Уцелевший - Маркус Латтрелл

В самом начале курса всего один раз я позволил своим ногам упасть на песок – из-за сильной боли в нервах и сухожилиях в бедрах и спине. Вообще-то я опускал ноги три раза, и это было равносильно самому жуткому и кровавому преступлению. В первый раз я услышал стон, а потом грозный окрик инструктора; во второй раз кто-то назвал меня педиком, в третий раз снова раздался стон, и кто-то еще раз назвал меня педиком. Каждый раз мне приказывали идти прямо в ледяной Тихий океан, потом выходить и кататься по песку.

Только на третий раз я понял, что почти все ныряли в океан и потом катались по песку. Мы все выглядели как создания из «Черной лагуны». Но инструкторы все еще гнали нас вперед, заставляя закончить эти упражнения. Это было до чертиков весело, но через четыре или пять дней это упражнение вообще перестало доставлять неудобства. Теперь мы все было гораздо более подготовлены, в лучшей физической форме. Все? Ну, почти. Два или три парня просто не выдержали и ушли прямо с пляжа с улыбками облегчения на лицах.

А я? Я оставался на месте, выкрикивал счет для упражнения, изо всех сил старался выполнить задачу и вовсю материл про себя Билли Шелтона за то, что он послал меня в этот сумасшедший дом, хоть это была совсем не его вина.

У меня была отличная мотивация закончить упражнения – но не для того, чтобы произвести хорошее впечатление, нет. Я бы сделал почти что угодно, чтобы избежать купания в ледяном океане и катания по песку. Именно такими были последствия недостаточного старания. Инструкторы никогда не пропускали лентяев. Через каждые пару минут какому-нибудь бедняге говорили: «Искупайся в море и в песке».

Хотя все было не так уж плохо. Сразу после того, как заканчивались занятия по физической подготовке и мы поднимались на ноги, инструктор Рено – этот бог милосердия – посылал нас на шестикилометровый забег по зыбкому песку. Он бежал рядом с нами, вполсилы (для него), и уговаривал нас поднатужиться, выкрикивал инструкции, изнурял нас до крайности. Эти пробежки были неизменно трудными, особенно для меня, и я бежал во второй половине общей массы, пытаясь заставить свои длинные ноги двигаться быстрее.

Рено прекрасно знал, что я старался изо всех сил, но в первые дни он часто выкрикивал мое имя и приказывал мне продолжать бежать. А потом приказывал пойти искупаться в прибое, так что я забегал в океан полностью в ботинках и снаряжении. Потом мне приходилось стараться и нагонять всех в ботинках, полных воды. Кажется, Рено знал, что я могу с этим справиться, но я сам считал, что он от всей души смеется надо мной, пряча взгляд за своими темными очками.

Через некоторое время наступал обед, и нам приходилось пробежать всего лишь еще полтора километра, чтобы перекусить что-нибудь. Нам постоянно твердили про диету – что есть, что не есть и как часто есть. Боже. Было чудом само по себе то, что кто-то из нас хотя бы добирался до столовой – что уж тут говорить о соблюдении диеты.

Был также курс полосы препятствий, известный нам как курс «O». Это место предполагало тренировку высокой интенсивности и напряжения, и даже настоящие «морские котики», ветераны вооруженных сражений из реальных боевых подразделений, возвращались сюда ради дополнительного тренинга, часто готовясь к зарубежным командировкам на арену боевых действий: в джунгли, горы, океан или пустыню.

«О»-курс Коронадо был известен во всем мире. И если он проверял на стойкость опытных воинов из отрядов спецназначения, представьте, чем он был для нас, только что прибывших из лагеря новобранцев – юнцов, которые провели здесь жалкие десять дней, еще слабых и беспомощных, словно младенцы, по сравнению с этими ребятами.

Я глядел на препятствия курса «О» с первого дня, как здесь оказался. Нам показали все: подъемы на гору с веревками, 20-метровую грузовую сеть, стены, подвалы, параллельные балки, колючую проволоку, веревочные мосты, паутинку и подвесной мост.

Впервые за всю свою жизнь я жалел, что не был ниже на треть метра. Мне было очевидно, что эта игра для некрупных ребят. Инструктор Рено пару раз продемонстрировал нам это. Было похоже, что он родился на подвесном мосту. Для меня все, что касается лазания, было гораздо сложнее, ведь в конце концов мне надо поднимать как минимум 100 с лишним килограммов только своего веса. Именно по этой причине все великие скалолазы мира – малюсенькие ребята с кличками типа Муха, Блоха, Паук, и все они весят не более 85 килограммов в мокром состоянии. Как я правильно оценил, для меня курс «О» стал главным испытанием. Но в SEAL много крупных парней, и все прошли его. А значит, и я мог это сделать. В любом случае, настроен я был так же, как и раньше. Я либо сделаю все, что нужно, либо умру в попытках. Хотя последнее было ближе к реальности.

На этой полосе препятствий было пятнадцать различных секций, и нужно было пройти через них, под ними или над ними. Инструкторы засекали время с самого старта, и парни тут же падали, плюхались в лужу, застревали где-то, да и вообще у них что-то шло не так. Как я и предполагал, у более крупных ребят постоянно возникали какие-то проблемы, потому что на данном этапе ключевыми элементами успеха были баланс и проворство. Все олимпийские гимнасты ростом не выше полутора метров. Да и когда в последний раз вы видели фигуриста ростом под два метра и весом в 100 кг?

Именно лазание причиняет крупным парням больше всего неудобств. Одним из наших препятствий было так называемое «скольжение смерти» – это толстая 25-метровая нейлоновая веревка, прикрепленная к башне и привязанная петлей к вертикальному шесту высотой около трех метров. Нужно было взобраться по башне с привязанной веревкой, а потом соскользнуть полностью вниз или спрыгнуть – кому что проще.

Кстати, по поводу инструктора Рено: когда у нас было задание лазать с веревками, он забавлял себя тем, что взбирался на ту же высоту, что и мы, только используя две веревки – по одной в каждой руке, не выпуская их и не теряя хватки. До сих пор мне кажется, что такое просто невозможно и что Рено был каким-то призраком в солнцезащитных очках.

Я боролся с этой веревочной петлей, упрямо добирался до верха и соскальзывал вниз. Один из довольно крупных парней разжал руки и упал прямо на песок, сломав руку и, кажется, еще и ногу. Наше количество снова сократилось. Другое упражнение, которое я особенно запомнил, была грузовая сеть. Вы видели такие сети сто раз: они предназначены для перевозки тяжестей. Состоит сеть из перевязанных квадратами веревок с узлами, подобные на судостроительных заводах используют. Все и каждый из нас обязательно должны были хорошо научиться взбираться по такой сетке, так как SEAL используют такие для посадки и высадки с подводных лодок и кораблей, а также чтобы забираться и вылезать из надувной лодки.

Но для меня это было очень тяжело. Казалось, что, когда я запихивал свой ботинок между веревками и тянулся наверх, точка опоры для ноги тут же сползала вниз, а предполагаемая точка опоры для руки, наоборот, подскакивала вверх. Конечно, если бы я весил 55 килограммов, это не было бы проблемой. Когда я впервые лез по сети, едва засовывая ноги в дыры, то немного застрял в ней где-то в 15 метрах над землей с распростертыми руками и ногами. Наверное, я выглядел, как капитан Ахав, запутавшийся в гарпунных веревках после путешествия на дно океана с Моби Диком.