Я тебе не верю! - Долли Нейл

— Еще мгновение, и я не смог бы остановиться. Ты понимаешь, о чем я говорю? Хочешь ты или нет, я буду обладать тобой. Я, Филипп де Сернэ, а не какая-то тень, живущая в твоем воображении. Послушай меня, Элизабет…

Слушать его? Она отшатнулась, покачиваясь и густо краснея, когда начала постигать смысл его слов.

— Что бы ни соединяло вас с вашим мужем, как бы вы ни любили его, он не будет, словно призрак, витать над нашим союзом. Я этого не потерплю.

— Я… — Она попыталась говорить, как-то выразить ему свои чувства, но разум и тело отказывались повиноваться, а взгляд блуждал, избегая его взгляда, пока она старалась собрать воедино свои мысли.

— Посмотри на меня! Я живой. Я из плоти и крови и способен на сильное чувство. — Он взял ее обмякшую руку и приложил к своей груди. — Послушай…

— Не надо. — Она съежилась, испуганная выражением его лица.

— Я хочу тебя, Элизабет. — Голос Филиппа был сдавленным и напряженным. — Я желаю тебя так страстно, что мог бы не устоять перед соблазном, но платить за свою слабость потерей самоуважения не хочу.

Он взял ее за плечи, молча провел через внутренний дворик в комнату для переодевания и почти втолкнул ее внутрь. Затем, повернулся, чтобы уйти.

— Филипп! — Она была совершенно сбита с толку таким неожиданным ходом событий.

— Одевайся, Элизабет. — Он уже опять держал чувства полностью под контролем. — Я буду ждать в машине.

— Ты сегодня уезжаешь? Но почему?

Элизабет потянулась через маленький столик, стоявший на балконе их комнаты, и взяла руки сестры в свои, увидев разочарование, написанное на ее лице.

— Мне нужно возвращаться на работу, Джулия, — сказала она спокойно. — Де Сернэ был очень добры ко мне, но прошло уже почти три недели, и есть множество желающих занять мое место — ты знаешь, какие нравы на телевидении. Ты счастлива здесь, все уладилось, только в этом я и хотела убедиться перед отъездом. Теперь мне нет необходимости тут оставаться.

— Мне будет не хватать тебя. — Голос Джулии прозвучал уныло.

— Но ты ведь знала, что я не смогу остаться насовсем. — Элизабет сжала руки сестры. — Все произошло настолько неожиданно, не правда ли? Ты так хорошо поладила с Луизой и Катрин. К тому же пройдет совсем немного времени, и я приеду повидать своего маленького племянника или племянницу.

— Да, знаю. — Джулия вздохнула. — Я так благодарна тебе за то, что ты приехала сюда, вместо того чтобы сразу вернуться в Америку. Это так помогло мне!

Но не мне, с горечью и болью подумала Элизабет…

Когда Филипп привез ее обратно в замок предыдущей ночью, она ожидала, что он здесь задержится, но он вышел из машины только для того, чтобы открыть ей дверцу и проводить до порога, а затем повернулся, чтобы уйти.

— Куда вы уезжаете? — Ее голос зазвенел от удивления.

— Домой. — Он обернулся на полпути к машине. — К себе домой.

— Но… — Не собирался же он уйти просто так? Уйти, не поставив все на свои места? — Я думаю… — Она вновь остановилась. Горящий взгляд карих глаз не располагал к беседе.

— Так что ты думаешь? — спросил он, подойдя к ней вплотную. — Что я буду умолять тебя, не так ли?

— Умолять? — Элизабет отступила назад. — Я не знаю, что вы хотите этим сказать.

— Не знаешь? — Он смотрел на нее, прищурившись. Его лицо было едва различимо при лунном свете. — Возможно, так оно и есть, моя английская леди, но меня это уже не волнует. Ты ясно дала понять, каковы твои чувства, и я не собираюсь биться головой о стену.

— Биться головой?.. — Она все еще смотрела на него в замешательстве, когда он тяжело и с досадой вздохнул, затем подался вперед и поцеловал ее — крепко, до боли, выражая этим поцелуем все обуревавшие его чувства. Через секунду Филипп повернулся и зашагал к машине. Двигатель заработал сразу же, и почти в тот же самый момент «феррари» рванулся с места, стремительно описал дугу, так, что взвизгнули шины, и помчался по аллее прочь, а Элизабет осталась стоять в дверях, чувствуя себя обессиленной и одинокой.

На смену этим чувствам вскоре пришло множество других. Замешательство, горечь, ярость, боль, негодование… Список можно было продолжать до бесконечности. Он сердит на нее, это более чем очевидно. А почему? Потому что она не переспала с ним! Тут все просто. А почему он не добился своего? Потому что прекратил свои любовные домогательства.

Филипп мог бы овладеть ею там, в своем доме, она не стала бы его останавливать, и он знал это. Знал определенно. И если уж говорить начистоту, как он смел винить ее в том, что вечер закончился так скверно? Это он остановился и начал говорить Бог знает о чем, а потом ее же во всем и обвинил, действуя так, будто она его спровоцировала, и при этом еще требовала извинений, требовала, чтобы он умолял ее. Как он смел? Как он смел так обойтись с ней?

Потом, когда она лежала, свернувшись калачиком в постели, слушая ритмичное дыхание спящей сестры, нервное напряжение сменилось слезами. Это были бурные, горячие слезы, от которых горело лицо и щипало в глазах. А позже, когда за окном начался розовато-серый рассвет, Элизабет поняла, что должна покинуть этот дом и оказаться как можно дальше от Филиппа де Сернэ. Немедленно…

— Каким образом ты собираешься возвращаться?

Вздрогнув, она вернулась в реальность и, заставив себя как можно беззаботнее улыбнуться Джулии, ответила:

— На самолете. Это удобнее и займет меньше времени. Я заказала такси на одиннадцать часов.

— Организовано, как всегда, четко, — промолвила Джулия.

— Так и должно быть, разве я не права? — В ее словах прозвучала горькая нотка. С тех пор, как умерли родители, и Элизабет взяла на себя их роль, все жизненно важные решения приходилось принимать ей. И хотя она не возражала против этой роли, признавая, что тихая, робкая по натуре Джулия неспособна справляться с возникающими сложными проблемами, ответственность по временам была огромной. А после смерти Джона справляться с нею стало намного труднее — подчас, бесконечно трудно, — поскольку теперь она сама сомневалась во всем, почти утратив веру в себя.

Джулия понимающе улыбнулась.

— Теперь приходит пора мне делать кое-что по собственной инициативе, не так ли? Особенно если учесть, что скоро у меня будет маленький. Патрик всегда говорил, что я способна на гораздо большее, чем себе представляю, нужно только немного встряхнуться.

— Он был прав. — Элизабет встала и, обойдя маленький стол, подошла к сестре, чтобы обнять ее. — Но не встряхивай себя слишком сильно в твоем положении, — добавила она с кислой улыбкой. — Смотри на вещи проще, и все будет прекрасно. — Она вдруг почувствовала, словно тяжелый груз упал с ее плеч. Если бы Джулия начала думать и действовать в том же духе, то в будущем это принесло бы только пользу ей и ее ребенку.