, исписанной арабской вязью. Фигуры женщин были полностью закутаны в длинные одежды. Олег не разбирался в этих женских категориях – никаб, абайя, чадра, паранджа… На головах – черные платки с белыми ленточками на лбу (отнюдь не георгиевскими). Одна из женщин держала автомат в боевом положении. Другая поднимала над головой свой «калашников» с отсутствующим прикладом – десантный вариант. Девушки позировали, делали соответствующие суровые лица. 99 процентов, что первая девушка – это Ольга! Сведенные вместе густые брови (а ведь когда-то выщипывала), глаза недобрые, вызывающие, царапающие. У Ольги не было никогда таких глаз – даже в моменты ругани, каких-то жизненных шатаний. Она могла быть вспыльчивой, но быстро отходила, могла орать, потом вымаливать прощение. Она была обыкновенной российской женщиной, со своими достоинствами и недостатками. Ее любили мужчины, а мужчины никогда не стали бы бегать за бешеными фуриями (разве что мазохисты и любители быть униженными). Но лицо было Ольгино! Ему ли не знать, как выглядит его сестра?

– Не фальсификат? – пошутил Али.

– Вроде бы она…

– А если не она?

– Тогда обменяем в течение двух недель, – с натугой улыбнулся Олег, – или обратно сдадим.

– М-м…

– Не обращай, – отмахнулся Олег. – В России товар, который не устраивает, можно обменять в течение двух недель или сдать.

– Смотри-ка, хорошая страна, – оценил Али.

– Замечательная, – кивнул Олег. – А проживешь в ней лет сорок, так вообще никуда выезжать не хочется. Все равно сидим, Али, обрисуй обстановку. Есть план, как попасть в Аль-Фараджу и умыкнуть Ольгу? Я буду твоим должником по гроб жизни, – твердо посмотрел он в глаза капитану. – Могу заплатить – любую сумму, какую скажешь. Могу похлопотать за тебя перед начальством…

– Забудь, – смутился сириец, – будем считать, что я этого не слышал. И не гневи Аллаха, договорились? Я люблю Россию, это мой второй дом… – Он извлек из бардачка потрепанную карту, развернул ее, сделал ярче свет в салоне. Карта изображала северную часть страны, пестрила топонимами. На ней были отмечены дороги, реки, все имеющиеся населенные пункты, характер местности. – Смотри сюда, – ткнул Али пальцем с аккуратно срезанным ногтем, – мы находимся здесь. Зеленое пятнышко – эта самая благословенная роща. Аль-Фараджа вот здесь. – Палец сместился на юго-запад – километров на восемьдесят. Выше осталась Эль-Ракка – самопровозглашенная столица экстремистов. Фактически можно доехать за полтора часа, учитывая изгибы дорог, и лет шесть назад мы бы легко доехали. Но сейчас война, и добираться будем долго. Местность в основном пустынная, но есть рощи, пара рек, небольшие горы… Если слушать мировые новости, особенно ваши, российские, доблестная сирийская армия ведет решительное наступление, чтобы соединиться с восставшим в Ракке народом. Ну да, ведет… То влево, то вправо, то откатывается обратно. Отдельные подразделения вырываются вперед, их тут же отсекают, и мы ломаем головы, как к ним пробиться. Здесь проходит несколько маршрутов, по которым бандиты гонят в Турцию сырую нефть из нефтеносных районов. Из-за этого турецкая разведка MIT всячески содействует террористам в приграничном районе, следит за безопасностью проезда машин с нефтью. Турецкие военные в этом тоже участвуют. На северо-востоке, кстати, также орудуют турки. Там курды сражаются с боевиками, а турки традиционно предпочитают последних первым. Видимо, больше любят, когда взрывы у них в Стамбуле устраивает ДАИШ, а не Курдская рабочая партия, – усмехнулся Али. – Логики никакой, но таковы реалии. Поэтому турки снабжают «Исламское государство» оружием, взрывчаткой, надеясь, что часть этого арсенала оно все же направит против курдов. Везут почти открыто, на автомобилях, через пограничный переход Эт-Телль-Эль-Абьяд. Вместе с боевиками в Сирию переправляются турецкие военные, обратно в Турцию вывозят на лечение раненых боевиков. В обмен на эти блага террористы гонят туркам добытую ими нефть…

– И американцы, типа, не в курсе, – кивнул Олег.

– Типа, да, – согласился Али. – Эрдоган – лучший друг. И чего они нашли в этом Эрдогане? Подлый, мстительный, сидит на шее американцев и свои условия ставит… – Он снова водил пальцем по карте. – Это полный хаос, здесь все смешалось, особенно южнее – к Евфрату. Наступать трудно, линия фронта – как верблюжьи горбы. Оппозиция наносит подлые удары – те же террористы, но «умеренные». Как правильно сказал ваш президент – чем они умеренные? Нежно взрывают, что ли? Но за них американцы и вся их коалиция, которая непонятно чем занимается. С курдами в последнее время удается договариваться – они нас не трогают, мы их. Глупо собачиться, одно дело делаем. Туркоманы сегодня за нас, завтра им турки чего-нибудь наобещают – бегут к ним. Бедуины – отдельная грустная тема. Им не объяснишь, что тут война, у них свои исторически сложившиеся дела и племенные обычаи. А «плохие парни» – это не только головорезы «Исламского государства». На днях группировка «Джейш Аль-Ислам» отличилась. Затеяли химическую атаку под Алеппо, применили хлор – люди сотнями травились и умирали. Они же атаковали цементный завод под Дамаском, захватили две сотни рабочих, половину тут же казнили – головы рубили прилюдно. Выбивали информацию из рабочих – кто тут активист проправительственных сил и агитирует за Асада…