Адепт - Адам Пшехшта

– Как мило, что ты мне доверяешь, – прошептала она. – Ты же доверяешь, правда?

Рудницкий отступил на шаг и положил ладонь на рукоять револьвера.

– Рано или поздно тебе придется разорвать этот круг, – рассудительно заметила она. – Не лучше ли сделать это прямо сейчас?

Алхимик осторожно, носком ботинка дотронулся до магического барьера и замер, не завершив движение.

– Еще немного, – подбадривала она его таким тоном, каким няня просит ребенка съесть кашку. – Еще немножечко…

Рудницкий стиснул зубы и разорвал круг.

– Как мило! – повторила она, соскакивая со стола. – Только знаешь что? Я бы хотела, чтобы ты не размахивал так оружием. Оно тебе не нужно, мы же составили договор, помнишь? А если бы я хотела тебя убить, то сделала это до того, как ты бы нажал на курок.

Резко она схватила его за горло и прижала к стене. Это все было проделано с невероятной скоростью. Ее пальцы были твердыми и холодными, словно стальные прутья.

– Клятва! – прохрипел алхимик.

– Ох, я помню, – заверила она. – Потому ты еще жив. Но что-то я не помню, чтобы обещала быть милой. Это ты должен заслужить.

– Чего ты хочешь?

– Сейчас? Что-то поесть, я страшно голодная. Ну и мне нечего надеть, от моего платья остались лохмотья. Купишь мне новое, правда? А лучше парочку. Или парочку десятков. Бессмысленно каждую минуту бегать в магазин, – заявила она с очаровательной улыбкой.

– Конечно, – быстро заверил ее Рудницкий.

– Ну тогда идем на кухню, – предложила она. – И не скупись, думаю, ты не хочешь, чтобы я начала искать менее… традиционные источники питания?

– Ни в коем случае! Я…

Рудницкий замолчал, заметив открытую дверь кладовой. Замок выглядел неповрежденным, хотя он мог поклясться, что лично закрывал его утром.

– Небогато тут у тебя, – прокомментировала женщина, разглядывая свисающие с потолка колбасы и ветчины. – Ну и обязательно нужно купить шампанское, не люблю коньяк, а пиво вообще мерзость. Как можно пить что-то такое? Ах, еще одно: позаботься о свежих фруктах, пожалуйста. Это может быть клубника, я не привередливая. Тяжело питаться только мясом и хлебом. Такая диета очень вредна для здоровья. Верь мне, я же пообещала тебе consilium…

Рудницкий ослабил воротничок. Консервированные магические фрукты стоили кучу денег, но алхимик внезапно пришел к выводу, что пришло время разнообразить диету. И отправиться в салон мод. В женский салон мод.

* * *

Рудницкий смаковал шампанское и закусывал гренками с икрой. Мария Волконская с материнской улыбкой подсунула ему тарелку с фруктами. Запахло летом. Алхимик поблагодарил ее кивком и осторожно глянул на часы.

– Сашка сейчас спустится, – проинформировала она. – Моется. Вернулся вчера на рассвете и проспал почти сутки. Слава богу, с вами ничего не случилось.

– Александр нашел?..

– Нашел, – княгиня закусила губу. – Мертва. Как и все остальные.

Рудницкий закашлялся, скрывая замешательство. Почему Самарин не рассказал тетке об уцелевшей женщине? И о чем говорить с княгиней, пока не явится полковник? Он сомневался, чтобы ее интересовала бы алхимия или спагирическая медицина…

– Как ваше здоровье, ваша светлость? – спросил он наконец.

– Ох, прошу без титулов. Достаточно имени и отчества, в конце концов, мы – друзья. А относительно здоровья, чувствую себя намного лучше. Ваш медальон работает.

– Прекрасно, – алхимик снова глянул на часы.

– Вы сегодня исключительно беспокойны, Олаф Арнольдович. Похоже, мое общество вас утомило? – игриво спросила она.

– Ни в коем случае! Но я действительно слегка нервничаю, – признался он. – У меня впечатление, что дела, свалившиеся на мою голову, мне не по плечу.

– А именно?

– Покупки, – хмуро ответил он. – Дамские штучки.

Княгиня рассмеялась, прикрывая рот ладонью и симулируя атаку кашля.

– Вы хотите сделать презент любимой или…

– К Олафу приехала дальняя родственница. – В салон вошел Самарин. – Понимаешь, тетя, девочка из провинции и не может показаться в том, в чем приехала.

– Я с удовольствием вам помогу, – заявила княгиня. – Я могла бы пойти с ней по магазинам.

– К сожалению, кузине нездоровится, – быстро нашелся Рудницкий. – Простудилась во время поездки. А я неосторожно пообещал ей несколько платьев и вот… – Он развел руками.

– Мужчины! – вздохнула княгиня. – Вы знаете ее размеры?

– Конечно, – Рудницкий подал ей бумажку.

– У вашей родственницы хорошая фигура, – сказала она, глядя на него краем глаза. – Не понадобится ничего подгонять. Я с удовольствием займусь покупками, остается только вопрос, насколько вы щедры, Олаф Арнольдович? Нужны ведь не только платья, но и такие мелочи, как чулки, туфельки, белье.

– Тетушка, как ты можешь произносить слово «белье» в присутствии двух впечатлительных молодых мужчин? А вдруг у нас участится пульс? – наигранно возмутился Самарин.

Мария Волконская пригрозила ему веером.

– Олаф Арнольдович? – переспросила она.

– Пятьсот рулей хватит?

– Ну…

– Тетя, это месячная зарплата тайного советника! Полковник в Варшаве получает не больше трехсот рублей!

– Ладно, – рассмеялась княгиня. – А сейчас оставлю вас, все магазины должны быть еще открыты…

– Вижу, девка тебе понравилась, – заметил Самарин, когда тетка вышла.

– Может, я просто щедрый! – рявкнул алхимик. – Почему ты не рассказал княгине, что одна из подруг господина советника выжила?

– Лучше, чтобы никто об этом не знал.

– Боишься, что кто-то ее прикончит, прежде чем она расскажет, что произошло в анклаве?

– И это тоже, – холодно ответил Самарин. – Ну и не хочу расстраивать тетушку. Ее подопечная погибла. В такой ситуации известие, что кому-то удалось выжить, может ее удручить. И кстати, как там наша раненая?

– Пришла в себя, но мало что помнит.

– Я так и думал, – буркнул полковник. – Зайду к тебе в ближайшее время, надо ее расспросить. Это проститутка?

– Нет, служанка одной из кокоток.

– Уверен?

– Я не проводил расследование, были другие дела, – проворчал Рудницкий. – Однако одежда, что была на ней в анклаве, не соответствует такому… ремеслу.

– Действительно, – признал Самарин.

– А что с солдатами? Они же знают, что кто-то выжил. Не выдадут?

– Матушкин и Варецкий будут держать язык за зубами, а остальных я отправил в Петербург на учения.

– Они не удивились?